Было очевидно, что она разрывается между надеждой соединить богатую наследницу узами брака со своим сыном и сильнейшим желанием превзойти супругу мирового судьи. Миссис Андерхилл не отличалась особым умом, но при этом обладала определенной житейской мудростью, которая подсказывала ей, что любезность миссис Миклби продиктована отнюдь не врожденной вежливостью, а снисходительностью. Откровенно говоря, миссис Миклби пыталась вести себя с ней как высокородная леди, с чем (как миссис Андерхилл призналась однажды мисс Трент в минуту откровенности) она мириться не намерена, даже если бы это на самом деле было так! Ну и что с того, что миссис Миклби состоит в родстве с важными персонами, а сама является супругой мирового судьи? Стейплз не ограничивается одним лишь Манором, и миссис Андерхилл, пусть и не столь высокого происхождения, куда лучше знает, что держать в доме кухарку, чтобы та готовила для нее и гостей, – дурной тон.
Мисс Трент ни на мгновение не пришло в голову усомниться в этом утверждении; посему она ничуть не удивилась, когда миссис Андерхилл незамедлительно завела речь о том, скольких гостей следует пригласить на обед, сколько перемен блюд подать, стоит ли завершать вечер танцами. Вопрос заключался в следующем: что предпочитает сэр Уолдо? И что думает по этому поводу мисс Трент?
– Я думаю, что предпочтения сэра Уолдо не имеют никакого значения, мадам, – откровенно ответила Ансилла. – Нужно думать о том, что предпочитаете вы!
– Никогда не думала, что услышу от вас столь вопиющую глупость! – воскликнула миссис Андерхилл. – Особенно если учесть, что прием устраивается в его честь! Не то чтобы я руководствовалась своими вкусами в любом случае, поскольку никто не устраивает приемов ради собственного удовольствия – или, во всяком случае, я этого не делаю!
– Да, действительно, мадам, – ласково отозвалась Ансилла. В глазах ее затеплилась озорная улыбка, сделавшая ее намного моложе. – Как правило, вы устраиваете их для того, чтобы сделать приятное Тиффани! Что лично мне представляется излишним, знаете ли.
– Да, вольно вам так говорить, дорогая моя, но я не вижу ничего неестественного в том, что она хочет капельку повеселиться, пусть даже ее тетка Берфорд не сочла возможным вывести девочку в свет в этом году. Более того, дорогая моя, – и я не стыжусь признаваться вам в этом, поскольку знаю, что могу быть с вами совершенно откровенной, тем более что хуже никому от этого не будет! – если Тиффани станет здесь скучно, она наверняка найдет повод уговорить своего дядю забрать ее отсюда, что он сделает с превеликим удовольствием, поскольку, я уверена, он вовсе не горел желанием отправлять ее ко мне, что совсем неудивительно!
Ансилла на мгновение заколебалась, а затем, подняв взгляд на лицо миссис Андерхилл, неуверенно проговорила:
– Я понимаю вас, мадам, – разумеется! – но разве мистер Кортни Андерхилл выказывает хотя бы малейшее расположение к тому… чтобы сделать предложение своей кузине? И… вы на самом деле хотите иметь ее своей невесткой?
– Нет, но это решительно ничего не значит. Таково было желание обоих отцов – кроме того, она еще слишком молода! Надеюсь, с возрастом она станет более покладистой, – с оптимизмом заявила миссис Андерхилл и тут же переключилась на более насущные проблемы. Глубоко задумавшись на несколько минут, она изрекла: – В моей гостиной разместятся двадцать четыре пары; быть может, даже больше; но вся штука в том, что во всей округе не сыскать столько молодежи, разве что мне придется пригласить людей вполне определенного сорта, вроде Баттерлоу, чего я делать не намерена! Не исключено, что сэр Уолдо предпочтет сыграть роббер[10] в вист, но что делать с этим его молодым лордом? Нет, положительно, я просто не представляю, как устроить все наилучшим образом!
– Знаете что, мадам? Предлагаю вам не принимать окончательного решения, а положиться на волю случая! Например, если вы увидите, что ваши гости не прочь потанцевать, я могу сыграть для них что-либо.
Но миссис Андерхилл решительно отвергла это предложение.
