====== 6. ======

Если бы подушка могла, она орала бы человеческим голосом. В ее уголок снова впились крепкие белые зубы, гася вскрик. В темноте, щедро разбавленной мутным зарождающимся светом раннего утра прошелестело тихое, но неумолимое:

— Сильнее, еще, ну…

— Куда-то торопишься? До будильника еще полчаса, — Матей несильно прикусил плечо любовника, обласкал губами шею и двинул бедрами резче, загоняя член глубже внутрь податливого тела. И вышел также неторопливо, дразня и переплетая пальцы рук.

— Тееей… — не то рык, не то стон. Анж всем телом подался за ним, за мгновенно ускользнувшим ощущением наполненности. — Не спешу… просто хочу… Секс — отличная таблетка от недосыпа, как оказалось…

— Ты все равно получишь все, мой хороший, так зачем торопиться? — Матей накрыл его собой, рассыпая поцелуи вдоль позвоночника. — Ты любишь секс, так просто получай удовольствие. — Медленные, равномерные движения, на грани болезненной нежности. — Как ты хочешь кончить сегодня? Только от меня внутри? Помочь тебе руками или ртом? Давай, Анж, расскажи мне.

В постели нет места ханжеству или смущениям. Они слишком хорошо знали друг друга для того, чтобы стыдиться собственных желаний или наклонностей. Анжей любил грубый секс. Санада — нежный и вдумчивый. Матей обожал вот так, растягивать удовольствие и вынуждать просить. Айвен… мог быть любым. И делать все что пожелает.

— Только ты, — быстро облизнув пересохшие губы, выдохнул Сказочник. — Вытрахай меня так, чтоб я не думал о зачетах, Тей, — попросил он.

— Не думай о зачетах, — жарко выдохнул в его ухо Матей, стиснул бедра, приподнял, сунув подушку под живот так, чтобы немного приподнялся зад, и, сдвинувшись, погрузился в горячее тело, попав точно по простате. Еще раз и еще, превращая касания в одно долгое, растянутое, неумолимое и острое. Запустил руки вперед, сжал губами шею на плече и пальцами оттянул набухшие соски.

Если бы не многострадальная подушка, Анжей бы взвыл. Но вой снова безжалостно был оборван и превратился в сорванный стон, а тот переплавился в горячее сбитое дыхание. В отместку Анж с силой сжался, напрягая мышцы так, чтоб и самому доставить почти мучительное удовольствие любовнику.

— М-м-м… ненавижу тебя!

— Я тебя тоже, — Матей захрипел и остановился, уткнувшись лбом в его плечо и тяжело дыша. Его член распирал, давил, заставляя Анжея чувствовать себя нанизанной на иглу бабочкой. — Я могу мучить тебя бесконечно, мой любимый.

— Но мы… ограничены временем… — загнанно выдохнул Анж. — Пожалуйста, Тей, пожалуйста. — Бисеринки пота на лбу, на шее, плечах. Он бы заплакал, если бы мог, если бы на слезы были силы.

— Ничто не помешает мне доставить тебе удовольствие, — Матей с наслаждением слизал капельки пота с его спины и снова двинулся, лишь слегка ускорив ритм. Сдвинувшись вперед, он буквально втирался пахом в ягодицы Анжа, головкой попадая точно и четко в нужное место. Долгую минуту пытал, вырывая задушенные стоны, а потом вдруг задвигался сильно, быстро, почти не выходя и втрахивая любовника в подушку, заставляя его член тереться о собственный живот.

Анжей вскрикнул, выгнулся, жмурясь от накатывающего удовольствия, приподнялся на руках, точно пытаясь спиной прижаться к его груди, вот только руки подломились, и Анжей снова зарылся лицом в подушку, гася крик, рвущийся из глотки. Животный торжествующий крик.

Матей отстал от него ненадолго. Застонал мучительно, почти болезненно и обмяк, накрыв собой. Скользнул губами по плечу, аккуратно вышел, вытянувшись рядом и, дотянувшись до губ, жадно и глубоко поцеловал.

— С добрым утром. Если ты будишь Ваню так каждое утро, то я понимаю, почему у него такой счастливый и бодрый вид, несмотря на тесты.

— Секс — лучший в мире энергетик, — муркнул Анж, возвращая ему поцелуй. — Просто не все постигли эту простую истину… Я вот достиг просветления и делюсь им с вами. И очень, очень рекомендую. И зарядка, и разгон.

Матей нахмурился:

— Я в курсе. Но Санада… Я боюсь его оттолкнуть, испугать. Все время думаю, что близость дается ему тяжело. Он все еще помнит.

Анжей поерзал, устраиваясь так, чтоб смотреть ему в глаза.

— Если бы ему было неприятно, он бы просто ушел. Но он нас любит. И его тело тоже нас любит. Он очень чувствителен. Его чувственность иная, не похожая на мою… он любит нежность, и он любит заниматься любовью так, как ты… Так что не надо рефлексировать, мой нежный.

— Ты видел его самый страшный кошмар. Мы все видели, — Матей вздохнул и вдруг с силой обнял его, прижавшись скулой к виску. — Убил бы сук. И твоего урода тоже убил бы. А тех, кто мелкого оракула в больницу запихал — кастрировал бы к чертям. Что-то кровожадный я сегодня, — он с нежностью провел ладонью по спине вниз и натянул одеяло повыше, откинув на пол испачканную подушку. — Не хочу вставать.

— У каждого из нас свой кошмар, Тей, — Анжей покрыл его лицо мелкими невесомыми поцелуями. — Тебе ведь тоже невесело пришлось. Так что мы вместе не случайно. Наши вероятности переплелись так крепко, так… я не знаю, не вижу, что будет дальше, особо учитывая нашу маленькую связь с мелким оракулом.

— Ты прав, у каждого из нас есть свой скелет. И вряд ли у остальных их нет, так что… — Матей вздохнул под его лаской, искреннее ею наслаждаясь. — Не лезь на планары без веского повода, прошу. Метатренинг еще не завершился, нас накрывает все чаще и сильнее. Я так боюсь за тебя. За нас всех. Что это повторится, но на этот раз не будет с нами Ромки, который нас вытащит.

— Тей, — вздохнул поляк. — Мне придется выбраться. Хочу я того или нет. Когда я смотрел наши вероятности летом я не видел ничего потому, что боялся новичков. Боялся, что нашу группу разорвут. Теперь все иначе. Теперь я должен знать, что нас ждет. Ты давно обращал внимание на мелких? Они зеленые ходят от недосыпания. И могу поспорить, что причина тому — никак не тесты. И не секс по ночам. Они дерганные. Рома, Аян. Сима, не понять чей оператор…

— Не попадались мне мелкие, — Матей нахмурился. — Надо будет понаблюдать за завтраком. Составишь мне компанию? В последнее время мы сами сильно устаем, не всегда на завтрак выползаем. Похоже, пора собраться снова всем вместе.

— Например, повторить летний островной эксперимент, — тонко улыбнулся Анж и томно потянулся. Ему понравилось, но парни по сей день тряслись и отказывались брать его одновременно оба.

— Раньше Нового года — и не мечтай, — Матей вздохнул, дернул его за прядку и выбрался из-под одеяла. — Холодно… Как думаешь, Ванька с Саном уже проснулись?

— Сан — пташка ранняя, так что он точно уже не спит. А Ванька… м-м-м… может позовешь? Я не против, — Анжей снова замотался в одеяло и теперь блестел глазищами из уютного теплого кокона.

Матей хмыкнул, подумал немного и вернулся под одеяло. Потянулся и прикрыл глаза, словно рисуя перед собой тонкое любимое лицо японца. Разлет бровей, разрез глаз, такие сладкие желанные губы… И потянулся к нему, чувствуя, как звенит и вибрирует между ними.

Санада впрямь не спал. И отозвался мгновенно, будто был совсем рядом, стоило лишь потянуться рукой.

«Тебе хорошо…» — точно щекой потерся о щеку, совсем по-котеночьи, доверчиво и нежно.

«Мне не хватает тебя, — Матей позволил своей голодной тоске прозвучать в мыслях. — Мне так не хватает тебя».

А навстречу полыхнула радость. Безумная, ярко-светлая, трепетная радость, сметающая все и вся. Санада чувствовался теплым подвижным клубком янтарно-золотистого цвета. И этот клубок метался и искрил.

«Тогда мы придем?..»

«Ты же не думал, что я отвечу по-другому. Дверь открыта. И поторопись, я очень соскучился».

— Они придут. Ты настроен на продолжение или устроим просто утренние обнимашки? Черт, давно надо было одну комнату в общую спальню превратить.

— Ты же очень по нему соскучился? — улыбнулся Анж, снова седлая его бедра. — Думаю, я немножко помогу тебе… Совсем чуть-чуть… — Ногтями царапнул кожу, ладонями мазнул по груди, животу, пока не накрыл самую нежную и драгоценную часть организма Матея.