========== Предисловие ==========

…Стеклянный взгляд, безумная улыбка на кривящихся губах… То страшный смех, то жалкий плач… Некогда пышные волосы повисли сосульками, обрамляя тонкое лицо. Черные круги под глазами, то лихорадочно блестящими, то мутными, как болотная тина. Искусанные потрескавшиеся губы с кровавыми прожилками… В своей серой одежде он так гармонично и дико вписался в темные стены коридоров.

Слава вздрогнул от воспоминаний и провел пальцем по стеклу, глядя с болью и страхом на того, кто находился по ту сторону.

-…апатия, депрессия, редкие вспышки агрессивности… — молодой доктор, стоявший рядом со Славой, просматривал карту пациента. Слишком молодой. Слава покосился на него, изучая. Сильные руки с тонкими, чуткими пальцами, широкие плечи, выше его. Очки на носу и выбеленные пряди, торчащие в разные стороны. Разве такими должны быть доктора? Слава только головой покачал, отворачиваясь. Ему сказали, что этот врач — лучший. Когда-то порвавший с традиционной медициной, он разработал свою собственную методику лечения. Она подверглась жесточайшей критике со стороны заслуженных и прочих, но ему было плевать. Он просто работал и достигал своей цели. По крайней мере, так говорили те, кому он смог помочь. Слава слабо верил в подобную рекламу, но этот человек был единственным шансом для его друга.

— Когда это случилось? — доктор чуть тронул Славу за плечо и тот вздрогнул. Кажется, он увлекся, и этот доктор уже не первый раз задает ему вопрос.

— Простите, задумался, — Слава открыто и чуть виновато улыбнулся и, повинуясь кивку врача, направился следом за ним в его кабинет, кинув за стекло обеспокоенный взгляд.

— Не волнуйтесь, за ним присмотрят, — тут же отозвался доктор, и Слава удивился. У него что, глаза на затылке? — У меня хороший персонал.

— Я надеюсь, — Слава переступил порог кабинета и сел в предложенное кресло. Огляделся и невольно поежился: идеально белый кабинет врача заставлял чувствовать себя чем-то… грязным. Кляксой на белом листе бумаги.

— Итак? — доктор опустился в кресло, стоящее напротив, и Слава наконец-то вспомнил, как его зовут. Илья. Илья Сергеевич. Ему двадцать шесть лет, и он самый молодой практикующий в этой области врач. У него своя клиника, но он берется только за самые тяжелые случаи. И он действительно последний шанс для Сашки. Вспомнив обо всем этом, Слава только вздохнул

— Мы знакомы с Сашей несколько лет. Он всегда казался немного одержимым своей мечтой. Иногда забывая поесть нормально, он только и делал, что работал. Иногда мне удавалось вытащить его куда-нибудь расслабиться, но это случалось очень редко.

— И что же у него была за мечта? — доктор чуть склонил голову набок, глядя на Славу внимательно, немного напряженно.

— Даже не знаю, как вам это описать, чтобы вы правильно поняли… Он хотел стать знаменитым. Хотел, чтобы его узнавали, чтобы его лицо мелькало на экранах, в журналах. Но что меня больше всего удивляло, так это то, что он мечтал об этом не ради денег или любви фанатов. Его это не прельщало. Он просто хотел быть на виду.

— Зачем?

— Не знаю, — Слава пожал плечами. — Иногда мне казалось, что он и сам не понимает, зачем ему это нужно. Но он этим бредил. Кино, подиум — он работал во всех направлениях. Мы так с ним и познакомились, — он мягко улыбнулся, вспомнив эту встречу. — Он пришел на пробы, а я был ассистентом режиссера — подрабатывал, пока учился. Мы разговорились, подружились, а потом и начали снимать одну квартиру на двоих: мы оба с ним не местные. У него, как и у любого человека, конечно, были свои «тараканы», но то, что происходит с ним сейчас…

— Как это началось?

— Постепенно. Сначала было просто его не проходящее плохое настроение. Потом — апатия. Иногда он срывался, а позже просил прощения. Я спрашивал его, что происходит, но он только либо огрызался, либо молчал. Сначала я списывал это на переутомление или истощение, но потом все стало только хуже, когда он сорвался первый раз. Кричал, плакал, ломал и разбивал все, что только под руку попадется. А когда его скрутили, все время повторял одно и то же: «не успеваю» и «прости».

