Я упаковал остальные банки, застегнул молнию и уложил сумку так, как она лежала прежде. Встал довольный, потянулся и посмотрел вперёд, на выход из туннеля.
И снова присел...
За кустом малины, не слишком-то маскируясь, стоял человек в камуфляже и пристально смотрел на меня.
* * *
С минуту я был в шоке. Пока не сообразил, что он меня не видит: он на солнце, а я - в темноте. Но он явно ждал моего появления. Как же я промазал... Засекли на входе в туннель. Нельзя на ходу слишком много думать! Бдительность притупляется.
Кошачьим шагом я двинулся обратно. Надо срочно избавиться от банки, ангидрит её в перекись марганца. Вот бы попал сейчас!
Пройдя мимо одной пустой ниши, я остановился перед второй и сунул банку в её угол, прикрыв парой камней покрупнее. Выпрямился, отряхнул руки и прислушался. С другого конца туннеля чуть слышно хрустел гравий под чьими-то осторожными шагами. Скрадывают, значит. Надо срочно уходить от этого места. Я быстро перепорхнул на другую сторону и, не таясь, зашагал по шпалам на выход.
На выходе были море, солнце и кусты малины. Гудели шмели. Кричали чайки. Из-за куста вышел омоновец и скомандовал:
- Стой! Руки за голову. Садись на рельсу.
И зычно крикнул в жерло туннеля:
- Гриня! Он вышел.
Я прилепил руки к затылку и послушно сел на горячий рельс. И тут издалека, с той стороны, где стоял поезд с пассажирами, донёсся ликующий гудок тепловоза. Хватит стоя-ать! Поехали-и...
- Прощайте, ребята, - сказал я. - Счастливой дороги.
Для них неприятности кончились. Когда кончатся для меня?
Гриня оказался тем самым Гришей, разговор которого с майором я внимательно слушал, лёжа под скамьёй на платформе, прибывшей из Култука.
- Нашлась пропажа, - довольно произнёс он, любовно щёлкнув наручником на моей руке, а второй замкнув на своей. - Ну, как жизнь?
Тут он присел на корточки и заглянул в мои глаза.
- Хреново.
- А сам виноват, бегать не надо. Что здесь делаешь?
- Сижу, греюсь. В туннеле холодно, - объяснил я.
- Шутник, - сообразил он. - В туннельке что делал?
- Всё вам знать надо, - вздохнул я. - Живот у меня подвело. Вот я и... того. Полечился.
- А пусть покажет место, где лечился, - предложил второй омоновец, на вид казавшийся вполне бесхитростным, но на деле проявивший себя весьма мудрым. Додуматься до такого...
Григорий немного помолчал.
- Ладно, это не уйдёт. Пошли к следователю, - решил он, встал и потянул меня за собой. - Ты, Миха, лезь опять на гору. Режим наблюдения не отменяется.
И мы вдвоём зашагали по шпалам.
Шли мы рядышком, как неразлучные друзья. Григорий поглядывал по сторонам и насвистывал разные мелодии. Я слушал. А потом спросил:
- А зачем, в натуре, вы туннель караулите?
Григорий глянул на меня с весёлым удивлением, хохотнул и ответил:
- Это называется передовое охранение. Ты на него и напоролся. Куда шёл-то? С виадука на ручей глянуть? Может, забыл на берегу что-нибудь?
- Ничего я там не забыл, - с досадой сказал я. - Да и нет там ничего. Если что из сумочки выпало, так вы же и подобрали. Я сдаваться шёл.
Григорий опять глянул сбоку и одобрил:
- Это правильно. Всё равно бы поймали.
- Вот уж нет. Найти - нашли бы. Если бы искали. А поймать - нет. Бесполезное дело.
Григорий выпучил глаза и даже приостановился.
- Как тебя понимать? Если бы не поймали, то кого бы тогда нашли? Если бы искали.
- Мой труп, - пояснил я. - Потому что меня сразу же другие поймали.
- Эм-м... Вот как, значит, - удивился Григорий, но расспрашивать не стал. Просто задумался. И дальше мы всю дорогу шли молча.
Там, где почти сутки стоял поезд, земля была утоптана множеством ног, кусты изломаны, бумажки и пакеты висели на ветках и валялись на траве. Тепловозик с платформой и дрезина ушли вслед поезду,
возможно, для охраны. Под горой стояла большая палатка, возле входа сидел человек с автоматом. Другой стоял на берегу, укрываясь за громадным валуном, и, увидев нас, пошёл навстречу, с любопытством разглядывая меня.
- Ребята спят, - сообщил он. - Командир ушёл на двадцать девятый.
- Следователь с ним?
- Нет, здесь. За этим бегали вчера? - поинтересовался он, кивнув на меня.