– Если я захочу устроить танцы, то приглашу музыкантов из Харрогейта, как сделала на Рождество, – провозгласила она. – До сих пор я не позволяла себе скаредничать на своих приемах и не стану делать этого и впредь! Кроме того, я не позволю вам уронить свое достоинство, словно вы ничем не отличаетесь от той толстенькой и низкорослой особы, что жила здесь до вас! Нет, вы займете свое место за столом и поможете мне развлекать гостей, как если бы были членом семьи, кем я на самом деле вас полагаю, учитывая, что вы всегда относились ко мне с уважением и добротой, дорогая моя!
Ансилла очаровательно зарделась, но лишь покачала головой в ответ.
– Благодарю вас! Вы слишком добры ко мне, мадам. Но так не годится! Только подумайте, с каким высокомерным негодованием посмотрит на это миссис Миклби! Мы с Шарлоттой пообедаем в классной комнате, а затем я приведу ее в гостиную, как и подобает скромной гувернантке.
– Полноте, избавьте меня от этого вздора! – взмолилась миссис Андерхилл. – Вас нанимали в качестве гувернантки-компаньонки для Тиффани, а это совсем другое дело, да еще вы были так добры, что взялись наставлять и мою Шарлотту. За что я вам чрезвычайно признательна. Честное слово.
– Не думаю, что заслужила подобную признательность! – отнюдь не оптимистично промолвила Ансилла. – Я не слишком преуспела в ее обучении.
– Ничего страшного! – великодушно отмахнулась миссис Андерхилл. – Я не сторонница того, чтобы запирать девочек в классной комнате; на мой взгляд, им вовсе необязательно забивать себе голову книжными премудростями. Вот вы учите ее, как хорошо себя вести, и с моей стороны не услышите ни малейших возражений! А что до жены мирового судьи, то пусть себе смотрит! Хотя я не думаю, что она опустится до такого, поскольку с вами она всегда ведет себя исключительно вежливо, – еще бы, ведь ваш дядя – генерал. Откровенно говоря, я не удивлюсь, если она пригласит вас на свой прием. – Миссис Андерхилл вдруг умолкла, поскольку собственные слова вернули ее к самой насущной проблеме. – Тот злосчастный прием! Господи, что же мне делать, мисс Трент? Тиффани взбесится, когда узнает, что ее туда не пригласили! Она поднимет ужасный шум! Признаюсь, мне становится дурно от одной только мысли об этом!
– Да, она непременно закатит истерику, – признала Ансилла, – но я полагаю, что смогу успокоить ее. Самым неподобающим способом, разумеется, однако взывать к ее здравому смыслу мне представляется бесполезным, поскольку, на мой взгляд, она начисто его лишена, как и внимания к чувствам других людей.
Миссис Андерхилл неискренне запротестовала. Но даже она не могла отрицать, что Тиффани, несмотря на все свое ласковое обхождение и подхалимаж, никогда не интересовалась еще чьим-либо мнением, кроме собственного. Она не стала расспрашивать о методах, с помощью которых мисс Трент намеревалась привести вздорную девицу в чувство, а мисс Трент не посвятила ее в подробности задуманного. Ее методы и впрямь можно было смело назвать нетрадиционными, и они наверняка удостоились бы самого сурового порицания со стороны любой матери, искренне желающей, чтобы ее дочь выросла в целомудренную и скромную девушку, обладающую деликатностью натуры и чистотой души. Но мисс Трент уже давным-давно поняла, что ее прелестная воспитанница всегда и неизменно руководствуется лишь собственными эгоистическими интересами. Не исключено, если она когда-нибудь полюбит, глубоко и искренне, то ее характер может измениться; пока же лучшее, на что могла рассчитывать опытная наставница, – вбить ей в голову ту непреложную истину, что для успеха в обществе изящные манеры имеют не меньшую важность, чем смазливое личико; не дать переступить черту; не позволять ей ставить весь дом на уши всякий раз, когда кто-либо осмеливался перечить ее воле.
Поэтому, когда Тиффани, пылая неправедным гневом, ворвалась в классную комнату (как и предвидела Ансилла), чтобы поведать им о постыдном и бесчестном поведении миссис Миклби, она выслушала свою подопечную с видом полнейшего изумления и воскликнула:
