Аэлина чувствовала: с нее довольно. На пальцах руки, которую она держала под столом, уже плясали искорки. Но Дарро ее опередил и тем самым уберег комнату от пожара:

– Эдион, если ты по-прежнему надеешься занять важный пост в Террасене, ты бы поинтересовался, пересмотрела ли твоя вендалинская родня предложение, сделанное им очень давно. Оно касалось обручения. Проверь, согласятся ли они признать тебя своим родственником. А ведь все могло бы развиваться совсем по-другому, если бы ты и наша любезная принцесса Аэлина были бы помолвлены с вендалинской ветвью. Но Вендалин отверг предложение официально объединить наши королевства. И сделали они это по настоянию Маэвы.

Сказав это, Дарро язвительно улыбнулся Ровану.

Мир Аэлины накренился. Даже Эдион побледнел. Им никто никогда даже не намекал, что когда-то была предпринята попытка заключения брачных союзов. Получалось, вендалинская ветвь Ашериров действительно бросила Террасен на произвол судьбы.

Дарро расцепил пальцы, раздвинул ладони и уложил их на стол.

– Интересно бы знать, чтó восторженный народ скажет о своей принцессе-спасительнице, когда люди узнают, как она проводила время, пока они тут страдали? – спросил он, будто размышляя вслух.

Он отвешивал Аэлине одну словесную пощечину за другой.

– Но ты, Эдион, всегда умел выворачиваться и выходить сухим из воды, – продолжал Дарро. – Хотя сомневаюсь, известно ли принцессе Аэлине, что…

Не выдержав, Аэлина нанесла ответный удар. Не магическим огнем. Сталью.

Кинжал воткнулся в стол между пальцами Дарро. Тонкое лезвие дрожало, и на нем плясали отсветы пламени очага.

Аэлина зарычала на Дарро. Рован и Эдион привстали со стульев. Рен схватился за кинжал, но вдруг побледнел, увидев призрачного леопарда. Зверь сидел там, где мгновение назад была Лисандра.

Муртаг опасливо глазел на оборотня. Дарро и сейчас не испугался. Весь белый от гнева, он смотрел на Аэлину.

– Вот что, Дарро, – прошипела она, придвинувшись к нему почти вплотную. – Если тебе еще не надоело меня оскорблять, валяй, не стесняйся. Но если ты еще скажешь хоть одну гадость про мое окружение, я не промахнусь.

Она сверкнула глазами на кинжал между пальцами старика. Кисти его рук были все в старческих пятнах. Казалось, только чудом лезвие не вонзилось ему в кожу.

– А ты, я вижу, унаследовала отцовский характер, – язвительно усмехнулся Дарро. – Это так ты собираешься править? Значит, всякому, кто тебе не понравится, ты будешь угрожать?

Дарро убрал руки со стола и скрестил их на груди, одновременно отодвинув стул.

– Что бы подумал Орлон, видя, как себя ведет его любимая племянница? Ты этому у ассасинов научилась?

– Выбирай выражения, Дарро, – предостерег его Эдион.

Брови Дарро снова изогнулись.

– Все мои труды этих десяти лет, все жертвы, принесенные мною, делались в память об Орлоне и ради спасения его королевства. Моего королевства. Я не позволю испорченной высокомерной особе уничтожить все это своими выплесками безудержного гнева. Неужели, принцесса, ты станешь отрицать, что тебе прекрасно жилось в Рафтхоле все эти годы? Ты наслаждалась богатой, сытой жизнью. К чему вспоминать о далеком Террасене, когда ты покупала себе наряды и служила чудовищу? Ты даже забыла, что это чудовище зверски убило твою семью и друзей.

«Солдаты. Деньги. Целостность Террасена», – твердила себе Аэлина.

– Даже твой двоюродный брат, невзирая на его распутные наклонности, помогал нашему северу. А Рен Ручейник, – Дарро театрально махнул в сторону Рена, – пока ты жила в роскоши, находился на грани нищеты. Ты знаешь, что они с дедом экономили каждый медяк, отказывали себе, поддерживая пламя сопротивления Адарлану? Они ютились в трущобах, а порою ночевали под открытым небом. Это тебе известно?

– Довольно! – рявкнул Эдион.

– Нет, пусть продолжает, – возразила Аэлина.

– А я уже почти все сказал, – вздохнул Дарро. – Думаешь, народ Террасена обрадуется королеве, которая служила их злейшему врагу? Которая делила постель с сыном их врага?

От рычания Лисандры на столе задрожали стаканы.

Дарро и впрямь отличался редким бесстрашием.

– Или народ обрадует, что теперь их королева делит постель с фэйским принцем, служившим другому нашему врагу? Как ты думаешь, чтó подумают люди об устоях королевы?

Аэлине не хотелось знать, каким образом Дарро догадался об их отношениях с Рованом.

– Тебя не касается, с кем я делю постель.

– Вот потому ты и не годишься править королевством. Всех касается, с кем делит постель их королева. Или ты собираешься лгать народу о своем прошлом, отрицать, что служила свергнутому королю и его сыну, но уже другим образом?

Рука Рована сжала под столом ее руку. Пальцы, покрытые инеем, погасили огонь, готовый вырваться из-под пальцев Аэлины. Рован не предостерегал и не упрекал ее. Своим жестом он говорил, что тоже едва удерживается от желания запустить в физиономию Дарро оловянным подносом.

Аэлина безотрывно смотрела на Дарро. Рука Рована придала ей сил.

– Я расскажу моему народу всю правду, – тихо, но твердо сказала Аэлина. – Покажу шрамы, оставшиеся у меня на спине в память об Эндовьере. Покажу другие шрамы, полученные мною за годы жизни под именем Селены Сардотин. А еще я расскажу людям, что нынешний король Адарлана – не чудовище. У нас с ним общий враг – исчадие зла, ныне обитающее в Морате. Дорин Хавильяр – единственный шанс сохранить оба королевства и впредь жить в мире.

– А если он окажется вовсе не таким? Ты уничтожишь его каменный замок, как уничтожила стеклянный?

Нечто подобное она в свое время слышала от Шаола. Над этим стоило бы задуматься всерьез. Простые люди могут потребовать от нее обуздать свою силу, равно как и силу ее приближенных. Но пусть Дарро верит, что это она разрушила стеклянный замок и убила прежнего адарланского короля. Ложь в данном случае лучше опасной правды.

Не услышав ответа, Дарро продолжал:

– Если ты всерьез желаешь помочь Террасену, Эдион наверняка найдет тебе применение в рядах легиона Беспощадных. Но в Оринфе тебе делать нечего.

– Это все? – вскинула брови Аэлина. – Или скажешь еще что-то?

Серые глаза Дарро сделались каменными.

– Скажу. Я не признаю твоих притязаний на власть и не считаю тебя законной правительницей Террасена. Того же мнения придерживаются господа Слан, Аронвэд и Ганнер – уцелевшие придворные твоего дяди. Даже если Ручейники тебя и поддержат, они окажутся в меньшинстве против нас четверых. У генерала Ашерира в Террасене нет ни земель, ни титула, а посему его мнение не имеет никакой силы. Что же касается так называемой госпожи Лисандры, мы не признаем никакого герцогства Караверрского. О ее происхождении я вообще помолчу. Твое приобретение земель противоречит террасенским законам и считается недействительным.

Казалось, Дарро говорит от имени всего Террасена.

– Если же вернешься в Оринф без нашего позволения и попытаешься захватить трон, это будет считаться военными действиями и государственной изменой.

Дарро развернул вынутый из камзола пергаментный свиток. Десятки строк, выведенных витиеватым почерком, а внизу – четыре размашистые подписи.

– С этого момента и до тех пор, пока не будет принятого иного решения, ты по-прежнему считаешься наследной принцессой, но не королевой.

Аэлина долго смотрела на свиток. Чувствовалось, все это было написано не вчера и не вчера подписано. Поставившие подписи отказывали ей в праве на трон, даже не встретившись с нею. Эти люди одним росчерком пера изменили ее будущее и будущее ее королевства.

Возможно, она поспешила с устройством встречи. Вначале нужно было вернуться в Оринф. Пусть бы народ увидел возвращение своей королевы. Тогда Дарро и его сообщникам было бы труднее вытолкнуть ее из дворца.

– Настоящая угроза сейчас собирает силы на юге Адарлана. А тебя и таких, как ты, похоже, больше волнует, как бы не пустить меня в Оринф? Или вы думаете, что на этот раз Террасен останется в стороне от потрясений?