А церемония, тем не менее, началась и шла своим чередом. На сцену выходили книссы, тарлени, терране, но Къярр на все это смотрел так, словно видел во сне. Но когда прозвучало имя Дэймона Майна, всю сонливость как хвостом смахнуло.

Поднявшийся на сцену Дэйм был… великолепен. Строгий костюм по земной моде был неброским, но явно дорогим и сшитым на заказ. И почему, интересно, только сейчас Къярр заметил длину его ног, форму бедер и изгиб талии? Зажмурившись и чувствуя, как тонет в голосе человека, поднял ресницы, и замер, поймав его взгляд. Странный, нечитаемый, прямой. Он словно сжал невидимыми пальцами сердце Къярра. Книсс вздрогнул, растерявшись. Внутри творилось непонятно что, болело, дергалось, тянуло. Он никогда такого раньше не испытывал, и теперь просто не знал, что с ним происходит и что делать. Становилось то жарко, то холодно, ни пошевелиться, ни вздохнуть. И хорошо, что хвост на коленях, а не на полу лежит. Къярр сжал его между ног и мявкнул от неожиданного удовольствия и легкой боли.

- Къярр? – Соррак склонился к нему, сжав плечо, и тот, вздрогнув, обмяк. Отвел взгляд, чувствуя, как его начинает трясти. – С тобой все в порядке?

- Нет, - прошипел Къярр, еле подавив порыв отшатнуться. Кинул украдкой взгляд на сцену, но Дэйма там уже не было. Не понимая, что больше испытывает сейчас – разочарования или облегчения, Къярр отвел глаза, но легче не стало.

- Къярр? – это уже Тигерр заметил его странное состояние.

- Все в порядке, - прохрипел тот. – Мне просто нужно выйти, здесь слишком душно.

Тигерр удивленно муркнул, но Къярр уже пробирался к выходу, придерживая хвост и скомкано извиняясь. И выдохнул только, когда оказался в холле. Сжал кулаки, болезненно мявкнув от впившихся в ладонь когтей, но это помогло немного сбросить странный туман, наполняющий его голову.

- Ире? С вами все в порядке? Вы так быстро ушли.– Он был бы рад не узнать обеспокоенный голос, но для этого помнил его слишком хорошо. Может, Дэймон Майн больше и не мог петь, но красоты его тембра это ничуть не уменьшало. Улегшееся было волнение захватило его вновь, и Къярр разозлился. Он ненавидел терять контроль и еще меньше ненавидел быть слабым. А этот проклятый Матерью терранин что-то делал с ним.

- Да, со мной все в полном порядке, - развернувшись резко, так, что метнувшийся хвост хлестнул Дэйма по ногам, отчеканил Къярр. – Спасибо за заботу, но я в ней не нуждаюсь.

- Настолько, что прокусили губу? – в глазах Дэйма засияла мягкая усмешка и еще почему-то нежность. Потянувшись, он кончиком пальца дотронулся до пораненной губы, стирая с нее капельку крови, и Къярр с яростным мявом отбросил его руку. Когти сверкнули в воздухе, и рукав костюма человека превратился в лохмотья, а белоснежная рубашка начала стремительно краснеть. Дэйм застонал сквозь зубы, закрывая ладонью пораненное предплечье. Къярра окатило чужим ощущением боли, обиды, разочарования и чего-то еще, что он разобрать не мог.

- Простите… ире, - сквозь зубы процедил Дэйм, опуская глаза. Отвернулся, а Къярр, рассудок которого словно отключили, как только он увидел чужую кровь, дернулся следом. Молнией обогнул человека и, не дав отстраниться, отвел его руку в сторону. Когтем полоснул по шву, сдернул то, что осталось от рукава и, плохо соображая, что делает, лизнул кожу рядом с порезом.

Дэйм застыл. Къярр муркнул, стиснул его талию одной рукой, лишая человека возможности отстраниться, и принялся зализывать нанесенные им раны, тихо мурча от странного спокойствия и ощущения правильности, разливающихся по телу. И даже чувство вины, покусывающее сердце, стало словно дальше.

- Къярр… - Дэйм пошевелился, поднял свободную руку и остановился в паре миллиметров от торчащего ушка. – Не надо. Я сам виноват, мне не стоило трогать тебя.

В ответ Къярр только обжег его взглядом, дернул ухом, подставляя его под ласку, и Дэйм вдруг тихо рассмеялся. Смех завибрировал в его груди, и Къярр замурлыкал еще громче. Дрогнул, когда Дэйм легко провел пальцами по кромке уха, и закрыл глаза, бездумно впитывая ощущения и те эмоции, которые ловил сейчас от человека. Удивление, удовольствие, затухающую боль и еще что-то очень большое и жаркое, от чего его собственная пустота, казалось, испуганно съеживается.

