В бою амазонки свирепы и кровожадны. Их нельзя покорить или победить иначе, чем убив. В то же время они прекрасны ликом, но тела их с изъяном. "Девушкам прижигали груди, чтобы они не мешали во время битвы" ‒ сообщает Диодор Сицилийский. Амазонки ‒ это значит "безгрудые". Некоторые современные исследователи считают такую этимологию ложной хотя бы потому, что луку и стрелам воинственные девицы предпочитали боевой топор, называемый labyris. Вряд ли и этот спор из области лингвистики, скорее попытка избежать иных объяснений странной безгрудости, очевидной для древних, как хромота или косоглазие.
Покровительница амазонок - богиня Артемида. Кто же ещё! Эта целомудренная жестокосердная охотница презирает мужчин и неодобрительно относится к браку. Молодожёны перед свадьбой вынуждены подносить ей дары, дабы умилостивить. На заре нашей эпохи, когда от амазонок остались только мифы, образованные люди удивлялись: "Кто поверит, что войско, или город, или целая нация женщин могли организованно жить без мужчин?" Но современные лесбиянки верят в это охотно, и носят миниатюрный топор амазонок, labyris, как украшение-эмблему. Их явное самоотождествление с легендарными воительницами берет начало в 20-х годах прошлого века, всего лишь.
Историков в древности мало интересовали сексуальные предпочтения женщин, даже взявшихся за оружие. Греки смотрели на лесбийство сквозь пальцы, не находили его заслуживающим внимания, римляне ‒ считали сношения между женщинами "противными естеству". Логика простая: одна из подружек в женской паре выполняет проникающую, мужскую роль. Это извращение статуса.
С мужчинами амазонки встречались раз в год для продолжения рода. Если рождался мальчик, то младенца убивали. Девочек воспитывали как воинов. Про "раз в год" ‒ это сомнительно. Не лесбийством единым удовлетворялись воительницы. В качестве секс-игрушек они держали пленённых мужчин. А чтобы от рабов было больше толку, принимали жестокие меры. "Пленникам, захваченным в битве, амазонки ломали ногу или руку, не только для того, чтобы предотвратить возможность побега или заговора, но, прежде всего для того, чтобы сделать их более энергичными в любовных баталиях. Выжигая правую грудь своим дочерям, они верили, что их правая рука становится сильнее от получения дополнительного питания, точно также они считали, что отнятие одной из конечностей, руки или ноги, усиливает половой член. Поэтому, когда скифы упрекали царицу Антианиру в том, что все её рабы хромают, она отвечала: "Хромые гораздо искуснее в любви" (из Евстафия).
В современной массовой культуре образ амазонки ‒ пышногрудая, длинноногая, соблазнительная, надменная и недоступная. А как же пресловутая "безгрудость"? Никому нет дела до правды жизни! Представьте себе женщину с выжженной грудью? Соблазнительно? Сомневаюсь. Не только по современным меркам это ‒ уродство. Тем не менее, с упоминанием амазонки сросся эпитет ‒ прекрасная. Оставим на совести историка версию о прижигании груди. Допустим, что амазонки не совсем безгрудые, просто груди у них маленькие. Они мужественны, но не мужеподобны. Ещё не поняли, куда я клоню? Они напоминают прекрасных юношей. Современность стесняется гомоэротичности, но этот комплекс неведом любовникам амазонок. Стремление воинственных дев не только занять равное место с мужчинами, но и вытеснить их из своей жизни привело к странным результатам. Женщины, того не желая, воспроизвели мужское общество, которое отрицали и ненавидели, а, убивая в себе женственность, приблизились к образу мужчины-любовника.
Дорогие феминистки, куда ни кинь, всюду клин! Амазонки остались в мифологической памяти, как мимолётный курьёз истории. Трудно поверить, что мужчины проявили принципиальность, перестав делить ложе с воинственными девами, и тем обрекли их на вымирание. Подобные и другие женские сообщества обречены по определению. Современные амазонки утверждаются в мужском мире и, некоторые из них, полагают, что когда-нибудь возьмут верх. К слову сказать, позицию сверху они уже давно отвоевали. Лилит следит за их успехами!
