Тогда Руфюс стукнул Жоффруа, а если Жоффруа чего и не любит, так это когда его бьют.

– Хочешь, – предложил Альцест, – я подержу твою ручку, пока ты будешь драться с Руфюсом.

Жоффруа отдал свою ручку Альцесту и пошёл драться с Руфюсом, который его ждал.

Альцест развинтил ручку, чтобы посмотреть на перо, и Жоаким сказал:

– Дай поглядеть.

– Если хочешь такую ручку, – ответил Альцест, – сделай, как сказал Жоффруа: попроси своего папу, чтобы он тебе купил.

Жоаким попытался схватить ручку, и Альцест, который этого не ожидал и у которого пальцы всегда в масле из-за бутербродов, выронил её, и ручка упала на землю, пером вниз – бац! Альцесту нельзя давать то, что легко может выскользнуть.

– Моя ручка! – крикнул Жоффруа и тут же прибежал.

– Так что, – сказал Руфюс, – ты сдался?

Но Жоффруа не слушал; он подошёл к Альцесту и толкнул его.

– Зачем ты кинул мою ручку, болван?! – закричал Жоффруа.

Альцест страшно разозлился и ударил по ручке ногой:

– Вот что я сделаю с твоей поганой ручкой!

Ручка отлетела к Мексану, и тот кинул её мне.

– Пас! Пас! – закричал Эд.

Я сделал пас Эду, довольно длинный, и Руфюс побежал ко мне, сердито крича:

– Так нельзя! Ты вне игры!

Это меня насмешило. С Руфюсом всегда так: в футбол он играет плохо и поэтому говорит, что другие нарушают правила. Но поспорить с ним не удалось – Жоффруа так орал, что всё испортил: прибежал Бульон. Ну и дурак же этот Жоффруа!

Бульон – это наш воспитатель, и с ним шутки плохи.

– Что тут происходит? – спросил он.

– Они злые и мне завидуют! – закричал Жоффруа; вид у него и вправду был сердитый. – А всё из-за того, что у них нет ручки с золотым пером, вот!

– У тебя тоже! Врун! – закричал Руфюс.

– Ну-ка повтори, что в моей ручке перо не золотое! – закричал Жоффруа.

Бульон посмотрел на нас такими глазами, будто был удивлён, и закричал:

– Молчать!

После этого уже никто ничего не говорил: если Бульона не слушаться, он устроит такую историю!

– Так, – сказал Бульон. – Посмотрите мне в глаза, вы все. Мне надоело, что вы ведёте себя как дикари, а потом несёте полную ерунду. Успокойтесь, Жоффруа, и объясните, что произошло.

Тогда Жоффруа рассказал про ручку и повторил, что мы завидуем, так как наши папы никогда не купят нам таких классных ручек, чтобы мы лучше учились, и так нам и надо, и что перо на самом деле золотое и у него самая лучшая ручка в школе, а Бульон сказал, что всё понятно, спокойнее, надо немедленно отдать ручку нашему товарищу и нам должно быть стыдно так вести себя.

– Держи, Жоффруа, – сказал Жоаким, – вот твоя ручка.

Жоффруа пошёл за ручкой, но Бульон сказал:

– Нет. Я сам возьму эту ручку. Конфискую её до конца уроков. Кстати, в моём кармане ей будет лучше, чем в ваших руках, маленькие вандалы!

Тогда Жоаким отдал ручку Бульону, а тот посмотрел на свои пальцы и увидел, что они в чернилах. Бульон немного подумал, а потом сказал:

– Ладно, Жоффруа, я всё же отдам тебе ручку, но обещай, что будете вести себя хорошо.

– Если хотите, – ответил Жоффруа, – можете подержать её у себя до конца уроков. Это неплохая мысль, потому что…

– Жоффруа! Возьми свою ручку! – крикнул Бульон.

Тогда Жоффруа взял ручку, а так как она была вся в чернилах, он вытер её о свой рукав: что ни говори, но Жоффруа очень, очень аккуратный. Он дулся на нас, пока Бульон не вымыл руки и не включил звонок на урок.

