Исключительно важную роль для умения вести битву как физическую, так и духовно-психологическую боевые искусства отводили зрению и способности вести поединок на уровне глаз. Разные школы предполагали различные подходы. А. Долин и Г. Попов в книге "Кэмпо - традиция воинских искусств" описывают различные методики тренировки глаз и постановки.
"Для улучшения зрения существуют различные рецепты: смотреть подолгу на вращающееся веретено, наблюдать колыхание листьев на деревьях, боковым зрением стараться уловить максимальное количество предметов, учиться видеть в темноте и при ослепительном солнечном свете.
Глаза вбирают и отражают все. Иногда исход схватки решается при первом обмене взглядами. В теории кэмпо о взгляде, как и о дыхании, говорится очень много… В целом для северо-китайских школ более типична фиксация взгляда на кистях и пальцах противника, для южно-китайских - на глазах. Однако мастера из провинции Шанси предпочитали наблюдать за плечами противника, а мастера из Хэбэя - за его грудью. При должной тренировке следовало уметь по малейшему движению догадаться о дальнейших действиях противника и предупредить их.
Ключевым всегда остается вопрос, нужно ли противнику смотреть прямо в глаза. Не случайно северо-китайские воины шифу относились к этому отрицательно: ведь по глазам и противник может разгадать твои планы. Однако, глядя прямо в глаза, можно сломить сопротивление противника морально, заставить его капитулировать еще до начала боя, одержать победу без борьбы".
Другие виды борьбы советовали не показывать глаз. В дзю-до полагалось, чтобы глаза были слегка прищурены, потому что при этом достигается более четкое изображение объекта, а кроме того ставится защита от противника, которому становится трудно разгадать ваши намерения. Мастер должен постоянно тренировать в себе "внутреннее зрение", позволяющее проникнуть в замысел соперника. Наиболее мощно способность к "внутреннему зрению" развивалась в традиции знаменитых ниндзя. А. Долин и Г. Попов так дали подробное описание этой подготовки:
"Острота чувств доводилась до предела, ибо от правильной и быстрой реакции зависела жизнь. Зрение должно было помогать ниндзя не только обнаруживать неприятеля, но и благополучно избегать западни. Поскольку разведывательные операции обычно проводились ночью, возникала насущная потребность ориентироваться в темноте. Для развития ночного видения ребенка периодически помешали на несколько дней и даже недель в пещеру, куда снаружи едва пробивался дневной свет, и заставляли уходить все дальше и дальше от источника света. Иногда применяли свечи и факелы. Постепенно интенсивность света сводилась к минимуму, и ребенок приобретал способность видеть в кромешном мраке. В результате регулярного повторения подобных тренировок эта способность закреплялась.
Зрительная память развивалась специальными упражнениями на внимательность. Например, на камне раскладывался набор до десяти предметов, прикрытый платком. На несколько секунд платок поднимался, юный ниндзя должен был без запинок перечислить все увиденные предметы. Постепенно число предметов увеличивалось до нескольких десятков, состав их варьировался, а время демонстрации уменьшалось. После нескольких лет такого обучения разведчик мог по памяти восстановить во всех деталях сложную тактическую карту и дословно воспроизводить дюжину страниц единожды прочитанного текста. Наметанный глаз ниндзя безошибочно определял и "фотографировал" рельеф местности, расположение коридоров замка, малейшие изменения в маскировке или в поведении часовых.
Слух доводился до такой степени изощренности, что ниндзя не только различал по голосу всех птиц и угадывал в птичьем хоре условный сигнал партнера, но и понимал "язык" насекомых и пресмыкающихся. Так, умолкший хор лягушек на болоте говорил о приближении врага. Громкое жужжание комаров под потолком комнаты свидетельствовало о засаде на чердаке. Приложив ухо к земле, можно было на огромном расстоянии услышать топот конницы. По звуку камня, брошенного со стены, можно было определить глубину рва и уровень воды с точностью до метра. По дыханию спящих за ширмой можно было точно высчитать их количество, пол и возраст, по звону оружия определить его вид, по свисту стрелы - дистанцию до лучника. И не только это.