Очистив ранки и распробовав вкус кожи, Къярр муркнул и отстранился, покусывая чуть припухшие губы и облизываясь. Поймав взгляд Дэйма, покаянно махнул хвостом, отводя глаза.

- Прости. Я не хотел делать тебе больно. – Почему так трудно отойти, отодвинуться? И злость куда-то испарилась от вспыхнувшего огнем страха, стоило увидеть кровь Дэйма. И пальцы не разжимаются, не отпускают.

Майн только покачал головой, осторожно шевельнул рукой и вдруг замер, глядя на что-то за его плечом. Къярр развернулся и невольно выпустил когти, глядя на злого, хлещущего себя хвостом по ногам книсса – спутника Дэйма. Светло-рыжий, с большими зелеными глазами – он был хорош настолько, что никогда ни чьей внешности не завидующий Къярр только зашипел огорченно и зло. А потом голова словно взорвалась, и Къярр мяукнул от боли. Никаких своих и чужих мыслей, только распирающая боль, от которой потемнело вдруг перед глазами. Къярр рухнул на пол, сжимая ладонями виски и даже не чувствуя, как царапают кожу головы не убранные когти.

- Къярр! – Голос Дэйма раздавался словно издалека. – Саян, прекрати!

- Он посмел протянуть к тебе свои лапы, - где-то на задворках сознания шипел и угрожающе урчал тот, кого назвали Саяном. – Он тебя ранил!

- Я сам подставился! Саян, остановись! – Плечи несильно сжали, погладили сведенные пальцы. – Къярр… Котенок…

Тот сморгнул, жалобно мяукая, и, не удержавшись, опрокинулся назад, упав на подставленные руки.

- Дэйм… - губы еле шевелились, голоса словно не было вовсе, но он упрямо продолжал, пытаясь сказать то, что оказалось вдруг таким важным, таким очевидным и само рвалось наружу. – Ми асте… Ми Эрта…

И боль словно выключили. От тишины зазвенело в голове, и Къярр, мяукнув, свернулся в клубочек на сильных руках, чувствуя жжение под веками от облегчения. Не хотелось ничего. Только чувствовать тепло тела Дэйма и удивляться самому себе. Почему раньше не понял? Почему только сейчас вдруг это стало так очевидно? Столько бегать от себя. Глупый кот. Дэйм погладил его по плечу, ласково что-то шепча. Къярр всхлипнул и позволил себе провалиться в темноту.

***

В доме было тихо и тепло. Не особо любящий отели, Дэйм снял небольшой домик вдали от центра и сюда же он привез сначала потерявшего сознание, а потом просто уснувшего котенка. Устроив его на кровати, он выключил свет и тихо вышел из спальни, прикрыв за собой дверь и раздеваясь на ходу. День был долгим, разговор с Саяном – тяжелым, да и рука нещадно ныла, хоть ее и обработали. Но ради того, чтобы снова услышать тихий, отчаянный голос, выдыхающий на грани слышимости «ми асте», он был готов подставить под когти и вторую руку.

Къярр, гордый, упрямый котенок. Все в жизни познал, а узнать любовь не смог, хоть и пел о ней. Чувствовал и отрицал до ненависти. Дэйм улыбнулся, стягивая остатки пиджака. В мусорку, но не жалко. И рубашку туда же. И тоже не жалко. Стараясь не напрягать руку, раны которой только подзатянулись, Дэйм со стаканом воды устроился на диване, через открытые двери балкона глядя на выползающую луну. Тихо, тепло. И уютно от одного ощущения присутствия Къярра за стенкой. Порывистый, резкий, нарочито грубый книсс, свернувшийся на его кровати в пушистый клубочек, казался таким беззащитным и нежным, что невольно становилось понятна причина и его грубости, и нежелание признавать очевидное. Для него чувства были слабостью. Правда, до разговора с Тигеррем, понять, откуда у Къярра взялось такое отторжение к любым эмоциям, направленным на него, Дэйм не мог. Но когда директор и продюсер группы в одном лице поведал ему короткую и печальную историю о юном книссе, поверившем в обещания старого извращенца, и еле унесшим от него ноги, все встало на свои места. И Къярр вдруг раскрылся перед ним, Дэймом, как прежде закрытая на замок книга. Дерзкий, рычащий на весь мир котенок оказался нежным, ранимым, отчаянно одиноким.