Учительница велела нам достать тетради, потому что собиралась дать нам диктант. Тут Жоффруа гордо достал свою ручку, и все были поражены. Потому что – вы не поверите! – у знаменитой ручки Жоффруа перо, видимо, и в самом деле было из золота: оно не писало!

Как сказал Жоффруа, когда мы выходили из класса:

– Сейчас такие вещи делают: только тронешь, сразу ломаются.

Мы не знали, как быть: завтра утром мы собирались на три дня к бабушке, которая живёт очень-очень далеко, а тётя Доротея позвонила и сказала, что она болеет и хотела бы, чтобы папа с мамой её навестили. Тётя Доротея тоже живёт очень далеко. Из нашей семьи только мама, папа и я живём недалеко.

– Что будем делать? – спросила мама. – Для мамы такой праздник видеть нас… Особенно Николя…

– Так что ж, – сказал папа. – Просто сообщи Доротее, что мы не можем приехать. В конце концов, грипп – это не очень страшно. Она, правда, говорит о воспалении лёгких, но я знаю Доротею, это, конечно, грипп.

– Но мы не можем так поступить, – сказала мама. – Я тоже знаю Доротею – если мы не приедем, будет настоящая драма. И вообще, она совсем одна, бедненькая…

– Да вовсе она не одна! – закричал папа. – У Доротеи есть подруги. Хотя, между нами, я всегда думаю, как у неё с таким характером могут быть подруги?

– Сейчас неподходящий момент, чтобы спорить о членах семьи, – сказала мама. – Ясно, что мы не можем не поехать к Доротее.

– Ну хорошо, значит, едем к Доротее, – сказал папа. – Знаешь, мне что к Доротее ехать, что к твоей матери…

– Да, знаю, – сказала мама. – Если бы позвонил твой брат Эжен, ты бы отправился к нему, пускай пришлось бы много километров ползти на коленях; но дело не в этом… Что нам делать с Николя? Не брать же с собой к Доротее. Во-первых, это для него была бы тоска; во-вторых, ты знаешь, что за человек Доротея, особенно когда она болеет, – она не выносит ни малейшего шума и на детей у неё никакого терпения нет. А одного дома мы Николя не можем оставить… Кому бы его поручить? Эх, если бы ты не поссорился с Бледуром… Может, всё же я схожу его попрошу…

– Просить Бледура об одолжении?! – закричал папа. – Никогда в жизни! Это пусть он просит у меня прощения!

Мама вздохнула, папа потёр подбородок, взглянул на меня и сказал:

– У меня, кажется, идея, если Николя согласится.

– Что за идея? – спросили мы с мамой.

– А вот какая, – сказал папа. – Что, если Николя один поедет к твоей матери?

– Один! – закричала мама. – Как это один?!

– Очень просто, – сказал папа. – Завтра утром мы посадим его в поезд, я попрошу контролёра последить за ним, а твою мать предупредим, чтобы она встречала его. Пересадок ему делать не надо, и потом, Николя у нас большой мальчик, правда, Николя?

– Да, да! – закричал я.

– Но это же безумие! – закричала мама.

– Ну пожалуйста, мамочка, скажи «да», прошу тебя! – закричал я.

– Нет, нет и нет! – сказала мама.

– Ну тогда я не знаю, что делать, – сказал папа.

– Да, да! – кричал я. – Я хочу поехать один к бабушке! Я хочу поехать один к бабушке!

Потом я стал бегать по гостиной и думать, как было бы классно рассказать в школе друзьям, что я один ездил на поезде. Вот у них будут физиономии!

– Но он же ещё маленький, – сказала мама.

– Нет, я не маленький! – закричал я.

– И потом, – сказал папа, – не забывай, он же однажды ездил без нас в лагерь на каникулы.

– Он был не один, – сказала мама. – Там были десятки детей, а с ними воспитатель… И ещё: как он вернётся?

– С обратной дорогой всё очень просто, – сказал папа. – От Доротеи мы приедем за Николя к твоей матери на машине и втроём вернёмся домой.

– Шикарно! – закричал я.

Я ещё немного побегал вокруг столика с лампой, и мама сказала – хорошо, она позвонит своей матери, и если та согласится, то посмотрим.