— И как часто нам теперь ждать таких провокаций? — как можно нейтральней спросил Шеннон.

— Время от времени, — пожал плечами Тимур. — Но повторюсь, странно что они решились на такой ход. До сих пор они ни к кому не лезли. Были сами по себе.

— «Темную» они ведь предвидят, да? — закусил губу Сима, утыкаясь в собственную тарелку.

— Я предвижу большие проблемы, если ты не успокоишься, — Рома выдохнул, расслабляясь, и, следуя примеру Фрея, тоже вернулся к своей тарелке. — Не нравится мне это внимание. Но если вспомнить, то до твоего появления здесь, Фрей, они к нам не лезли. Знаешь, какой вывод напрашивается?

— Что ты очень умный? — отбил тот, невозмутимо вскинув бровь, и Рома, не удержавшись, фыркнул. — Или что у мистера-красавчика ревность взыграла, когда он меня рядом с тобой увидел?

— Чего? — от удивления Рома аж есть перестал.

— Ну, а что? Вполне сойдет, как возможное объяснение.

— Отстойное объяснение. Рядом с ними такие типы крутятся, куда уж мне.

— Пути сердца человеческого необъяснимы, — заявил Фрей.- Например, мне этот тип нравится. Люблю таких наглых.

— Ну так пойди и поцелуйся с ним, — Сима хмуро выбрался из-за стола, так и не домучив завтрак, и направился к выходу. — Целую, пупсики.

Раздражение, злость, подавленность. Повел себя как кретин и ничегошеньки не смог сделать. Надо это дело срочно заполировать. Спортзалом или вылазкой в горы — не важно. Главное как можно скорее. И чтоб не видеть самодовольных физиономий старших. Тошнит от них.

— Что это с ним? — Фрей проводил его недоуменным взглядом.

— Пар выпустить надо, — коротко ответил Рома.

— Пойду, прослежу, чтобы на пары не опоздал, — Аян встал из-за стола, сгреб свою посуду и тарелки Симы на один поднос. — Пора оказывать ответную любезность, — кивнул оставшимся, подмигнул замершему Чеду и неторопливо направился к окошку приемки грязной посуды.

— Можете быть свободны, Аян, — Агейр Линдстрем собственной персоной ожидал у выхода из кафе. Рядом уныло неотсвечивал господин Бехерович, совершенно точно не слишком довольный попаданием в цепкие лапы ректора, да после пережитой встряски.

Собственно, больше ничего «викинг» не сказал, просто плавным шагом направился прочь и за ним, как на привязи, поплелся Сима.

— Нам необходимо с вами побеседовать, господин Бехерович. И провести пару тестов.

— У меня пары через полчаса, — напомнил Сима, буравя широкую нордически-стойкую спину взглядом.

— Я в курсе, мистер Берг предупрежден о том, что вы задержитесь, — и не свербит у него меж плеч?! Как только терпит?

— Ну тогда ладно, — согласился Сима, следуя за ним по лестнице.

— Вот и отлично, — невозмутимо вернул любезность господин ректор, открывая перед ним дверь в кабинет.

— Ага, — согласился студент, рассматривая монументальный камин, массивный письменный стол и кожаный диван.

— Диван в стиле «честерфилд», — прокомментировал его взгляд (не иначе как спиной увидел) Линдстрем.

— Я думал будет «Икея» — пробубнил Сима, но на диван рухнул практически с размаху, за малым не ноги на чайный столик закинуть готовился.

— Конструкторы придуманы для детей, — усмехнулся норг, присаживаясь в кресло напротив. — Итак, господин Бехерович…

— Он первый начал! — безапелляционно отрезал Сима, решив упредить вопрос, который ему совершенно не нравился. Даже не будучи произнесенным не нравился. При том категорически.

— Кто? — не понял Линдстрем.

— Ну красавчик этот мажористый с третьего курса. Сам к нам подрулил, стал цепляться к Ромке, к Черничке нашей… ну мне ему и захотелось пересчитать зубы, суке… простите…

— Матей, угу, — кивнул, хмурясь, Агейр. — И что же?

— Да ничего. Ромка удержал. И еще что-то там было. Арестов ваш нахимичил, не иначе, — раздраженно передернул плечами Сима, колупнул ногтем мягкую кожу дивана, и тут же был пойман за руку. Кончики пальцев другой приподняли его лицо за подбородок, вынуждая смотреть в льдисто-голубые глаза ректора. Мгновенно стало холодно. Заледенело все тело. Начиная от кончика носа, заканчивая кончиками пальцев на ногах. Между лопаток будто ледяное крошево насыпали.

Сима задрожал, но обнять себя руками не дали. Линдстрем нахмурился, вглядываясь в его глаза, а потом и вовсе утворил неслыханное: снял с себя толстый вязанный кардиган и набросил его на плечи трясущемуся студенту. Тепло. И пахнет чем-то обалденно-приятным. Смесь трав и осенней прелой листвы.

— Тише, все нормально. — Только видно ж, ни хрена не нормально. Ректора самого колотило почти и руки были ледяные. — Я только проверил не сбились ли настройки.

— И че? Терминатор я или нет? Или целый Т-1000?

— Человек, Симеон Бехерович, — бледно улыбнулся норг. Именно что бледно, потому что у него даже губы побелели.

— Холодно, — еле выдавил из себя Сима, кутаясь в мягкую одежку, спонсором которой выступил ректор.

— Да, мне тоже, но надо потерпеть, ладно? Я попрошу принести чаю, — Линдстрем поднялся из кресла, сделал пару шагов к двери и замер. С силой вжал кулак в грудь аккурат в районе солнечного сплетения. И больно, и холодно, и цветом лица сравнялся со своей пастельно-голубой рубашкой-поло. — Карим!.. — голос хриплый. Кажется связки на пределе. Вот-вот сядут. — Карим!..

В кабинет без стука вошел молодой человек, которого раньше Сима видел в преподавательской. Секретарь? Наверное. Парень увидел шефа, заметил его самого и, без слов и лишней суеты рванул вперед. Подставил плечо, довел до кресла, вытащил из комода у стены плед, которым и укутал норга.

— Чай, — констатировал он спустя еще пару минут, вручая сначала студенту, потом ректору по толстостенной кружке, благоухающей альпийским лугом.

— И че? — пролязгал зубами о край кружки Сима.

— Забавно, — у Линдстрема дрожали только губы. В остальном он уже выглядел как неприступная скала. Правда укутанная в бежево-голубую шотландку.

— Поделитесь? — совсем обнаглел Сима.

— Потом… может быть, — пообещал викинг. — Грейся. Должно отпускать.

Отпустило. Через час. Вернулась нормальная подвижность телу, а зубы перестали выбивать чечетку. Он даже вернул кардиган хозяину, поблагодарив кивком.

— Постарайтесь не сталкиваться с этим милым квартетом, Симеон. Это может дурно для всех обернуться, — нагнал его голос у двери. — Прошу вас.

— Я постараюсь, — не оборачиваясь, обронил Сима. Забавно, но из тишины кабинета буквально почувствовалось облегчение и одобрение?

====== 8. ======

Александр отложил тонкую папочку на край стола и задумчиво откинулся на спинку кресла. Информации не так много. Выявлен основной, перекрывающий все прочие ветви способностей, дар. Выявлен в процессе обучения. И теперь парня придется перекраивать заново. Это плохо. Но хорошо, что выявили в самом начале второго курса, а не на третьем.

Увы, господин Арестов не посчитал архиважным посвятить в нюансы характера и предпочтений нового студента. А значит разбираться придется самому. Еще один ребус в довесок к квартету, Роману, мятущемуся Шеннону и страждущему Тимуру, и конечно маленькому японцу.

И со страшной силой морозящемуся Деймосу.

Выйдя в крохотный закуток за доской, Александр щелкнул кнопкой чайника и щедро насыпал в чайничек зеленого чая. Успокоить нервы, облагородить душу. Хотя лучше бы коньяка.

Предварительные тесты показали что… «Черничка» — будущий оператор. Даже странно, что промахнулись. Его уровень значительно выше. И способность оперировать с планарами — тоньше и деликатней. Одно дело — прямое вмешательство, пусть и хирургической точности. Иное — выправление огрех. Вырубить грубую заготовку может каждый. Шлифовать и оттачивать — нет. Снимешь лишнюю стружку — породишь урода, дрогнет рука — уничтожишь работу десятилетий.

Вот и выходит, что с операторами начального уровня могут работать обычные кураторы и специалисты. С теми, кто оперирует на тончайших планарах — единицы. Вот значит ради чего их разбили? Они все стали преподавателями и кураторами. И только судьба Натана неизвестна. А таких как Черничка — единицы. Куда меньше, чем уникумов, подобных Силиверстову или малышу Аяну.