Андрей Петрович Бабичев – директор треста пищевой промышленности.

Иван – его брат.

Валя – приемная дочь Ивана.

Николай Кавалеров.

Соломон Шапиро.

Анечка Прокопович – вдова.

Первый жилец.

Второй жилец.

Третий жилец.

Молодой человек.

Муж.

Елизавета Ивановна.

Врач.

Михал Михалыч.

Зиночка.

Дамочка в зеленом.

Хозяйка дома.

Витя.

Гарри.

Сильно пьяный гость.

Менее пьяный гость.

Почтенный старик.

Немец Харман.

Во второй сцене – жильцы.

В седьмой сцене – представители союза, футболисты, зрители.

Действие происходит в наше время в Москве.

В доме Андрея Бабичева. Утро.

Светлая, чистая комната. На стене под стеклом план фабрики-кухни «Четвертак».

Бросается в глаза эта громадная надпись – «Четвертак».

Первый этаж. Окна, стеклянная дверь, видна за ними терраса, зелень, сад. Очень светло и ярко. Налево и направо – двери. На диване сидит на беспорядочной постели Кавалеров. Медленно одевается. Посередине комнаты на полу циновка, стоит табурет. Андрей Бабичев из кувшина льет воду в таз.

Андрей гол до пояса, в трикотажных кальсонах.

Кавалеров. Месяц тому назад вы меня подобрали у порога пивной. Вы привезли к себе в дом никому не известного молодого человека. И вот уже месяц, как я, жалкий люмпенпролетарий, живу под кровом знаменитого человека.

Андрей. Не прикидывайтесь овечкой. Все вышло отлично. Вы знаете английский язык. Я работаю над книгой, и вы мне отлично помогаете. Я вам очень благодарен.

Кавалеров. Значит, я буду спать на этом диване до тех пор, пока вы не закончите вашу книгу. Да? А потом что?

Андрей. А потом я не знаю.

Кавалеров. Вот видите. Тогда я сегодня же уйду.

Андрей. Это нечестно – бросать работу. (Устанавливает таз на табурете.) Так… та-ак. Отличный таз. По-моему, вода в тазу выглядит гораздо лучше, чем на свободе. Смотрите, какой синий таз. Красота. Вон там окно, а пожалуйста, если нагнуться, то видно, как окно пляшет в тазу. (Смотрит, нагнувшись, в таз, заходит спереди.) Ух ты, здорово! (Толкает таз.) А ну… (Любуясь.) Красота. (Уходит в спальню.)

Кавалеров (один). Сколько вы весите?

Андрей (из спальни). Шесть пудов. (Выходит с полотенцем в руках.) Вчера я спускался где-то по лестнице. Иду и чувствую – черт знает что – груди трясутся. Понимаете, Кавалеров? Груди трясутся, как у бабы. Кошмар. Я решил прибавить новую серию упражнений. (Приступает к гимнастике. Приседания.) Р-р-раз… дв-а-а… р-р-раз… дв-а-а… р-р-раз… дв-а-а… Вам надо гимнастикой заниматься. Р-р-раз… дв-а-а… Разжиреете. Сколько вам лет, Кавалеров?

Кавалеров. Двадцать восемь. Мне столько же лет, сколько веку.

Андрей (выбрасывание рук). Ать-два. Ать-два. Ать, ать, ать, ать-два.

Кавалеров. Я часто думаю о веке. Знаменит наш век. Моя молодость совпала с молодостью века.

Андрей. Ать-два. Ать-два… ффу…

Кавалеров. Но, к сожалению, я родился в России. Я хотел бы родиться в маленьком французском городке, расти в мечтаниях… Поставить себе какую-нибудь высокую цель… И в прекрасный день уйти из городка и пешком прийти в столицу и там добиться цели… Но я не родился на Западе.

Андрей (бег на месте). Оп-цоп, оп-цоп, оп-цоп.

Кавалеров. В Европе одаренному человеку большой простор для достижения славы. Там любят чужую славу. А у нас? У нас не любят чужой славы. Правда ведь?

Андрей. Правда. (Ложится на спину. Поднимает поочередно ноги.)

Кавалеров. В нашей стране дороги славы заграждены шлагбаумами. Одаренный человек либо должен потускнеть, либо решиться на то, чтобы с большим скандалом поднять шлагбаум.

Андрей (поднимает ногу). Ух… Р-раз… Нога у меня вроде шлагбаума. Одна нога два пуда весит.

Кавалеров. Вы говорите, что личная слава должна исчезнуть. Вы говорите, что личность ничто, а есть только масса. Так вы говорите?

Андрей. Так мы говорим.

Кавалеров. Чепуха. Я хочу моей собственной славы. Я требую внимания.

Андрей, поднимаясь с циновки, становится на четвереньки, таким образом, он повернут к Кавалерову задом.

Это очень легко: показать зад.

Андрей (встал на ноги). Ф-фу… Будет. Теперь вода. Пожалуйте, вода.

Кавалеров. Вы требуете трезвого подхода к вещам, к жизни. Так вот нарочно я сотворю что-нибудь явно нелепое. Совершу гениальное озорство. Нарочно. Вы хотите, чтобы все было полезно, а я хочу быть бесполезным. (Пауза.) Взять, например, и покончить с собой. (Пауза.) Без всякой причины. Из озорства. Чтобы доказать, что я имею право распорядиться собой, как мне угодно. Именно: глупое самоубийство. И как раз теперь, когда столько говорят о целеустремленности. Да, повеситься. (Пауза.) Вот возьму и повешусь у вас над подъездом.

Тут Андрей уходит в дверь направо, унося таз, затем возвращается.

Андрей. Повесьтесь лучше над подъездом ВСНХ. На Варварской площади. Там громадная арка. Видали? Там получится эффектно. (Уходит снова в дверь направо, унося табурет.)

Кавалеров (один). Тупой сановник.

Андрей возвращается, проходит в спальню, в дверь налево.

Андрей в спальне.

Я хочу вам рассказать маленький случай.

Андрей (из спальни). Расскажите маленький случай.

Кавалеров. Однажды… это было давно… я был маленький гимназистик. Отец повел меня в музей восковых фигур. Знаете: паноптикум. Там, знаете, стоят такие стеклянные кубы. И в кубах помещаются разные фигуры: Клеопатра, горилла похищает девушку, Робеспьер на гильотине… И в одном кубе лежал какой-то красивый мужчина. Во фраке. В груди у него была рана. Он умирал, закатывались веки. Отец мне сказал: это французский президент Сади Карно, раненный анархистом. (Пауза.) Прекрасный мужчина лежал, задрав бороду. Медленно шла его жизнь… как часы… это было прекрасно. Тогда впервые я услышал гул времени.

Андрей (из спальни). Как?

Кавалеров. Гул времени. Вы не понимаете? Я услышал, как гудит время. Понимаете? Надо мной неслись времена. Я плакал от восторга. Я решил стать знаменитым.

Андрей. Так-так.

Кавалеров. Тогда я был маленький гимназист, и в тот день я решил стать знаменитым. Я решил во что бы то ни стало добиться того, чтобы когда-нибудь и мое изображение, и мой восковой двойник, наполненный гудением веков, вот так же красовался в великом музее будущего…

Андрей выходит из спальни, одетый.

Есть люди, которых вещи не любят, и есть люди, которых вещи любят. Вот вы, Андрей Петрович… вас вещи любят. На вас все элегантно сидит. А меня вещи не любят.

Андрей достал из шкапчика еду. Сел за круглый стол, ест.

Мебель норовит подставить мне ножку. Вчера этот угол (указывает на угол письменного стола) буквально укусил меня. Вот только что я уронил запонку. Где она? Куда она исчезла? Если вы уроните запонку, то она остановится где-нибудь у ваших ног, а у меня запонка закатилась под буфет. Посмотрите: буфет надо мной смеется.

Андрей. Вам надо, Кавалеров, познакомиться с братом моим, Иваном. Вы найдете общий язык. Кстати, мой брат Иван опять появился в Москве. Целый год не показывался. Брат мой Иван ходит-ходит, и вдруг пропал. Где Иван? Никто не знает. Неизвестно: может, он в тюрьме, а может, в сумасшедшем доме… (Пауза.) Шел мой брат вчера днем по Петровскому бульвару. Я с остановки смотрел. Шел он и подушку за ухо нес. А за ним дети бежали. Чудак. Шагает, шагает, потом остановился, котелок снял и во все стороны кланяется.