Поднявшись на этаж, Том, оставив пиджак на диване в гостиной, прошел к бару и, налив в стакан виски, сделал жадный глоток. Поймал собственный взгляд в зеркале, криво усмехнулся и отстранился. Лицо заострилось еще больше, глаза ввалились… Смотреть на страдания собственного ребенка – то, чего он не пожелает и врагу. Никогда. Это виски или вода? Том сделал еще глоток, горло обожгло, дыхание перехватило, но на этом и все. Почти залпом допив все, что оставалось, Том стянул галстук и, кинув его к пиджаку, вышел в холл. Дом без Олле казался слишком пустым. У дверей в его покои Том немного поколебался, борясь с желанием зайти, но потом резко отвернулся и направился в сторону кабинетов.
- Здравствуй, Крис.
Хэмсворт поднялся ему на встречу и обнял где-то в центре громадного пустого пространства. Минувшие дни измучили всех. Но на Томе это время отыгралось вдвойне.
- Здравствуй, хороший мой, - нежное, почти невесомое касание губ к виску. - Как ты?
Глупый вопрос, ответ на который написан на усталом осунувшемся лице любимого человека. И ни объятия, ни поцелуи этой усталости не сотрут. И не вымарают из глаз этого вот затравленного выражения.
Том выдохнул, уткнувшись лицом в его шею. Несколько секунд тишины и ощущения тепла. Чтобы набраться сил. Хоть немного.
- Жить буду. Наверное, – слабая попытка пошутить, но на другую он все равно не способен. – Олле немного успокоился, так что я смог вырваться ненадолго. Как ты? Разговаривал с Колином?
- Разговаривал, - Крис с силой обнял его, притягивая к себе еще сильнее, точно пытаясь поделиться своим спокойствием. Хотя какое к чертям спокойствие? - Это не подстава, Том. Это не попытка отомстить. У него запах поменялся… Олле… он действительно альфа Олле.
Том сжался. Час расплаты пришел, да, Томас Уильям Хиддлстон?
- Я знаю, Крис. Я - знаю. Они братья, у них одна кровь, но… Черт, это слишком сложно… - он вывернулся из обнимающих рук, отошел. Мучительно подбирая слова и потирая ноющие виски, начал неторопливо и еле слышно. – Ты знаешь, что Олле не должен был родиться. Что он НЕ МОГ родиться. И не родился бы, если бы не записки Джеймса, Аммари и… Дейв. Жаль, что я не ученый и вряд ли смогу тебе все объяснить, но… Чтобы зачать Олле, нам с Аммари пришлось обмануть мою омегу, мой организм. Заставить ее поверить в то, что твое семя – на самом деле семя Дейва. Аммари нашел лучшего генетика, и я не знаю, как это вообще возможно, но тот сумел изменить твой код ДНК, заменив некоторые гены на гены Дейва, чтобы обмануть мою омегу. Олле – ТВОЙ сын, Крис. Но в нем нет ничего от твоей альфы. И именно поэтому для альфы Колина Олле– не брат.
Крис вздохнул.
- Он мой сын. И он родился. Несмотря ни на что. И мой сын Колин. Который тоже появился на свет. Двое моих детей оказались в сложном положении. И наш долг, долг родителей, помочь им. Как бы там ни было, что бы ни происходило вокруг. Они так решили. Их альфа и омега так решили. И кто мы, чтобы спорить с этим, Том? Мы поспорили с природой однажды. Теперь она изощренно отомстила нам.
- Ты… - Том смотрел на него почти с шоком. А когда до него дошло, что самый большой его страх сбываться не собирается, его вдруг затрясло, словно в истерике. – Прости, мне надо было сказать тебе об этом с самого начала. Но я так хотел ребенка от ТЕБЯ… - он зажмурился, судорожно дыша и пытаясь взять себя в руки. Он так боялся, что после этого признания Крис больше не захочет его знать. Его и Олле… - Черт, Крис… - выдох, почти стон.
- Тише, - Крис снова обнял его и увлек на диван у стены. Усадил, укачивая в руках как ребенка. - Тише… все нормально. Господи, ты же не думаешь, что за такое трудное чудо, как Олле, я могу быть тебе НЕ благодарен? После всего, что мы пережили, я на коленях перед тобой стоять должен.
