- Получилось, - Том невольно улыбнулся. - Он и Олле - странная пара, но они не такие, как мы. И таких ошибок не совершат. Где ты остановился?

- Здесь. Могу поделиться, номер все равно двухместный. А мне будет нескучно, если составишь компанию, - Эйдан опустил взгляд. Нельзя чтобы видели слабость и непрошеные слезы. Он - одиночка. Одиночки не плачут, даже от радости не плачут.

- Ты же знаешь, какой я бываю иногда ленивой задницей, - Том скорчил рожицу. - Мне лениво собирать вещи. И мне нравится мой вид из окна. Как на счет того, чтобы передислоцироваться ко мне? Мартини не обещаю, но, кажется, в баре было сливовое вино. В самый раз для такой сладкоежки, как я. Но пить в одиночку скучно.

- Ну если ты настаиваешь… - Эйдан усмехнулся. – Тогда говори куда…

…Спустя полчаса он уже расположился в номере Тома. Правда, не с бокалом вина, а с яблоком и чашкой чая. На алкоголь, мясо и блюда с острыми запахами и обилием пряностей смотреть категорически не хотелось.

Его вещи – один небольшой чемодан и сумка – сиротливо жались к пустому почти шкафу, в котором не менее сиротливо ютились два костюма и штуки четыре рубашки. Кажется, не один он путешествовал по принципу – будут деньги, остальное – докупим.

- И что дальше? Что ты планируешь?

- Больше никак планов, Эйд. Я не хочу жить по струнке и по графику. Я почти забыл, что такое свобода. И просто хочу снова вспомнить ее вкус.

- Проще говоря, ты сбежал в бессрочный отпуск, - ухмылка Тернера стала чуть шире и ироничнее. - Это так на тебя не похоже. Ты же был помешан на тотальном контроле. И теперь ты кутишь, прожигаешь жизнь и предаешься разврату и удовольствиям? Боже мой, ты точно Том Хиддлстон?

- Не похож? – Том усмехнулся. – Значит, совсем все плохо, - он покачал головой. – А ведь когда-то я трахался прямо на скамейке в парке и мне было все равно, кто и что подумает. – Его усмешка была почти злой. – И знаешь, пожалуй, я даже сделаю то, что хотел очень и очень давно. – Том отставил на столик свой бокал, обошел кресло, в котором устроился Эйдан и, встав за его спиной, аккуратно извлек заколку из его волос. Распустил хвост и, бросив предупреждающее «не дергайся», погрузил пальцы в густую гриву, перебирая прядки и играя с тугими кудрями.

- В парке на скамейке?! – Эйдан был шокирован. По-настоящему шокирован. Образ строгого, собранного дельца-Тома никак не вязался с этим его утверждением. Хиддлстон, занимающийся сексом на парковой скамье – это нонсенс.

- О, это было шикарно. Правда, потом, охране пришлось здорово побегать, изымая видео у случайных свидетелей, - хмыкнул Том. – Ты ведь меня совсем не знаешь, Эйд. – Он накрутил на палец его локон и отпустил. – Жаль, что пирсинг на пупке зарос за ненадобностью… Бриллиант смотрелся там просто очаровательно.

Эйдан рассмеялся, запрокинув голову.

- Боже мой… бунтарь! А я собственного сына бунтарем считал, когда он татушку сделал и пирсинг. Можно сказать, что он просто образец скромности!

- О, ему до меня еще ползти и ползти, - Том хмыкнул, а потом устроился на подлокотнике кресла. – Я, конечно, в кожанке не ходил, но ты даже не представляешь, как отлично маскирует строгий костюм. А ремень и галстук – неплохая замена наручников или веревки.

- И это меня маньяком называли! А я всего-то раз привязал к постели альфу. А тут… ты заставляешь меня краснеть, Томас Уильям! – Эйдан отставил свою чашечку на столик и снова откинулся на спинку кресла, глядя на старшего.

- Ты еще можешь краснеть? – Том улыбнулся и подался к нему. – Какое досадное упущение. Пожалуй, надо что-то с этим делать. – Одной рукой он провел по его волосам, надавил на затылок, а второй, сжав подбородок пальцами, накрыл губами его губы. Без напора, давая возможность не принять, отказаться.

Эйдан принял поцелуй. Чуть шевельнулись в ответ губы. Без страсти, скорее с благодарностью и теплом. Тонкие сильные пальцы погладили точеную скулу Тома.

- Очень давно никто и ничему не пытался меня научить, - шепнул он. – Особенно сходить с ума и совершать безумные поступки.

