блять.

Драко просто не может сдерживаться дольше. Если он прямо сейчас не выебет Поттера – он взорвется. Буквально.

- Гарри, - шепчет он. В голове у него полный бардак, поэтому он даже не пытается притворяться холодным и отстраненным, зовя Поттера по фамилии (да и не то чтобы Поттер ему поверил), и просто… просто проводит языком по раскрытой дырочке пару раз, а потом выпрямляется и целует Гарри в рот. Его губы все еще безумно сладкие (как всегда. Шоколад тут совершенно ни при чем), и Драко тонет в этой сладости, его кружит вихрь, вихрь Поттера, и он просто… ему нужно быть ближеближеближе. Еще ближе.

- Трахай давай! - скулит Гарри, и Драко, уже совершенно не соображая, подносит член к растянутой и хорошенько смазанной дырочке.

И трахаеттрахаеттрахаеттрахает, из дырки вытекает смазка, трахаеттрахаеттрахает, Поттер кричит не своим голосом, трахаеттрахаеттрахаеттрахаеттрахаеттрахаеттрахаеттрахаеттрахаеттрахает, Поттер срывает с себя кольцо, трахаеттрахаеттрахаеттрахает, и ещеещеещеещееще и еще, входит в широко растянутую дырку, удерживает краешки пальцами, вставляет так глубоко, как только может, а Поттер кончает и, обессиленный, падает на кровать грудью, подрагивая от неотошедшего оргазма, а Драко ебет его со всей дури, и его члену так хорошо, так восхитительно хор-рошо в дырке Поттера, подрагивающей после оргазма, что он просто не может остановиться и трахаеттрахаеттрахает, а потом голова резко становится пустой, и он заваливается на Поттера, заливая его дырочку спермой, кончая и кончая…

- Между прочим, - говорит Поттер, - я выбирал тебе подарок, - он лежит, свернувшись калачиком вокруг Драко, и тихонько урчит.

От этого урчания, и от того, что Поттер вовсе на него не злится, и от того, что сейчас он здесь, с Драко, и любит его, и… много еще от чего, у Драко в груди сворачивается маленький теплый огонек.

Драко любит Валентинов День.

Но ни за что не скажет это Поттеру. Честно-честно не скажет.