Слава прикрыл глаза и словно вернулся в тот день, в их квартиру. Под ногами хрустели осколки, разодранная обивка обнажала все внутренности старенькой мебели, пол был усеян клочками бумаги — все, что осталось от некогда любимой книги. И Сашка, кажущийся совсем крошечным в руках скрутившего его соседа — здорового мужика, на щеке которого красовалась глубокая царапина, а на скуле наливался свежий синяк. Дрожащий, смотрящий в никуда и шепчущий, шепчущий невидимому собеседнику:

— Прости… Прости меня… Я не успел… Снова не успел. Прости…

Это было… страшно на самом деле. И Сашка был чужим. Совсем чужим. И таким беззащитным.

— Может, вы знаете, что его спровоцировало?

— Как раз накануне он проходил очередные пробы. Его не взяли. Вы ему поможете? — Слава вскинул на него почти умоляющий взгляд.

Илья только вздохнул, глядя в его глаза. Случай не казался таким уж интересным, но что-то в том парне, его потенциальном пациенте, не давало ответить отрицательно. И, судя по внушительной коллекции выписок и карте, ему уже пытались помочь, но безуспешно.

— У него есть еще друзья, родственники?

— Друзей нет. Романы он не заводил. А родственники… Не знаю. Он никогда не говорил о них. Временами Саша был очень замкнутым. Я как-то попытался расспросить его, но нарвался на такой взгляд, что решил больше не приставать.

Илья только вздохнул. Слишком мало информации. Но…

— Хорошо. Я попробую. Не могу ничего гарантировать, но я действительно попробую.

— Спасибо! — Слава вскинулся, улыбаясь почти робко. — У нас с ним не так много денег, но я найду еще.

— Не стоит об этом беспокоиться. У моей клиники хорошая финансовая поддержка от спонсоров и, как минимум, половина моих пациентов находятся здесь бесплатно, в рамках социальных проектов, — Илья почти улыбнулся, глядя на распахнувшиеся глаза Славы. Словно ребенок, переставший верить в чудеса, получивший подарок из рук настоящего Деда Мороза.

— Спасибо! Только помогите ему, пожалуйста. Все, к кому мы обращались до вас, сначала считали его состояние несерьезным. А потом, когда шло время, и они понимали, что улучшений нет, просто отказывались. А он… Он талантливый. Ему просто не везло. Знаете, как это бывает. Нет денег, нет связей, не то время, не то место… А он все равно пытался.

— Одержимый, — еле слышно выдохнул Илья. Он слишком хорошо знал, как это — вставать снова и снова, отстаивая свою мечту. — Я помогу вашему другу, — он поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Оставьте свои координаты дежурной, чтобы я мог связаться с вами, если мне что-нибудь понадобится узнать или будут новости.

— Да, конечно, — Слава кивнул, вставая и как-то неуловимо меняясь. Становясь взрослым, серьезным, сосредоточенным. Сейчас он ничем не напоминал того почти-ребенка, которого Илья увидел первый раз час назад. — До свидания.

Илья пожал протянутую руку, а спустя пару секунд остался в кабинете один. Еще раз пролистал выписки и, кинув карту на стол, вышел, чувствуя, как закипает в нем злость. «Нервное истощение», «переутомление», «депрессия»… Антидепрессанты, успокоительные… «Состояние стабильное», но «без улучшений». Идиоты…

— Ну, как мы тут? — он окинул придирчивым взглядом палату, в которую поместили его нового пациента и удовлетворенно кивнул. Все-таки вышколенный персонал — его гордость. Лично отбирая врачей и санитаров, он подвергал их тщательной проверке прежде, чем допустить к пациентам. Никакой жалости и никакого пренебрежения. Пациенты клиники не могут постоять за себя, они больны, но они — люди и не виноваты в том, что с ними случилось. Это всегда было главным и основным правилом Ильи Семенова. Тот, кто его не придерживался, в его клинике не работал.

И сейчас этот персонал его не подвел. Чистая, уютная и светлая палата, простые, но красивые цветы в пластиковой вазе, никаких решеток на окнах. Все продумано до мелочей. Даже больничная пижама ничем не напоминает серые хламиды. Илья только вздохнул, глядя на немного смешной и трогательный хвостик, в который собрали Сашины волосы. Явно медсестрички постарались.