Юрий Годованец Немного слов. Книга Первая © Годованец Юрий Анатольевич, 2016 «Чьё сердце тут колотится так гулко?..» Душа должна пройти. душа должна пройти обкатку бытиём мытьём и катаньем рождением и смертью что возражать что торопить её сама посетует и тихо хлопнет дверью Пелена воспоминаний Солнце село прямо за Карпаты, без нужды я вышел в сонный сад. Капельки дождя, как акробаты, прыгали и падали назад. В каждой искра Божия томилась, небом тарабанила в батут. Со слезами промывала милость лепотою злую слепоту. Духовная находка Ты, кажется, ждала меня в берлоге и горячо мечтала о скитальце. Загривок холодит ошейник строгий, мерцает драгоценный пульс на пальце. Я не пойму – собака, или кошка, иль здесь клубятся неземные змеи? Меня ты нежно подожди немножко, пока снимаю все твои камеи. Была нелёгкой дальняя прогулка, я долго брёл по кромке океана. Чьё сердце тут колотится так гулко, что тишина становится как рана? И снова я прикладываю к уху стальной курок дыхательного нерва. И мне даёт – ту и другую руку — поцеловать Милосская Венера. Жатва монтажа В моей рассылке ты недавно, а кажется – совсем давно, когда откуда-то куда-то шло чёрно-белое кино. И на ковре из мела сажей навек очерчены тела и души, и салют плюмажей… Их память цветом замела. Семейная сцена
Через призму приземистых сосен, сквозь зверинец их тёмных теней я смотрел на закатное солнце и ослеп до скончания дней. Ты взяла меня за руку в рощу повела познавать наизусть бледный месяц, упругий на ощупь, и рубцов доверительный руст. Небеса, отрубите мне руки, ведь в скворечниках брошенных звезд обитают нездешние звуки, запрещённые смертному в пост. Лоза кладоискателя Давно на дне старинной вазы лежал детьми забытый клад. Ты отыскала узел связи всех наших узеньких монад. Взяла и воссоединила — разлуку, встречу – до секунд. И древние притоки Нила — Нева и Лена – вновь текут. Как я люблю тебя за этот священный жреческий огонь. Дай перенять забытый метод, взять быстрым обыском ладонь и ощутить тепло и холод прозрачных полноводных волн. Пока люблю, я тоже молод и тоже кладов нежных полн. Морозное тепло Я гляжу, разинув зенцы, Как из аута в уют, Ходят люди с воплем в сердце, Милостыню подают. Ангелы перо роняют… Можно, я перо возьму Прямо из уюта в аут, Сам не знаю, почему. Много их в морозном паре Женщин, ангелов, идей. С кем же я останусь в паре, Думать буду, лицедей. Много мужества и женства Сходит в сердце – и, звеня, Вот и заповедь блаженства Вдруг сама нашла меня. Сердце на десерт Какая тишина чужая — с иголочки, хотя и голенька — кругом, с порога провожая гипотенузу треугольника. Пора, сломав решётку, братцы, склонять не катеты ко сну, шептать, шептаться, перешёптываться, родную строить тишину. Сказка-быль Жили-были – всё ближе и ближе, помогая друг другу идти, словно две параллельные лыжи — от креста половинки – в пути. |