- Ага.
- Дознаватель сильно рад будет, - ухмыльнулся парень. - Бутылка с него.
Григорий ничего не ответил и потянул меня куда-то левей палатки. Там под широкой лиственницей стоял большой, перевёрнутый вверх дном ящик, вокруг него торчком стояли несколько чурок. Мы уселись на них. И через пару минут здесь состоялась наша встреча со следователем Мудраковым и, естественно, завязалась между нами интереснейшая беседа. В честь чего с меня даже сняли наручник.
- С какой целью вы совершили этот нелепый поступок? - спросил Мудраков тонким голосом. - Я имею ввиду ваш побег.
- Который? - поинтересовался я. - Мне за последнее время не раз приходилось совершать побеги.
При сих словах челюсть следователя слегка опустилась вниз.
- Э-э... - сказал он. - Уточню. Когда вы ударили в лицо нашего дознавателя и бежали.
- В тот раз я никуда не бежал, - твёрдо заявил я. - Этот нелепый поступок не входил тогда в мои планы.
Возникло молчание.
- М-да, - сказал, наконец, следователь. - Где же вы были?
- А на платформе, - небрежно отвечал я. - Влез под скамью и сидел там.
Тут челюсть следователя поползла вниз очень явственно.
- Врёшь, - тихо и угрожающе сказал омоновец Гриша.
- Зачем мне врать? - я пожал плечами. - Ты, Гриша, очень хотел поймать меня, помнишь? И уговаривал майора Мущепако наряд послать для моего задержания. А он не разрешил. Кстати, а где майор?
Гриша окаменел. Следователь ответил автоматически:
- В Иркутск отослали.
- Это хорошо, - одобрил я. - Во-время. Ну, а потом приехала дрезина и на платформу положили собачку подстреленную. Тогда я вылез из-под скамьи и это... ушёл.
- Было? - спросил Мудраков Гришу.
- Но я же Кольку на платформе оставил! - вскричал Гриша потрясённо. Он бы тебя не выпустил!
- Это точно. Ни за что бы не выпустил, - подтвердил я. - Но он пошёл искать палочку поровней, чтобы шину собачке наложить. Да где же её в темноте найдёшь! А я тут и вылез. И проводнику той собачки рейку ровненькую отдал, я прям под скамьёй лежал на ней. Ну, он взял, конечно. В самый раз пришлась.
Тут опять воцарилась тишина.
- От подлец, - вдруг сказал Григорий, треснул кулаком по колену и рот его пополз к самым ушам от простоватой и растерянной улыбки. - Как надул!
- Хорошо надул, - согласился Мудраков и покрутил головой. - А дальше что было?
- А дальше была целая одиссея, - вздохнул я и стал рассказывать, что было дальше...
Рассказывал я честно и подробно. Слушатели не то, чтобы умилялись, но слушали завороженно. Дойдя в рассказе до своего пребывания в туннеле, я не стал распространяться о муках в животе или где-либо в другом месте, и, ступив тут же на путь неправды, мигом выскочил с её
помощью на другую сторону туннеля - к виадуку. Где, к своему удивлению, повстречался с Михой и его автоматом...
Что было уже истинной правдой.
Гриша не возражал против этой маленькой недомолвки. Кажется, он был уже далёко, в усадьбе путевого обходчика, у трупа неизвестного рябого мужчины. Искал мысленно улики...
Следователя Мудракова сбить с пути логического мышления было труднее. Уточнив ряд деталей, он пожевал губами и заметил:
- Мы, собственно, сейчас вплотную занимаемся решением главной задачи: поиском наркотиков.
- Правильно делаете, - одобрил я. - Для начала надо найти сумку, где они лежали.
Следователь посмотрел на меня проницательно, хрустнул пальцами и спросил:
- А почему вы считаете, что наркотик был не в той сумке, что нашли у ручья?
- По двум причинам, - отвечал я веско. - Во-первых, ни я, ни Павел Селивёрстыч из той сумки ничего не брали, значит, в ней его и не было. А во-вторых, те ребята, что сидели вот здесь, на горе, - тут я ткнул пальцем вверх, - подстрелили женщину-проводника именно потому, что она видела у курьера вторую сумку. Они, я думаю, знали, что под виадуком лежит вовсе не то, что им надо. И сильно не хотели, чтобы кто-то ещё об этом знал. К чему, в самом деле? Узнают - и кинутся все другую сумку искать. Ещё и найдут невзначай... Потом те же ребята, что стреляли в неё, замочили рябого и утащили сумку, которую я сбросил ему под ноги при побеге. Подумали, что Селивёрстыч в неё товар упаковал. Но тут крупная неувязочка у них вышла... Так что эту ценную сумку надо вам непременно искать, - закончил я озабоченно.