Приспосабливаясь к действиям в темноте, ниндзя учились видеть по-кошачьи, но в тоже время стремились компенсировать отсутствие видимости за счет обострения слуха, обоняния и осязания. Кроме того, тренировка, рассчитанная на продолжительную слепоту, призвана была развить и великолепно развивала экстрасенсорные способности.
Многолетние упражнения сообщали слуху ниндзя собачью чуткость, его поведение в темноте было связано с целым комплексов слуховых, обонятельных и осязательных ощущений. Ниндзя мог вслепую судить о близости огня по степени теплоты, о соседстве человека - по звуку и запаху. Малейшие перемены воздушных потоков позволяли ему отличить сквозной проход от тупика и большую комнату от каморки. При длительном отключении зрения у человека быстро прогрессировала способность ориентироваться как в пространстве, так и во времени. Ниндзя, не имевший, естественно, часов, действуя в закрытом помещении, был лишен возможности высчитывать время по звездам. Тем не менее, основываясь на своих ощущениях, он определял время с точностью до нескольких минут. Наиболее талантливые ученики через несколько лет занятий действовали с повязкой на глазах почти так же свободно, как и без нее. Культивируя в себе способность к внушению, они устанавливали порой телепатический контакт с невидимым противником, сидящим в засаде, и наносили упреждающий удар точно в цель. В японских домах со множеством раздвижных перегородок из вощеной бумаги, где глаза далеко не всегда могли определить местонахождение врага, все прочие органы чувств приходили на помощь. Пресловутое "местное чувство", или "экстремальный разум" (гокуи), о котором так любили рассуждать теоретики самурайской школы бу-дзюцу, по сути дела являлось производным от имеющихся пяти, а точнее трех чувств - слуха, осязания и обоняния. С их помощью можно было избежать ловушки и, даже не оборачиваясь, отразить нападение с тыла".
Когда я дал этот отрывок рукописи одному человеку, мнением которого я дорожил, он сказал: "Все это весьма интересно, но зачем так подробно? Вряд ли те, кто интересуется психоэнергетической защитой, хотят развиться до уровня ниндзя".
Может быть, он и прав, но мне хотелось показать, насколько непрост путь к вершинам самообладания, как долго этому нужно учиться. Так, в том же каратэ для получения второго дана обычно требуется не меньше четырех лет упорных занятий, а для получения третьего дана - не меньше шести лет. Искусству психологической и психоэнергетической защиты тоже нужно долго и упорно учиться, за несколько случайных занятий его освоить нельзя. Кстати, практически все мастера боевых искусств прекрасно владеют искусством энергетического взгляда. Они всегда смотрят в глаза без навязчивости и, конечно, без смущения.
Ритуальная защита
В некоторых случаях, когда человек не способен справиться с похищением энергии на тонком уровне или когда он получает внезапный психологический удар на внешнем плане бытия, одним из лучших способов выдержать испытание является ритуальная защита. Под ритуалом следует понимать не только совершение какого-либо религиозного обряда, но, скорее, определенную последовательность действий, имеющих для человека глубокий нравственно-энергетический смысл. Любые действия, движения, манипуляции с предметами могут стать своеобразным ритуалом защиты от патологической энергорастратной концентрации внимания на вампирическом воздействии, но обязательно при наличии веры в спасительную силу этих действий, которые демонстрируют противнику положительный тонус человека. Перебирание четок, перешагивание через порог всегда с правой ноги, скрещивание рук, произнесение тех или иных слов и фраз в определенной последовательности в момент негативного воздействия и многие другие действия могут выполнять функцию защищающего ритуала. Его эффект основан на переводе внимания на совершенно иные по отношению к воздействию стороны бытия. Несмотря на то что современный человек, как правило, далек от практики регулярного совершения ритуалов, глубинные архаические пласты его сознания сохранили эту веру. Пробуждение именно этих слоев сознания наделяет определенную последовательность ритуальных действий функцией глубинной духовной защиты.