Своё отношение к женщине и её назначению Зевс недвусмысленно обозначил в образе Пандоры.
Злая, глупая, ленивая, жадная, любопытная, наделённая всеми мыслимыми пороками и такая красивая, что красивее не бывает ‒ это о Пандоре. Её Зевс выбрал орудием своей мести. По приказанию громовержца Пандору вылепил из глины Гефест, четыре ветра вдохнули в неё жизнь, а богини научили секретам макияжа.
Пандора предназначена для титана Эпиметея, брата Атланта и Прометея. Война между титанами и новыми олимпийцами за верховную власть развела братьев по разные стороны баррикад. Атлант возглавил сопротивление и в наказание держит на своих плечах небесный свод. Прометей принял сторону Зевса, но не из личной симпатии. Перемены можно задержать, но их нельзя остановить. Прометей оригинальный прагматик: надеялся сохранить лучшее, а лучшим, что необъяснимо удивительно, он считает род человеческий. В этом Прометей сумел убедить и своего брата Эпиметея.
Зевс тоже по-своему любит человечество. Он считает, что людей следует держать в строгости, богопочитании, не искушать излишними знаниями и прогрессом. Прометей, по мнению громовержца, баловал род людской, как собственное дитя и тем самым развращал, сеял зерна инакомыслия и своеволия. А в эту почву, что ни брось, вырастают либо цветы зла, либо цветы глупости. Так, некий Салмоней объявил себя Зевсом, присваивал жертвы предназначенные богам, "производил гром", влача за колесницей грязные шкуры животных и медные кувшины; бросая в небо зажжённые факелы, называл их молниями. За дерзкую глупость он получил-таки молнию Зевса, которая испепелила придурка, а заодно целый город вместе со всеми жителями. Наказывая, громовержец не скупится.
Зевс на удивление долго терпел причуды Прометея. Например, промолчал, лишь усмехнулся, когда титан стал собирать все беды и невзгоды человечества и прятать в специальную шкатулку. Чего-чего, а несчастий смертным на их короткий век всегда хватит, тем более что, они большие мастера создавать себе проблемы. Однако Прометей преуспел в своём занятии настолько, что эти жалкие создания стали почитать титана, как отца родного, а болезни и несчастья, словно отступили. Люди поверили в свои силы, а это умоляло роль богов. Долго так продолжаться не могло. Когда ссора созрела, повод всегда найдётся.
Как-то Зевс и Прометей поспорили, какая часть животных должна приноситься в жертву богам, а какая оставаться людям? Бери боже, что нам негоже! По Прометею выходило так: съедобное ‒ людям, обрезки и кости ‒ богам! Зевс решил показать, кто в доме хозяин и лишил человечество огня. Пусть теперь поедят! Тогда же он вспомнил и о заветной шкатулке, которую Прометей, не уверенный в своём будущем, отдал на сохранение своему брату Эпиметею, строго настрого наказав шкатулку не открывать и от Зевса никаких даров не принимать. Громовержец не хотел употреблять власть, чтобы заполучить чёртову копилку: грубые средства вредят имиджу политика. Тиран и самодур ‒ не одно и то же. Зевс решил выждать время, тем более что лишение огня, тоже весьма действенная и болезненная политико-воспитательная мера.
Прометей, не в силах безучастно смотреть, как человечество опускается до первобытного состояния, упросил Афину провести его на Олимп с чёрного хода. Говорят, что он способствовал рождению богини из головы громовержца, или присутствовал при этом. Не суть важно. Афина нежно относилась к мудрому и доброму старику титану, а его чрезмерную страсть к человечеству считала проявлением маразма. Возраст! Даже с бессмертными такое случается.
