- Райн… - позвал его тот и положил руку ему на плечо.

- Зачем тебе я? Ты любишь его… Любишь. Да, я знаю, что твоя любовь безнадежна. Но неужели тебе мало было тех фанаток, что вешаются тебе на шею? Зачем тебе я?

- Ты…

Райн повернулся, услышав странные нотки неуверенности в голосе Юргена. Тот смотрел куда-то за его спину, словно решая, стоит ли говорить Райну то, что собирался сказать.

- Зачем?

- Твои глаза… Это его глаза.

- Боже…

Райн почти услышал звон своего разбитого сердца. Как все просто. Всего лишь похожи глаза. Всего лишь.

- Я люблю его давно. Так давно, что уже не помню, когда все это началось. Но он всегда воспринимал меня только, как друга. И я знаю, что если откроюсь ему, то потеряю его. Совсем. Навсегда. Я уже почти привык к тому, что все мои мечты так и останутся только мечтами, что его глаза никогда не посмотрят на меня с любовью и обожанием. Пока однажды не увидел его глаза, смотрящие на меня, как на бога. Твои глаза, Райн. И я потерял голову. Ты должен понять меня. Все, о чем я мечтал до встречи с тобой - это его глаза, светящиеся при виде меня. Ты дал мне этот свет. Согласись, это был равноценный обмен. Ты был счастлив рядом со мной, я ни разу не дал тебе повода усомниться во мне. Я же был счастлив… Неважно. Мы оба занимались самообманом. И ты знал об этом, но не хотел в это верить.

Юрген встал и подошел к окну. Его силуэт заслонил от Райна свет луны. Вся его согбенная фигура излучала такое отчаяние, что Райн мгновенно позабыл о своих страданиях. Все равно он любил его. Любил вне зависимости от того, почему Юрген сделал именно так, решив воспользоваться его сомнительный схожестью с объектом своих грез. Он полюбил его до того, как оказался в его жизни. И сейчас его любовь нуждалась в сочувствии и понимании. Он встал и подошел к Юргену, осторожно обнял его за талию и прижал к своей груди.

- Неужели нет никаких шансов?

Юрген мотнул головой, и прядь его волос хлестнула по губам Райна.

- Он… что?..

- Дело не в этом, - Юрген всегда понимал его с полуслова. - Просто он никогда не смотрит на своих друзей как-то иначе. Друзья - это друзья. Любовники - это любовники.

Райн замолчал, зарывшись в жесткие волосы. Как же он его любит…

- Юрген, - голос внезапно пресекся. - Мы с тобой…

- Я знаю, что то, что я скажу тебе сейчас, будет жестоко, но я и так уже принес тебе боль и теперь должен расставить все по своим местам. Я не люблю тебя. Прости.

- Знаю, - голос Райна заполнила горечь. - Одних глаз недостаточно для любви.

- Недостаточно для любви… - пронеслось эхом по комнате.

Райн отпустил Юргена и отошел на шаг. Зажмурился, как перед прыжком в ледяную воду и произнес:

- Но я могу стать им для тебя.

Юрген резко развернулся к нему:

- Что?!

- Я могу стать им для тебя.

Райн приоткрыл глаза и отшатнулся от той дикой смеси безумной надежды и недоверия. Сердце уже устало кричать и теперь просто тихо ныло, изматывая тупой сверлящей болью.

- Как?

Райн отвел глаза, не в силах выдержать этот вопрошающий взгляд.

- У тебя наверняка есть его фотографии, покажи их мне.

Юрген с секунду изучающе смотрел на него, а потом молча исчез в тени комнаты. Через минуту он протянул Райну несколько фотографий. Райн осторожно взял их, отчего-то начавшими дрожать руками. Подошел поближе к окну и поднес их к глазам. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять - этого человека он ненавидит всеми фибрами своей души. Его лицо… играющее, изменяющееся, было, безусловно, красивым и до невозможности притягательным. То кокетливое, то чуть печальное, усталое и веселое - оно порождало дикую ненависть в сердце Райна. Особенно эти глаза… Тот же разрез, тот же цвет, только у Райна они были чуть темнее. Но вот взгляд… обещающий и предостерегающий одновременно. Взгляд человека, прекрасно осознающего свою силу и пользующегося ею в своих целях. Да, в этом взгляде можно утонуть. Но этот взгляд он никогда не сможет повторить.

Райн все смотрел и смотрел, что-то прикидывая про себя. Ведь от его шага будет зависеть вся его дальнейшая жизнь - если он ошибется… Теплое дыхание легкой лаской коснулось его шеи:

- Райн.