- Этому не учатся. Это либо делают, либо нет, - Том отстранился всего на пару сантиметров. – И, знаешь, я умираю от скуки на приемах и чувствую себя высохшей мумией на светских раутах. Ты умеешь танцевать, Эйдан Тернер?

- И стриптиз среди прочего, - улыбнулся тот, глядя в потемневшие глаза. – И краснеть. И выделываться в ночных клубах. Просто очень давно этого не делал.

- Тебе не кажется этот город… слишком скучным? Может, пора его встряхнуть? – Том вскинул бровь, погладив подушечкой пальца скулу Эйдана.

- Скучным? Скорее до тошноты добропорядочным, - протянул Эйд. – Ты представляешь себе, что это будет? Здешние омеги нашего возраста - домохозяйки и наседки. Это не Хэлл, Том.

- Ты собираешься здесь остаться и жить? Нет? Тогда не все ли равно, ЧТО здесь будет?

- Все равно, - медленно опустил ресницы Тернер. – Единственное, чего я не хочу – чтобы Крис снова нашел меня. Все остальное – ерунда.

- Останавливай меня, когда я начинаю перегибать палку и навязывать свои решения.

- Остановлю. Об этом можешь не волноваться, - Эйдан взъерошил его волосы, кончиками пальцев очертил лицо и улыбнулся. – Ты стал, кажется, еще красивее.

- Скорее, еще старше и еще потрепанней, - Том тихо рассмеялся. Эйдан всегда вызывал у него странные чувства. Он казался взрослым ребенком, чуть наивным и на удивление чистым. И прошедшие годы его ничуть не изменили. Только добавили мягкого очарования. Правда, мало кому доводится, наверное, видеть вот этот свет в его глазах. Сомнений не было. Вопросов – тоже. Только желания. И противиться им Том не стал. И этот поцелуй не был нейтральным. Он был… нежным.

- Я хотел бы, чтоб ты был моей альфой, Том, - Эйдан сам разорвал его, отстранившись плавно, едва заметно. – Я хотел этого когда-то. Много лет назад. Я любил тебя. Но отболело. Прошло. Этого лучше не ворошить. Прошу тебя.

- Я не альфа, Эйд, - Том отпустил его, и плавно соскользнув с подлокотника, отошел к окну. – И не смог бы ею стать для тебя. Но ты прав – это лучше не ворошить, прости.

Тернер осторожно кивнул и выпрямился в своем кресле.

- У нас ничего не получится, Том. Ни спятить, ни погулять. Мне жаль. Мне лучше уйти и на этот раз больше не попадаться на глаза ни тебе, ни ему. Так будет правильней.

- Ты меня бросаешь? – Том обернулся, глядя на него с мягким укором и улыбкой. – Буянить в одиночку будет скучно.

- Зато тебе не придется оглядываться назад, - серьезно ответил Эйд. – В этой истории мы никак не можем поставить точку. Кто-то всегда не отпускает кого-то. Это неправильно.

- Ты слишком дорог мне, Эйд, - Том пожал плечами, признавая его правоту. – И я не смогу тебя отпустить, зная, что ты уйдешь снова к своему одиночеству. Это еще более неправильно.

- Я не один, Том, - Эйдан медленно покачал головой. – Но надеюсь, ему ты об этом не сообщишь. Я вернул ему сына. Самое дорогое, что было у меня. Я хочу, чтобы второй остался со мной.

- Ты… - глаза Тома распахнулись от шока. – Второй?! Ты ждешь ребенка?! О, черт… - Он с силой потер лицо, пытаясь в это поверить. Но как? В этом возрасте залететь практически невозможно. В конце концов, им даже не тридцать лет! – Эйд… Ты хоть представляешь, насколько это может быть сложным и опасным?! Да еще и без наблюдения? Зная, что и этот малыш будет «ребенком Пепла»?

- Кол тоже. Но он родился. Я в хорошей форме, хоть и не юная трепетная омежка. Я справлюсь. Не в первый раз. Обращусь к доктору, который наблюдал нас с Колином все эти годы, - Эйд передернул плечами и улыбнулся. Это было чудом. Действительно чудом. Хоть и сопряженным с кучей неудобств в виде повышенной чувствительности обоняния или тошнотой.

Том подошел к нему стремительно и опустился перед ним на пол, заглядывая в глаза.

- Эйд, послушай… Я знаю, что это не мое дело, но так нельзя. Так неправильно. Я ничего не скажу Крису, обещаю, но это несправедливо. Я не прошу тебя вернуться или еще что, но подумай – ты вырастишь его так же, как Кола, который почти ненавидит собственного отца, называя по имени? Ты воспитал чудесного сына, Эйд, ты сотворил чудо в одиночку, но так больше нельзя. Ребенку нужен отец, а ты – перекати-поле.