Он мотнул головой и отбросил альбом в сторону. Хватит… Он встал и, покачиваясь, подошел к окну. Зачем он здесь? Что он здесь делает? Вещи разобраны, ему давно надо было уехать отсюда. Но он, как мазохист, сидит здесь и бередит старые раны. Порыв ветра бросил в окно дождевые капли. И когда он успел начаться? Или он, сидя здесь и занимаясь черт знает чем, не заметил бы, даже если бы рядом бомба взорвалась? Похоже, что так. Он сжал стакан, и стекло лопнуло, как мыльный пузырь. Он чертыхнулся и направился на кухню за новым. Сполоснул руки и, стараясь не смотреть в зеркало, вернулся в гостиную на диван. Сколько лет он прожил в этом доме? Старом, принадлежавшем еще его деду. Он закрыл глаза и в памяти тут же всплыло мамино лицо, перекошенное от негодования, когда она кричала отцу: «…никогда, никогда я не вернусь туда! Если тебе так хочется, то возвращайся. Но без меня…» Да, мать не хотела приезжать сюда. Но ей пришлось, стиснув зубы и с запасом успокаивающих таблеток. Пришлось для того, чтобы «…спасти сына…» Прости, мама, у тебя не вышло, и твоя жертва ни к чему не привела.
Шкатулка темного дерева принадлежала ей. Раньше она держала в ней свои немногочисленные украшения. Но после ТОГО дня там хранились только бумаги. Он откинул крышку. Старый механизм попытался сыграть знакомую мелодию, но, после трех нот захлебнулся. Он осторожно извлек верхний листочек и развернул. Листочек из его дневника с записью их классного руководителя. Он усмехнулся. С этого все и началось когда-то. «Ваш сын пропускает занятия без уважительной причины, отвлекается на уроках. Успеваемость резко снизилась…» Родители пристали к нему с расспросами. А он, глядя им в глаза, полные страха, что их сын связался с алкоголем или наркотой, ответил чистую правду. «Я влюбился». Он сказал это так буднично и спокойно, но почему-то их лица потемнели. Они еще ничего не знали толком, но уже чувствовали — с этого момента их жизнь изменилась. Это потом, когда он сказал им в КОГО влюбился, отец бегал за успокаивающим для матери и для себя. В тот день отец ударил его в первый и единственный раз в жизни. Он никак не мог и не хотел поверить, что его сын не играет, не врет. Он хотел заставить его признаться, что все это всего лишь шутка. А потом, когда понял, что это все более, чем серьезно… Сдержаться не смог.
Следующая бумажка. Заключение врача, психиатра. Абсолютно здоров и вменяем. Роспись в собственном бессилии как-то помочь потемневшим от горя родителям. Истерики матери, мольбы одуматься. Если бы он мог. Полное игнорирование со стороны отца, стыдящегося смотреть в глаза соседям и знакомым, хотя никто ничего не знал. Странно, но ему было почти все равно. Он заходил в класс, видел ЕГО глаза и забывал обо всем. Но рано или поздно всему приходит конец.
Следующая бумажка. Билет на поезд. Его билет. Он не верил, не верил до самого конца. Что мать решится на это — соберет семью, вещи и вернется в этот дом, в этот городок, из которого с таким трудом когда-то сбежала от свекрови и свекра. Но она это сделала. Чтобы увезти его от того, кого он любил больше жизни. Ей почему-то казалось, что как только ее сын окажется вдалеке, грязное чувство угаснет. Как же она ошиблась. Потому что, не видя ЕГО, не слыша ЕГО голоса, он начал сходить с ума. Потом, позже, отец признался, что он предпочел бы видеть его в доску пьяным, чем бродящим по дому в обнимку с фотографией и пустыми глазами.
Он выпустил из рук шкатулку и закрыл глаза. Сколько раз он убегал из дома? Сколько раз дрался со своими новыми одноклассниками только для того, чтобы выпустить ярость и напряжение? Его начали бояться, но так даже было лучше — никто не лез ни с идиотскими замечаниями и не менее идиотскими комментариями. Он всегда держался в стороне. Только тот выпускной, когда он сорвался по-настоящему в первый раз в жизни. К тому времени он уже почти забыл, как выглядит. Взгляд выхватывал в зеркале только какие-то фрагменты. Но увидеть самого себя целиком… Может, именно поэтому для него стало настоящим шоком то, сколько девушек, набравшись смелости, приглашали с ними потанцевать. Он вытянулся, раздался в плечах, его угловатость ушла, но самым главным его украшением все равно были глаза. Прозрачные, затенённые ресницами. Их выражение делало его странным, что добавляло ему очарования в глазах девушек, таких падких на все необычное. В ту безумную ночь выпускного он стал мужчиной. Не имея никакого опыта, он умудрился довести свою случайную любовницу почти до полной потери сознания, но сам видел перед собой другое лицо и другие глаза. После всего произошедшего за ним закрепилась репутация шикарного любовника. Вот только мало у кого был шанс настолько заинтересовать его, чтобы убедиться в правдивости этого утверждения на собственном опыте. Только если она была хоть каплю похожа на НЕГО.
Мать была счастлива. Она верила, ей хотелось верить, что сын вылечился, и забыл про все свои глупости. Только отец смог разглядеть в его глазах глубоко запрятанную тоску. Каждый раз, заходя в дом и натыкаясь взглядом на вырезанное сердце, он тяжело вздыхал. Мать жила в своих иллюзиях, отец смирился с тем, что его сын обречен на страдание. А брат, который был еще слишком маленьким, когда все это начиналось, ничего не знал. Пока не наткнулся на не отправленное письмо.
Он потянулся к шкатулке и начал перебирать бумаги, гадая, найдет ли то самое письмо. Нет, ничего, даже пепла. Его единственное письмо, попытка хотя бы так помочь самому себе, признаться в любви хотя бы на бумаге. Тогда он уже закончил школу и поступил в университет. Но старая боль никак не хотела его отпускать. Иногда она почти не мучила его, но стоило только увидеть кого-нибудь, хоть отдаленно похожего на его призрака, как сердце почти разрывалось от боли. Вот в один из таких моментов и появилось это письмо. Когда боль стала уже просто не выносимой он, стирая со щек горькие злые слезы, взял ручку и листок бумаги и*…
А утром он, не глядя, зашвырнул его в ящик стола, поклявшись, что эта слабость больше никогда не одержит над ним верх. Но брат, слишком живой и слишком любопытный, зачем-то полез в его стол. И нашел это. Когда вечером он вернулся домой, то узнал, что мать в больнице с инфарктом. Ее мир, мир ее иллюзий разбился — ее сын никогда не забывал ничего, не переставал любить. Он просто хорошо притворялся. Когда она вышла из больницы, он ушел из дома. И сегодня — третий раз, когда его нога переступила порог этого дома, после того как за ним захлопнулась дверь.
Уехав в другую страну, он начал жизнь с нуля. Уйдя только с тем, что было в кармане и документами, он умудрился не упасть на дно, не спиться и не сойти с ума. Он медленно, но верно поднимался к солнцу, пытаясь построить хотя бы подобие нормальной жизни. Можно сказать, что у него почти получилось. И резкие приступы депрессии — всего лишь последствия его сверхнапряженной работы, а не некстати всплывших воспоминаний и возникших ассоциаций. Да, он почти поверил в это.
Камин в старом зале на его памяти разжигали всего один раз. Но его тепло и мягкое потрескивание дров навсегда запомнились ему. Но сейчас почему-то огонь не принес успокоения. Он сидел на полу перед камином и, как зачарованный, смотрел на язычки пламени, лижущие темнеющую бумагу. Фотографии, письма, записки… Все было там, превращаясь в пепел. Он не оставит себе ничего. Хватит того, что это навсегда останется в его памяти.
Когда догорел последний клочок, он встал и, затушив камин, вышел из дома. Осенний дождь, прошедший совсем недавно, очистил звезды, и теперь они сияли нестерпимо ярко. Опавшие листья шуршали под ногами, тревожа звенящую тишину глубокой ночи. Невидимые струны его души дрожали, рождая странную печальную мелодию. Он прощался. Прощался со всем, что когда-то ему было дорого. Со всем, что сделало его таким. Он вернется туда, откуда начал. Вернется, чтобы попробовать еще что-то изменить. Снова попытаться построить свою жизнь, нормальную жизнь. Без НЕГО…