Юрген. Если он сделает этот шаг, то останется с ним. А он сможет, должен сделать его счастливым. Райн развернулся к нему лицом:

- Я могу стать его точной копией, - и, увидев расширившиеся в шоке глаза, заторопился. - Изменений понадобится не слишком много. Я так же высок, как и он, сбросить пару килограммов до его худобы - не проблема. А самое главное - глаза - у нас с ним почти идентичны. Все остальное можно изменить, сейчас пластическая хирургия творит чудеса.

- Ты… - голос Юргена дрожал. - Ты действительно этого хочешь?

Хороший вопрос. Хочет ли он стать полной копией человека, которого ненавидит? Безусловно, нет. А стать копией того, кого Юрген любит так давно и безответно? Да. Чтобы сделать его счастливым. В конце концов, сам себя он не видит, пока не смотрит в зеркало. Того, кем он станет, будет видеть Юрген. А он будет смотреть в его светящиеся глаза и убеждать себя, что они светятся для него, Райна. Двойной самообман. Но разве не этим они занимались все это время до этой ночи?

- Да. Хочу.

Юрген выдохнул и крепко, прижав его к себе, прошептал куда-то в шею:

- Спасибо тебе…

…Эти слова и стали той точкой отсчета, с которой началось его падение в эту пропасть. Тем самым первым шагом, который он сделал добровольно. И пусть все это было ради любви… Чем отплатила любовь за то, что он убил себя своими собственными руками?

Когда с него сняли бинты, он отказался смотреть на себя. Все время до операций Юрген был с ним. Заглядывал в глаза, украдкой прикасался к его руке. А Райну все время было смешно и хотелось сказать: «Не бойся, я не передумаю». Но он все время молчал. Молчал с того момента, когда врачи назначили день «Х». Он словно прощался сам с собой. И Юрген это чувствовал, а потому не приставал к нему с разговорами. Иногда в его глазах Райн замечал сожаление, но это проходило так быстро.

Но теперь Юргена рядом с ним не было - он уехал по срочному делу, оставив Райна один на один с его кошмаром. И сейчас, когда надо было оценить результаты работы врачей, единственного человека, который мог бы это сделать, как раз и не было. Пока Юрген отсутствовал, раны начали заживать и, судя по репликам врачей, синяки тоже. Потом, много позже, Райн понял, что Юрген просто не хотел видеть его в этот период - период кровоподтеков и отечности. Он просто испугался.

Они встретились в парке, куда Райна выгнали подышать свежим воздухом. Он неторопливо шел по дорожке, низко опустив голову, хотя отлично знал, что окружающим нет никакого дела до его нового лица. Он остановился только тогда, когда услышал взволнованный, пресекающийся голос:

- Тионг…

Райн медленно поднял голову, отросшие волосы скользнули по щеке. Прямо перед ним стоял Юрген. Его глаза… Горевшие почти безумным огнем, они были полны восхищения и чем-то еще. Недоверием, надеждой. Обидой. Райн криво усмехнулся - врачи поработали на славу. Юрген протянул руку и зарылся в его волосы, резко притянул к себе и впился в губы жестким поцелуем, плюнув на то, что их может кто-нибудь увидеть. Оторвавшись от него, Райн спросил прерывающимся голосом:

- Ты доволен?

Юрген, с жадностью всматривающийся в его лицо, провел подушечкой пальца по его губам:

- Да. Ты прекрасен…

А потом были ночи, полные такой страсти, о которой Райн даже не мог мечтать. Глаза Юргена горели, его пальцы ласкали, но Райн с каждым разом все острее чувствовал, что замерзает рядом с ним. Его прикосновения предназначались для другого. Его губы целовали того, чей копией он стал. Его любовь была чужой. Райн всего лишь украл ее. Одолжил. На время.

Расставание было кошмаром. Мучительное и изматывающее по своей продолжительности, оно длилось с того самого момента в парке. И хотя никто из них тогда не догадывался об этом, тот поцелуй был началом конца. Да, какое-то время они были счастливы. Но в глазах Юргена Райн все чаще видел сожаление и раскаяние. А еще обиду ребенка, которому пообещали чудо, а потом сказали, что в жизни чудес не бывает. Он ничего не говорил Райну, но тот чувствовал немой укор в его взгляде. И под этими обвиняющими глазами действительно чувствовал себя виноватым. За то, что не смог полностью стать тем, кого любил Юрген. За то, что у них были разные жесты, манера разговора. За то, что Райн не умел петь, хотя по признанию Юргена, голоса у них мало чем отличались. Все это и еще куча незначительных на первый взгляд мелочей, была той самой каплей, которая точит камень. Райн метался в попытке что-то изменить, но все его усилия пропадали даром. Он любил Юргена. И задал вопрос, который поставил логическую точку: