От этой оптимистической мысли хорошо на душе моей сделалось, я даже вспомнил, как мы с братьями в детстве над ними измывались - сунешь соломинку ей в зад, надуешь да упора, и назад, в родную стихию! Попробуйте сами как-нибудь! На даче, естественно. Если с хохота не помрете, от ее попыток земноводной снова стать, значит, с юмором у вас что-то не так, гарантирую.
Ну, значит, не пошла она в родную стихию с первой попытки, и я, человек настойчивый, помахал зрителям дружелюбно пальчиками и опять в лягушечью спину веслом уперся. И опять чуть в воду от удивления не свалился. Она вздохнула! Понимаете, вздохнула, как будто она принцесса на горошине, под семью перинами лежа, касание весла почувствовала.
- Ах... - сказала, но как-то не по-русски, то есть на каком-то иностранном диалекте.
До сих пор этот возглас помню, потому что после него сделал самую успешную попытку в воде очутиться. Почему сделал? Да потому что в голове цепь размышлений образовалась. В болоте, в ста километрах от Москвы, лежит чудище, как будто с неба свалилась. С неба свалилось? Так она эта, как их там, инопланетянка!? Вот этого мне только не хватало, - подумал я, в лодку с трудом поднимаясь. - Инопланетянка! Тогда мне конец! Папаня нас точно в подвале, как княжну Тараканову спрячет. Ему журналисты не нужны - намучался с ними еще с проблематичной Куликовской битвы - она лет пять назад была. Нет, не потому спрячет, что журналистов не жалует. Да, пропал! Он ее вместе со мной спрячет, чтобы эту планету самостоятельно, без всякой иностранной помощи завоевать и царем ее сделаться! Приведет в чувство, пытать своей злостной натурой станет, и она расколется, расскажет, где ее тарелка, то есть НЛО, чалится, загрузит всех нас со всем нашим железом, потому как "Звездные войны" любит больше "Белого солнца пустыни". Как только я до "Белого солнца пустыни" думами дошел, папаня, кафтана праздничного не пожалев, в воду по колено зашел, разные неприятные для меня слова крича, ну, типа:
- Тащи ее, сукин сын, сюда, не то в этом самом болоте навечно пропишу!
Я папаню бы не послушал, погреб бы на другой берег - оттуда до Москвы рукой подать, верст сто всего, да все лесом, но на счастье пищаль в его руках разглядел. А это пищаль всем ручным пищалям-недомеркам пищаль - нарезная она, Тула ведь от нас недалеко. Ну, и закричал в ответ:
- Да что вы папаня нервничаете?! Не могу же я незнакомую женщину с первого раза на руки брать! Неприлично это, сами говорили.
Еще что-то хотел для убедительности прибавить, но голос от переживания сорвался на фальцет, и стало перед публикой неловко. Сел на банку, скамеечку значит, сигаретку выкурил, хотя папаня зелье заморское курить настрого запрещал, но теперь ведь я жених, супруг будущий, мужчина можно сказать, а мужчина сам себе вредные привычки выбирать должен, если, конечно, он мужчина.
Сигаретка быстро кончилась, вторую из-за пищали закуривать не стал. Выбросил окурок, вздохнул полной грудью последний раз и стал инопланетную лягушку в лодку затаскивать. А она глазами хлопает и склизкая, как будто повидлом обмазалась! С такой в постели лежать - это же сколько привыкать придется! Но ничего, слизь, оказалось от вымочки, от есть от микроорганизмов и мелких водорослей, болотам присущих. Пришлось девушку водичкой обмывать. "Почему девушку" - спросите? Да потому что на ощупь она была как хорошая девушка, на касание отзывчивая, мяконькая такая, хоть и пупырчатая. Ну, конечно, попутно я мужское любопытство проявил, от чего подкис маленько - не было у нее того самого. Нет, груди были, не такие, конечно, как у Q моей, то есть Памелы Андерсен, чуть поменьше, но того самого вообще не было. И того, что рядышком с тем самым, тоже. "Точно инопланетянка, святым духом питается и тем же самым по большому и маленькому ходит, но к чему ей тогда рот? "Ах!" говорить?" - подумал я огорошено и на всякий случай другие места внимательно посмотрел. Но ничего супружеского, даже в подмышках, не нашел. "Ну ладно, что-нибудь придумаем", - вздохнул я и погреб к берегу, пристал кое-как, взял невесту на руки и перед папаней стал. И такая жалостливая сцена получилась, что никто почти не хихикал.
