- Побыл в моей шкуре? - спросил его вполголоса Илан. - И каково тебе?
- Извините, - сказал Неподарок.
- Иди в дезинфекцию, переодевайся и мойся.
Неподарок кивнул, посмотрел еще раз на уже укрытое простыней тело, вздохнул, подобрал с пола у входа свою робу и пошаркал подкрадухами, куда сказали. Гагал махнул Илану: иди, я сам. Илан кивнул и вышел следом.
С кем встретился в полутемном коридоре в полночь Неподарок, Илану рассмотреть не удалось. Какой-то укутанный в серую тряпку человек бесшумно, словно тень, выскользнул перед их появлением из палаты рыжих, обернулся, увидел в десяти шагах от себя Неподарка - такого, как есть: руки, лицо и одежда в крови, бледный, волосы дыбом, подкрадухи издают по коридорному полу зловещий звук, потусторонним шелестом отражающийся в сводах, - и окаменел на пару мгновений. Губы его зашевелились, он замахал перед собой руками, чертя в воздухе охранные знаки, и бросился наутек с такой скоростью, что через три удара сердца оглушительно грохнула входная дверь отделения. Спасибо, что не заорал на весь госпиталь, а ведь мог бы. Неподарок встал столбом и ничего не понял. Илан догнал его, взял за плечо:
- Ты его знаешь?
- Первый раз вижу, - удивленно произнес Неподарок. - Я так на привидение похож?
- Так похож. Иди.
Ты его не знаешь, а он тебя знает, думал Илан. Он тебя, возможно, разок уже убил, а ты опять к нему навстречу. Да в полночь. В белом балахоне и весь в крови. Тут кто угодно испугается.
А в голове слова Зарена о том, что "они" за всеми придут. Рыжие... от души отлегло слегка. В палате у них по-прежнему пусто. За дверью напротив, рядом с Палачом, клюет носом доктор Зарен. К ним гости не наведывались, иначе б разбудили. Или, наоборот, усыпили навсегда. Кому-то здесь везет, как никогда и никому не везло.
Неподарок пожал плечами и побрел в свою дезинфекцию. Илан повернул к уборным. Эти двое - невезучие, за ними глаз да глаз. Но ничего, тоже живы. Нащупали кран с теплой водой, горячая в хирургию не доходит, остывает по пути, зато кое-кто не ошпарится сослепу. У Обморока мокрая голова и полотенце на шее, а Рыжий уже обсох и курит свернутую в трубочку морскую траву, присев на пустой ящик в нише с заколоченным окном. Причем, делать это ему лучше бы не надо.
- Быстро спать, - только и сказал Илан. - Завтра разбужу до рассвета!
* * *
Того, что придет кир Хагиннор, государь Аджаннар или хотя бы советник Намур, Илан ждал тщетно. Наверное, он не был им нужен. Зачем они были нужны ему? В какой-то мере избавить его от необходимости самому делать первый шаг, показывать свою заинтересованность в сложившейся ситуации. Илан боялся, что, если он будет чрезмерно настойчив, поиск им выгод для Ардана окажется обнаружен и понят. Неверно понят. Если перед Намуром еще можно было прикинуться гончей, по префектурной привычке вставшей на след и в азарте не способной бросить охоту, то кир Хагиннор, казалось Илану, слишком хорошо его понимает. Не из тяги к распутыванию тайн или к жизни с приключениями доктор сунул свой острый нос в историю с Небесными Посланниками и ходжерским кораблем.
Слишком серьезного груза ответственности Илан тоже предпочел бы избежать. Ответственности ему хватает в каждом отдельном случае за каждую отдельную человеческую жизнь. Как прекрасно было бы посоветоваться с госпожой Гедорой. Но это, к сожалению, невозможно. От доктора Наджеда Илан, признайся он в своих мыслях о наследстве, скорее всего, заработал бы либо пощечину, либо еще один успокоительно-снотворный укол. Там, где госпожа Гедора понимает государственные интересы, но молчит о них, доктор Наджед просто боится за госпиталь, за сына и не хочет никому неприятностей.
Илану тоже было страшно. Правда, опасался он вовсе не той глубины, в какую могли бы его увлечь интриги вокруг власти, и не тех чисто физических опасностей, которые власть рядом с собой таила - чего-нибудь вроде веревочной удавки, кинжала или яда. Даже не бунта толпы, которая при определенных обстоятельствах способна была бы потребовать его смерти, как наследника преступлений. Нет. Страшно ему было от того, в кого он может превратиться, кем может стать. Он уже ловил себя на мысли, что оправдывает Черного Адмирала. Подбирает аргументы, будто бы тот, вообще-то, был неплохим парнем, которого многие любили, были преданы и повиновались ему не за страх. Просто царская семья, принявшая его как мужа дочери и наследницы, развращенная вседозволенностью, отягченная многовековыми врожденными пороками (что и неудивительно при традициях брака между ближайшими родственниками на протяжении многих поколений) и, как следствие, психической и нравственной неустойчивостью, исказила его личность и его таланты, показала ему, как можно использовать власть и силу в привыкшей к рабскому повиновению стране. И как не только нести за содеянное ответственность, но и получать от власти удовольствие. Царская семья тоже оказалась наказана, она пустила в свой дом почти чужака, не близкого родственника, а очень дальнего, и попробовала сделать его таким, как принято в семье. Но он оказался куда более смел и не стеснен традициями. Он родился и вырос не во дворце а на воле. Так что на царской семье эта наука отразилась чуть ли не раньше, чем на остальных арданских подданных.
Для оправданий Илану годилось все - и раздвоение госпожи Гедоры на арданскую царевну и доктора Наджеда, и дружелюбное расположение к Илану отшельника с офицерской выправкой, и внезапная ненависть брата Неподарка, назвавшего Илана "черной кровью" - это было от узнавания, царская семья считалась кровью золотой, но не в глазах рабов. Соблюдала чистоту этой крови, как принято даже на Хофре. А на Ходжере кровь Илана, которую можно было без страха и без проверки на совместимость переливать кому угодно, тоже называли золотой. Разумеется, по другим причинам. Но Илан-то знал, что черного в нем, как в сыне Черного Адмирала и внуке Черного Адмирала больше. Черная наследственность была для него определяющей. Черная порода. Черная кровь. Не кровь семьи из Дворца-На-Холме.
Он может наследовать. Да не то. Может стать преемником, да не тем. Интересно только, откуда взялись слухи о будто бы данной им клятве. Что он должен спасти столько человек, сколько его отец казнил. Кто распустил эту сплетню, в чьей голове и с какой целью она зародилась. Что вообще все это значит, и как выдумавший предполагал ее исполнение. Если Илан будет делать по четыреста операций в год, как раз на сто лет ему этой задачи хватит.
Илан всерьез стал думать, а не обменять ли ему завтрашний свободный день на дежурство доктора Раура. Поставленная на завтра в план операция все равно не состоится. Останавливало его лишь то, что меняное дежурство - плохая примета. Но зачем этот пустой день Илану нужен - одичать без больных, разучиться читать и писать, потеряться в городе, в адмиралтействе, в префектуре и собственных страхах? Куда он пойдет и что будет делать? В этих делах он не доктор, он не знает, как поступить правильно и безопасно, опереться ему не на что и не на кого, его решение действовать пока что ничего не значит. Это просто мысль. Как и мысль, что адмирал Римерид мог быть хорошим человеком, пусть и не все делал правильно. Возможно, ошибочная. Вот он, Илан, наверное, тоже хороший человек, но он ясно видит, как можно стать плохим, и как он найдет тому веские оправдания...
