Сколько раз его жизнь делала такие крутые повороты, что дух захватывало. Сколько раз его жизнь разбивалась на мелкие осколки, деля его путь на то, что было «до» и на то, что «после»?

Его 18 лет. Его жизнь еще цела, но уже дала трещину. Безумный возраст. Волна буйства гормонов уже прошла, ощущения уже чуть притупились, желания стали обретать более четкую форму. Он уже все попробовал, все познал. Возраст, не имеющий запретов и ограничений. Возраст, не знающий стыда. Секундный взгляд из-под длинных ресниц, пальцы, закованные в металл, сжимают микрофон. Летящие волосы и высокая фигура. Так мало, но этого оказалось достаточно, чтобы накрыть тенью его мысли. Если бы он знал, к чему приведет поход с друзьями на простой концерт. Воспоминание о возникшем вдруг ощущении при взгляде на освещенную светом прожекторов звезду, блистающую на сцене. Юрген… Он стал целой жизнью вдруг.

Двадцать лет. Первая рана, еще не рваная, но уже кровоточащая.

Это два года не могли не изменить его. И они изменили. Ушла подростковая неуверенность, пришел опыт, а с ним и странные, порой опасные, связи. Вот только все те же глаза, снившиеся по ночам с завидной регулярностью, не давали окончательно расстаться с тем восемнадцатилетним Райном, которым он был когда-то. И когда группа Юргена приехала на гастроли в Бухарест, он пришел на их концерт - убедиться, что все его сны - всего лишь сны. Что человек, стоящий у микрофона, не имеет над ним той власти, что была у него в снах Райна. За эти два года Райн узнал о нем все, что можно было узнать, имея под рукой Интернет с его возможностями. Но то, что он знал, сейчас не помогало ему. Наоборот, оно тянуло его ко дну со страшной силой. Тот образ, который он создал в своих мыслях, наложился на стоящую на сцене фигуру, порождая образ того человека, к ногам которого Райн положил свою жизнь и свое сердце.

Да, осознание того, что он просто любит того, кто сейчас стоит под взглядами тысяч глаз, было тем первым настоящим ударом, от которого его сердце разлетелось вдребезги. И не помогло знание того, что каждый стоящий сейчас рядом с ним тоже любит своего кумира. Для Райна Он не был кумиром - он просто был человеком, который мог сделать Райна счастливейшим существом на свете.

Жизнь и сердце - самый дорогой дар, который один человек может дать другому. И ОН принял этот дар.

Что это было - случайностью или знаком судьбы - он предпочитал не задумываться. Чья-то нетерпеливая рука, толкнувшая его, и вот он уже лежит, растянувшись на асфальте, под ногами своего кумира, сгорая от стыда и неловкости. А фанаты все напирают, в попытке отвоевать автограф, готовые запинать и затоптать. Но вот рядом с ним, сжавшимся в комочек и даже не пытающимся встать, раздается окрик на незнакомом языке. И толпа отступает. Чьи-то сильные руки бережно поднимают его, и Райн замирает, загипнотизированный прямым взглядом таких знакомых и так странно удивленных глаз.

- С тобой все в порядке? - еле уловимый акцент заставляет дрожать и лишает способности говорить. И потому Райн всего лишь кивает. На глаза падает челка, и он поднимает руку в попытке пригладить волосы. Глаза напротив чуть расширяются, следя за его ладонью. Райн тоже смотрит на свое запястье и недоумевает, откуда на его руке взялась красная краска.

- Ты поранился, - мягкий голос становится таким нежным, что Райну хочется плакать.

- Я не…

- Тебе надо обработать руку, как можно скорее. Пойдем, в машине есть аптечка.

Позже Райн тысячу раз задавал себе этот вопрос - зачем он пошел с ним? Как получилось так, что из двадцатилетнего, вполне уже взрослого человека, он превратился в маленького мальчика, готового пойти за любым, кто его пожалеет?

Как бы то ни было - он пошел за ним. Пошел, чтобы погибнуть, утонув в глазах Юргена. В серых глазах.