- Положь-ка ее на песок, - папаня сказал, хотел, видно, получше невестку рассмотреть.
Я положил. А невеста, после моих объятий на траве оказавшись, очухалась, и, надо же, в лягушачью позицию встала, то есть на колени, и руками об землю опершись. Тут слезливые от сострадания ко мне горько заплакали, друзья, головами от негодования помотав, домой пошли, остальных папаня сам отослал, одну родню оставив. Шемахинская царица хотела остаться, но он ее самолично послал - понятно почему - иностранная ведь подданная, а тут такое агентурное событие.
5.
- Поздравляю, братан, - сказал Вася, когда царицу в карете увезли. - Это вообще что такое? Не с неба, случаем?
Черт его дернул за язык! Папаня сразу выражение лица сменил с сочувствующего на озабоченное, отнял у Пети мобильник (своего у него нет, не любит, он современных штучек) и позвонил Нахимову, своему флотоводцу, чтобы он срочно все болото обыскал на предмет нахождения в нем неопознанного летающего объекта типа тарелки, ну, или ступы в крайнем случае. Позвонив, присел на корточки и стал невестке в глаза глядеть. А та как белены объелась, один страх в красивых таких зенках. Посмотрев с минуту, папаня ко мне сочувственно обратился:
- Ты, Вань, особо не расстраивайся. Я тебе к четверти царства дворец еще подарю.
- В Хриплах Калининской области? - буркнул я.
- Не, в Ницце. В Хриплах для лягушки холодновато будет.
- Мне за мою полуторку тоже моральная компенсация требуется, - оторвался Петя от мобильника.
- А тебе шиш, пока внучка не будет.
- Ну тогда мы пошли? - взял Петя невесту за ручищу.
- Идите. Если за девять месяцев управитесь, казино в Монте-Карло получишь.
Потом мы молча смотрели, как Петина невеста в телегу сесть пыталась. Минут десять с интересом посмотрев, помогли скопом и на лягушку инопланетную уставились. Я посмотрел, посмотрел, потом от пережитого вмиг начисто свихнулся, затрясся, закричал:
- Не женюсь, убейте, не женюсь, лучше в прорубь, - хотя до зимы далеко было.
И убежал бы, но подоспевшие нахимовцы удержали.
- Надо, Ваня, надо, - папаня сказал, слезы платочком с моего лица вытерев. - Ради Родины надо. Мамзель твоя, судя по всему, инопланетная, и может мощь Отчизны неоднократно увеличить...
Сказав, стал невестку мануально изучать. Когда в глазах папани блеск мужской появился, я его от невесты оттер, сам пощупал и тут же раздвоился. Почему? Да потому что с одной стороны бородавки чувствовались, а с другой что-то через кожу ее к пальцам моим пробивалось. Да такое теплое, что я усомнился, что кожа натуральная, а не латекс какой-нибудь, который женщины легкого поведения очень даже любят. Почувствовав это, я подумал, что маньяк какой-нибудь, типа моего папаши, ее в эту фантамасовскую кожу обрядил, за какую-то там, на его взгляд, тяжелую провинность, или, наоборот, за приличное женское поведение. Подумал, и тихонечко так суженую свою ущипнул. И что? Она вскрикнула, и на глаза ее слезы изнеженности росинками навернулись. А я - что лягушку жалеть, если в детстве через соломинку надувал? - на зуб ее, то есть кожицу, попробовал. Настоящая! От этого результата, адреналин в моем организме образовался, и опять я взбрыкнул, невзирая на всё готовых нахимовцев.
- Нет, не женюсь, - твердо сказал, выпрямившись и кулаки решительно сжав. - Режьте меня, папаша, или в Сибирь навечно.
Папаша, хоть дурной, но слабоумием не страдает. Посмотрел он в мои сумасшедшие глаза, посмотрел, и говорит:
- Ладно, Ваня, твоя взяла...
- Сам, что ли женишься? - спросил его Петя.
- Посмотрим, - сказал отец. - Если она инопланетная, женюсь. Ради Родины, ради науки российской, мне себя не жалко.