- Ведь я не сказал тебе, – Том стиснул его рубашку, а потом вдруг вскинул голову, заглядывая в лицо. И это уже был не тот измученный и уставший от жизни мужчина. Сейчас на его губах сияла пусть еще слабая, но озорная и очаровательная улыбка, а глаза искрились, как двадцать лет тому назад. И он снова стал легким. Светлым. И закипела кровь, когда забилось сердце, как заполошное. – Люблю тебя. Как же я тебя люблю, – первое прикосновение губ к губам было почти робким. Но с каждой секундой увеличивался напор и все сильнее подрагивали кончики пальцев.
- Мой сын - мое сокровище. А его отец - еще большее сокровище, - поцелуй, еще и еще, откровенные жадные ласки, и сорванный шепот: - Тебя невозможно не любить и не желать. Знаешь… я хочу тебя с каждым годом только сильнее…
- Так бери, – Том подался навстречу, запуская пальцы в его волосы, массируя затылок. Влажные, непристойные звуки поцелуев. – Ты же знаешь, что я твой, – он вытянулся в струнку, а потом оседлал бедра Криса, прижимаясь к нему сильнее. – Я соскучился по тебе.
- С удовольствием, - привычные движения. Снять рубашку, кончиками пальцев погладить поясницу под поясом брюк, поцелуями очертить плечи и ключицы. Губами поймать ниточку пульса и считать удары сердца, соизмеряя с собственным тяжелым дыханием. - Обожаю тебя…
- Чувствую себя мороженым, - усмехнулся Том, откинув голову и открывая шею. Пальцами взъерошил волосы Криса, сжал его плечи. – Не сдерживайся. – Наказание. Последняя точка. И он снова будет свободным.
- М-м-м… совсем? - мягкая тонкая ткань скользнула по бедрам, обнажая длинные ноги Тома. Крис легонько прикусил провокационно торчащий напротив его губ сосок. - Я же могу и совсем… только я сегодня не слишком предусмотрительный. Да и ты не в течке.
Том застонал, выгибаясь.
- Плевать. Я просто хочу тебя чувствовать, – дыхание тяжелело, теплели губы. – Иди сюда. – Он притянул голову Криса за длинные прядки и впился жарким, голодным поцелуем в его рот. – Я никому тебе не отдам. Никому и никогда Ты мой, Крис Хэмсворт. МОЙ.
Крис негромко хрипло рассмеялся. Толкнулся бедрами на встречу мягкому скольжению. …Замок подавался неохотно. Пальцы путались в складочках ткани. Скользили по белью. Как сложно иногда бывает просто выпутаться из всех этих статусных шмоток. Значительно проще было когда-то. Давным-давно. Но, разведя бедра Тома шире, он осторожно вошел в напряженное тело, сначала неглубоко, позволяя привыкнуть к вторжению. И только тогда толкнулся сильнее, резче.
- Дааа… - Тот зажмурился, сглотнул от такой нужной сейчас боли. Подался навстречу, обнимая бедра ногами. Пусть у него не течка, но тело все равно привычно обнимает внутри напряженную плоть. Том стиснул его запястья, двинувшись навстречу и слепо ловя его губы. – Двигайся, ну же…
Крис с силой сжал его ягодицы, зафиксировав бедра, и подался вперед, рывком, резким, почти болезненным, проникая глубже в желанное тело. И еще, и еще, задавая быстрый рваный ритм, под аккомпанемент хриплых стонов и вскриков, негромкое поскрипывание кожи дивана и тихий писк сигнала о новых сообщениях на планшете хозяина кабинета.
Том обожал заниматься любовью. Том любил Криса. И пусть за почти прожитую жизнь они любили друг друга множество раз, удовольствие от близости не становилось слабее. Наоборот, кажется, чувствительность только возросла. И оглушающего пика они достигли возмутительно быстро.
Том застонал громко, протяжно, с силой прижимая Криса к себе. Дернулся кадык, а потом вдруг запекло под веками. Он снова свободен. Он… он.
- Люблю тебя, мой Крис. Моя альфа…
========== Часть 5 ==========
5.
Дни тянутся как пресная безвкусная жвачка. Они тянутся и тянутся, и тянутся. Три бесконечных дня, когда нужно улыбаться, или рисовать видимость улыбки на лице, таскаться в библиотеку, ходить на занятия, чувствуя, как буравят сотни взглядов спину. Нужно терпеть, потому что легкой жизни никто не обещал. И альфа-Хэмсворт в особенности. Собственно, Крис ведь сразу сказал, что с него – только возможность. А уж как Колин этой возможностью намерен воспользоваться – только его психополовая проблема…
