Пристыженный доктор Гагал опустил голову. Ему стало неловко за собственную несдержанность и то, что он неверно понял ситуацию.

- Хорошо, - наконец, проговорил он. - Только... не вздумайте нас мирить, или я сразу уйду. Мы с доктором Ифаром чужие люди, и обсуждать ни с ним, ни с кем-то еще я это не буду.

Илан равнодушно пожал плечами.

* * *

- Премедикацию не делаем, чтобы не повышать судорожный порог, - объяснял Илан. - Пациент смелый, бывалый, обойдемся. Метод блокады выбираем по возможности уложить руку. В нашем случае рука ложится свободно, поэтому способ самый безопасный для пациента. Рука выше уровня тела, пальпируем подмышечную артерию... Доктор Ифар, пожалуйста, голову туда. На другую сторону. Туда, туда. Отворачивайтесь.

- Я не могу не смотреть. Это серьезная тайна?

- Отворачивайтесь. Это вообще не тайна, просто вы мешаете. Доктор Гагал... Пульс на артерии в подмышечной ямке. Чуть выше руку подвиньте. Нашли, да. - Илан опустил химический карандаш в стакан с водой и прорисовал Ифару на коже проекцию артерии. - Обрабатываем поле... Для начала инфильтровать гиффой подкожную клетчатку. Блокада кожного нерва. Считаем это пробой на переносимость. Мышечно-кожный нерв блокируется инъекцией в клювовидно-плечевую мышцу здесь... Дальше серьезнее. Игла тупая - не случайность и не грех. Тупая игла сместит нерв, не повредив его. Направление иглы на точку пульсации, сигнал к остановке - аспирационная проба. Доктор Ифар, голову туда, или я кого-нибудь попрошу вас придержать. Кто брил подмышку? Что за хвост вы сбоку оставили? Простое дело сделано кое-как, и нет, это не оправдание, что пациент нервный. У нас все пациенты нервные... Лучше пусть у меня будет нервный пациент, чем у вас и пациента нервный и злой доктор в операционной. Тихо-тихо, все хорошо, пальцы дергает, потому что так получилось, парестезия... Двигательный ответ бывает не всегда, у вас вот... есть. Артериальная кровь, гиффа быстро светлеет. Вводить буду в две точки: перед артерией и за артерией. Иглу чуть назад... Медленно. Игла остается, другой шприц, меняем... Игла вперед, артерия пройдена, чуть крови потекло, ничего страшного. Еще смещаю. Кровь... была, теперь нет. Вводим с другой стороны. Еще шприц. Не торопиться. Вводим медленно, это не ниторас. Общая доза где-то на три замены по максимальному объему. И подождать.

- Долго? - спросил Гагал.

- Берите за кисть и проверяйте по чувствительности. Недолго. Возьмите, возьмите за руку. Должен быть контроль. Доктор Ифар, разрешаю поворачивать голову, раз вам очень нужно. Что можно сделать не так - ввести гиффу в артерию или попасть в нерв. В первом случае будет остановка сердца, гиффа безопасна, когда всасывается медленно, если сразу в кровь и много, получите неприятности. В укладке есть противошоковое, сердце вы, скорее всего, тут же запустите, но операцию придется отложить. Когда попадете в нерв, пациент сразу скажет. Если тихо не уйдет в обморок, узнаете о себе много нового. Это очень больно. Поэтому следите за состоянием, чтобы не отключился нечаянно. Доктор Ифар, вы в сознании?

- Лучше бы не был, - отозвался Ифар.

- Вам больно?

- Мне очень больно, потому что вы меня обманули.

Тут Гагал по-вороньи наклонил набок голову и приподнял бровь. Илан продолжил:

- Могут быть судороги в случае непереносимости гиффы. Но, когда мы делали инфильтрацию, у нас все шло хорошо. Теперь можно седировать. Был бы доктор Илан обманщиком и злыднем, приказал бы колоть в ягодичную мышцу тупой иглой что-нибудь ужасное. Но доктор Илан добрый, поэтому две капельки наперсточника под язык, и доктор Ифар вертеть головой перестанет... Не перестанет с двух капель? Нет, больше пока не дам, пусть вертит. Еще три добавлю, когда закончим. Чтоб не сбежал, когда отвяжется. У нас свободны примерно восемь или десять сотых стражи. Я сказал что-то обидное для вас, доктор Ифар? Я не хотел, честное слово. Я любя.

- Ты такая же язва, как твоя мать, - проворчал вполголоса доктор Ифар и демонстративно отвернулся. Следующих слов было почти не слышно: - Если работаешь хоть в половину так же хорошо, как она, я тебя стерплю.

Гагал недовольно вздыхал, старательно не глядя на отца. Стоял, держа его за кисть больной руки, возможно, не очень понимая, зачем это делает, и чего ждет. Доктор Ифар молчал, Гагал тоже. Илан проверял инструмент.

- Обработать, обложить, - кивнул он на быстро чернеющий локоть, когда десять сотых прошли. - Доктор Гагал, спирт на руки, надевайте перчатки. Все готовы? Начинаем.

Расчет сработал. Едва сын, с которым Ифар два года не разговаривал, подошел ближе, доктор оскорбился и заткнулся. Так и глядел в другую сторону. Никакого противостояния не случилось. Илан пару раз перегнулся через стол посмотреть ему в лицо - не текут ли слезы, как у Актара. Нет, не текли. Доктор Ифар был упрям, силен духом и не измотан многомесячной смертельно опасной болезнью. Перелом оказался чуть проще чем показалось наощупь, но все равно неприятный, с выраженным смещением отломков, консервативному лечению не подлежал. Разрезали не зря. Илан не любил работать с травмами костей. Не его специализация. Хотя, какая теперь специализация, можно даже не вспоминать. Очень общая хирургия его нынешний профиль в арденнском госпитале...

Отломки без проблем сопоставлялись, проволочная петля легла аккуратно, все получилось достойно, и спасибо. Гагал немного выдохнул и перестал держаться напряженно, когда проволока, кусачки и сверло легли в сторону. Помощи от него особенной не требовалось. Подержать крючки, подать, забрать, стоять рядом с отцом. Может, из этого что и получится хорошее. Может, нет.

Младшие были разочарованы. Набежали, как на ревизию брюшной полости при перитоните, полторы бригады. Ждали, что будет весело. В дезинфекции развлечение получилось, что надо. В операционной доктор Ифар отказался их развлечь.

- Я все собрал и зашиваю, - счел нужным сообщить Илан пациенту.

- Быстро, - отозвался доктор Ифар.

И не понять по тону, похвала это была, жалоба или приказ.

В этот момент в распашные двери осторожно, чтобы не отвлечь и не помешать, просочилась санитарка из приемного, оглядела врачей, выделила почти не занятого доктора Гагала, подбежала к нему вдоль стенки и зашептала на ухо, привставая на цыпочки. Гагал кивнул.

- У нас экстренный, привезла охрана порта, - сказал он Илану. - Беру.

- Да, - коротко согласился Илан.

А через тридцать ударов сердца операционная перевернулась с ног на голову. Каталка, на которой из-под простыни явственно торчали только обрубок кости на месте плеча и копна всклокоченных волос, влетела в двери со скоростью губернаторской кареты. Крови на простыне не было. Почему, Илан понял, когда Гагал сдернул простыню и громко сказал: "Черт!" На обрубок руки был наложен жгут из поясного ремня. Гагал сказал правильно: черт. Черт знает, сколько и когда. Явно дольше разумного времени. Илан молча покачал головой. Он почему-то вспомнил Номо.