Из всего, что было дальше, в памяти Райна сохранилось только ощущение полета и безумного счастья. Он уже не помнил, где он был, что он делал, когда был рядом с ним. Время для него просто остановилось, его просто не стало. Минуты складывались в часы, часы - в сутки, а сутки - в недели и месяцы. Но не для него. Он позволил себе утонуть в своей любви, добровольно ослепив себя. Потому что только слепотой можно было объяснить то, что за все время, что они были вместе, Райн не заметил той тоски, что иногда появлялась во взгляде его любимого человека, той холодности и того странного синтеза ненависти и ожидания.

Но все когда-либо кончается. Так кончилась и его счастливая жизнь. Она разлетелась на осколки из-за одного телефонного звонка. И эта минута стала новой точкой отсчета.

Он ненавидел мобильники из-за их способности достать где угодно, из-за необходимости постоянно носить их при себе. Тот звонок раздался поздней ночью. Райн, обычно не реагирующий на мобильник своего любовника, на сей раз как-то странно насторожился. Может, все дело было в мелодии звонка. Раньше он такой не слышал. Щемящая, нежная, цепляющая - она будоражила и заставляла сердце заходиться в непонятной тоске.

Юрген вздрогнул и как-то весь сжался. А потом быстрым движением взял телефон с тумбочки, воровато оглянувшись на лежащего рядом Райна. Тот быстро закрыл глаза. Юрген осторожно вылез из постели и прошел в зал, не включив свет. Сердце Райна странно сжалось. Проклиная себя за свое любопытство, он на цыпочках прокрался к двери и замер, скрытый в ее тени. Вначале он услышал голос. Голос Юргена, изменившийся почти до неузнаваемости. Те интонации, что в нем появились… Мягкие, чуть тревожные и страстные. Это был голос влюбленного человека, разговаривающего со своим любимым. Точно таким же голосом сам Райн разговаривал с Юргеном. Но никогда, даже в моменты наивысшей страсти не слышал такого же у Юргена. До этой минуты.

Потом, когда первый шок прошел, Райн смог различить слова. Юрген говорил по-румынски. Но Райн, в тайне от него, уже который месяц изучал его, чтобы когда-нибудь рассказать ему о своей любви на его языке. Конечно, его познаний было недостаточно, чтобы понять все, но и того, что он понял, ему хватило, чтобы увидеть ту бездну, на краю которой он стоит. Та искренняя забота, что была в этих словах, та обеспокоенность за жизнь невидимого собеседника Юргена. И горечь, боль, бесконечная и уже привычная для Юргена, заставляющая Райна сжиматься в комочек все сильнее. Странная уверенность в том, что любовь Юргена безответна, что его, Райна, он никогда не будет любить ТАК.

- Что ты здесь делаешь? - голос Юргена был обеспокоенным. - Я разбудил тебя?

Почему он не услышал, как Юрген закончил разговор?

Райн, сидящий на полу перед дверью, поднял на него глаза:

- Да, ты разбудил меня.

Он сказал это по-румынски. Глаза Юргена расширились. Он присел перед Райном:

- Ты знаешь румынский?

Райн криво усмехнулся:

- Да, - а потом, чуть помолчав, задал свой вопрос: - Кто такой Тионг?

Юрген отшатнулся и отвел глаза:

- Мой… друг.

- Ты не умеешь врать, - тихо произнес Райн, снова переходя на английский. - Я чувствую твою ложь.

Юрген вскинул голову:

- И в чем же я, по-твоему, соврал?

Райн снова опустил глаза. А действительно, в чем? Он никогда не говорил ему, что любит его. Да, это так. Но он сделал его своим. Зная, что никогда не будет его любить, он просто воспользовался им…

- Ты дал мне надежду, хотя отлично знал, что мои мечты никогда не сбудутся. Ты затащил меня в свою постель, зная, как я к тебе отношусь. Ты обманул меня.

- Райн… - Юрген закусил губу, с изумлением смотря на него.

- Хватит. Давай закончим, - Райна начало трясти, он чувствовал себя больным. Он попытался подняться, но затекшие от долгого сидения в неудобной позе ноги, отказались его держать. Он покачнулся и упал прямо в объятия Юргена. Тот бережно подхватил его и перенес на кровать. На постели Райн свернулся в клубок, повернувшись спиной к Юргену.