— Ты хотя бы гей?
— Нет, я симулировал оргазм, — тихо ответил Макс и устало предложил: — Свали, а? Вот просто, блядь, свали. Мне вся эта семейная история ваша вот уже где.
Он провёл ребром ладони по шее и понуро поплёлся на кухню. За спиной зашуршала одежда, громыхнула дверь.
Сыр на гренках остыл окончательно.
========== Часть 5 ==========
Макс вылил в себя последние пенистые капли фраппе и потёр глаза. Накануне вечером он принял снотворное и еле поднялся утром. Время шло уже к файф-о-клок, а голова всё ещё гудела. Греческий ледяной кофе был радикальным, но действенным способом взбодриться. Показалось, что даже сердце поскакало быстрее от дозы кофеина.
После ухода Дамира Макс понял, что боится ложиться спать. Он даже почти убедил себя, что сам случайно выложил это треклятое фото из чемодана ещё тогда и забыл его на серванте. Остальные версии изводили своей дикостью. Ободранная кожа на подбородке всё ещё саднила, и ухо алело, как после трёпки.
История с Дамиром была абсолютно из ряда вон. Макс ведь и знал-то его едва, а половина того, что знал, так вообще озадачивала. Но тянуло к нему, как в водоворот. Похоже, как раз то самое подсознательное, которое Макс так подробно раскладывал на составляющие, глядя на других. От одного взгляда на Дамира его сердце щемило, словно он переходил на какую-то другую — их — частоту, выделенный от всех других канал.
Но вся эта чертовщина вокруг давила и ввинчивалась в их действительность. Версии, пусть и необоснованные, прилипли как жвачка к рифлёной подошве — хрен до конца отдерёшь.
Погуглив статистику пропавших детей, Макс ужаснулся. Не только по России, но и мировой. Числа оглушали. За каждой цифрой — ужасное горе, даже если ребёнок ушёл сам, ясно, что не от хорошей жизни.
Закрыв страницу, Макс пару минут смотрел в пустой монитор. Он не представлял масштабы, никогда не слышал о знакомых, у которых бы пропадали дети. В каком-то смысле это даже страшнее, чем смерть. Такая бесконечная пытка для близких — годами крутить в голове мысли о судьбе своего ребёнка, лелеять призрак неразорванной связи. Почему-то подумалось о Дане, и аж в груди похолодело. Макс резко выдохнул, гоня прочь такие мысли.
Историй про серийные похищения девочек с конца 90-х он не нашёл, а смотреть все выпуски «Криминальной России» за те года было неподъёмной работой. Макс рассеянно чертил углы и решётки на листе перед собой. Связаны ли Алимовы с похищениями? В 99-м Дамиру было шестнадцать, а Кариму — тридцать девять. Почему жена Карима уезжает после развода, забрав с собой дочь, и оставляет сына? Почему бабка уничтожает все фотографии внука, а одну оставшуюся кромсает на лоскуты? Дамир вспыльчивый, быстро заводится, подозрительный, о многом умалчивает. И его как магнитом тянет в эту квартиру. А ведь участковый не сказал, сколько было лет девочке, это Макс её представлял маленьким ребёнком. А если ей было лет четырнадцать? Мог ли Дамир, будучи подростком, познакомиться с девочкой возле работы отца, а потом заявить ей где-нибудь в укромном месте, как Максу тогда, — «ложись на живот»? А потом взорваться от отказа и случайно убить в момент потасовки? Мог ли отец догадаться об этом, когда к ним пришёл милиционер, и отправить жену с дочерью подальше от опасного сына?
Но куда бы Дамир дел тело девочки в центре Москвы? Где обычно подростки милуются? Макс бросил ручку на стол. На задних сиденьях родительских машин — вот где.
Когда в дверь позвонили, Макс какое-то время не двигался, пытаясь решить, открывать или нет. Он чувствовал Дамира за дверью, как чёртов пёс. Весь вечер он думал, как быть дальше. Эта история его не касалась, кроме странных событий в квартире. Нужно было соскакивать, как он всегда делал. Не вникать, не спасать, не увязать. Но его уже вело к двери.
В свете тусклой лампы на площадке на лицо Дамира падали тени. Под мышкой он держал свёрнутый в рулон не то ковёр, не то матрас. Увидев «приданое», Макс мысленно всплеснул руками, прошептал себе под нос:
— Да ты шутишь, что ли?
Но смотрел на него, понимая, что пустит. А Дамир таки попытался пошутить:
— Ну что, Фредди Крюгер не пришёл ещё?
— Вот пришёл, — всё так же тихо пробормотал Макс и отступил вглубь коридора.
Пока Дамир раздевался, прислонив рулон в углу прихожей, оба молчали. Макс стоял возле стены, разглядывая его, будто пытался уловить какие-то знаки, убедиться в чём-то, но в глаза бросился только гладко выбритый подбородок. Дамир внимательно посмотрел на него, взял рулон и сказал:
— Выглядишь как труп. Ложись спать, я посторожу. — И направился в комнату.
Макс развернулся и пошёл в ванную, сказав через плечо: «Чашки и чай на столе».
Струя била по загривку, и чугунная ванна отзывалась гулом на падающую воду. Максу почему-то стало спокойно. По крайней мере, он либо выспится, либо у него будет свидетель полтергейста, либо он убедится в собственном сумасшествии. Этот затягивающийся на его шее гордиев узел нужно было рубить. Но когда Макс закрывал глаза, представлялись только чужие губы, глаза и руки. Словно части его было вообще плевать на все эти детективные перипетии, ей нужен был только Дамир рядом, и даже не важно, под собой или над. Член так потяжелел, что стало сомнительно, что Макс уснёт в таком состоянии. Он выкрутил синий вентиль, вздрогнув от ледяного потока. В жопу это блядское подсознание с тупым либидо. И так проблем выше крыши.
Когда он зашёл в комнату, Дамир уже валялся на разложенной раскладушке поверх принесённого матраса и смотрел в телефон. Под головой у него лежала узкая, как сосиска, подушка, очевидно принесённая с собой в рулоне. Знакомый плед тоже был тут.
— Тебе во сколько вставать? — он не отрывался от мобильника, водя пальцем по экрану.
— Около восьми. Ночник оставлять?
Лампа с газетой у Макса по ночам не выключалась, но сегодня он мог не настаивать.
— Оставляй.
Похоже, Дамир не собирался затевать выяснений. И в кровать Макса пока не метил. Чёрт его знает, зачем припёрся. Макс залез под одеяло и затих лицом к стене. За спиной заскрипела раскладушка. На секунду показалось, что Дамир с неё встаёт. Или Макс выдавал желаемое за действительное. Себя он не обманывал — ему хотелось до одури, чтобы Дамир сейчас нырнул к нему под бок. Но тот, похоже, просто устраивался поудобнее. Макс зачем-то сказал, будто в отместку за разрушенные мечты:
— Участковый приходил тогда, насчёт этого алкаша порезанного.
— Сашки?
— Да. Сказал, что был в вашей квартире сто лет назад. Бойко фамилия. Не помнишь такого?
Дамир затих, и надолго. Показалось, что прошла пара минут прежде, чем он припечатал:
— Спи, Шерлок.
Макс подбил подушку, накрылся одеялом до ушей. В голове всплыл недавний разговор на кухне. «Он и убил».
После снотворного всегда так: сначала остаточно рубит на пару часов, а потом просыпаешься среди ночи, и ни в одном глазу. Макс включил подсветку на часах — без пяти три. Дамир спал на животе, уткнувшись лицом в подушку, свесив руку на пол. Макс потянулся под одеялом, рассматривая его. Этот спящий малознакомый мужик в его комнате был невероятным финалом странной истории. Такие сюжеты интересно слушать или читать, но когда они происходят с тобой — совершенно не понятно, как реагировать. Стараешься решить стандартными способами нестандартную задачу, а она только усложняется. Макс покрутился ещё, потом решил встать попить воды. Бредя обратно, он почувствовал, что в комнате стало будто холоднее. И войдя, он застыл на месте.
Асият бликовала рядом с раскладушкой, поводя головой, будто пытаясь разглядеть спящего Дамира сквозь мутное стекло тёмными провалами глаз. Её фигура утопала в чёрном балахоне, как у монаха, и расползалась туманом книзу. Она словно парила над полом в мрачном облаке, из которого торчали её голова, плечи и руки. Она двигалась рывками по направлению к Дамиру, то становясь бледнее, то ярче. Макс набрал ледяной воздух в лёгкие и выдавил из себя:
