— Помни, юноша, враг пытается усыпить бдительность непонятным званием «оппонент»!
Маленькие играются «стрелялками» на экранах мониторов, а взрослые мальчики за немалые деньги изобретают «попаданцев», средствами кино вводят изобретение в в военное прошлое с желанием добавить героизм там, где его и не бывало.
— Кинематографу дозволено всё, кино великий гипнотизёр со времён первого паровоза.
— Почему паровоза?
— Братишки Люмьеры первый фильмец назвали «Прибытие поезда».
Монитор мальчикам что тренажёр лётчикам: не освоишь в совершенстве технику посадки летательного аппарата на тренажёре — первая реальная посадка окажется последней с избавлением Пенсионного Фонда от выплат средств на содержание на заслуженном отдыхе.
— Короче мысль выразить можешь?
— Не могу, не получается…
— Настоящий «затяжной прыжок», не меньше!
А пока остаётся поражать компьютерного врага, убивать виртуально и помнить: «юный игрок, управляя игрушечной дракой, не ведает, что кровь на экране может оказаться натуральной, в реалиях и страшнее прежних. Или он убьёт — или его убьют, но игры без трупов только на экранах мониторов. С объяснением: полученный срок жизни проводишь в мире, где глупость десяти оплачивают миллионы.
Когда игрушка обратится в реальность — две крайние литеры в «сразиться», повинуясь правилам русского языка, могучего и великого, прервут течение жизни в видимом мире с разъяснением ошибки: «сразил ся», себя, то есть.
Во все времена взаимное лишение жизни проходило проще и без взаимных обид дерущихся.
Естественное человеческое желание пустить кровь врагу исполнялось не игрушечными войнами, но реальными «со страшными разрушениями городов, сёл и деревень часто с неучтёнными потерями людской силы и техники с обеих сторон, с морями крови и слёз, страданиями покалеченных, но меньшими, чем в дорожно-транспортных происшествиях и стихийных напастей мирного времени.
Ценность нынешних игр военным виртуалом: наигрался до одурения, утомился — жми кнопочку, гаси экран, выключай игральную машинку и заслуженно отдыхай от битв. Можешь гордиться сноровкой и никто не плачет над убитыми.
Объяснить все случаи убийств невозможно, но одна, не совсем осознанная, и, возможно, примитивная, лежит на поверхности: «как бы земные блага не достались другому двуногому».
Есть иное объяснение многих экранных убийств, но как близко стоит к истине — не могу сказать, но пробую:
если кто влюбляется и женится в намерении продолжить род на седьмом десятке лет, но не с полным набором телесных немощей — следует допускать, что субъект не выбрал норму любви в отведённое для плотских утех время.
Сетования на недоборы питейной нормы понятны, пояснять «свою норму выпил» нет нужды, но существует норма на отправленных в мир иной — каких либо данных по этому вопросу не имеем.
— Есть другое: мало убивал в реальности — тянет убивать в игре, понарошку. Такое случается, когда самого крепко не били по морде.
— И на убийства лимит существует? Потому и тянет убить, что древние атаки на врагов оканчивались большим числом трупов атакующих и навсегда портили психику оставшимся жить? Воевать на экране удобно, никто не всадит ответом кусочек металла в моё тело, никто не подаст людоедскую команду:
— Уперёт, орлы!
— Основное, чего не следует забывать, подавая команду — донести до сознания посылаемых в мясорубку масс гордое звание «орлы».
— Не забывайся: команды подавались «во имя великого и святого дела освобождения от рабства».
Если в древности все делились на врагов и союзников, а нейтралам отказывались верить в заявленный нейтралитет — сегодня врагов, в адрес коих неудержимо тянет заорать:
— Смерть врагам! — нет.
У многих народов и во все времена принято в адрес врагов посылать проклятья различного веса: тяжёлые и страшные, средней тяжести, лёгкие, а равно исполнимые и не.
Настоящее время, без ошибок, заслуживает определения «время отдыха от проклятий». Так и есть: причины кого-то проклинать ушли в прошлое, от прежних врагов остались «оппоненты», а посему нынешнее модное «как страшно жить» звучит иронично. Звание «оппоненты» рождает веру, что враги не появятся.
— Пока за оппонентом ничего худого не записано, если не учитывать мелких злодейств. Следует помнить, что всякий оппонент когда-то обязательно перейдёт в разряд врагов.
А пока оппонент «величайшее достижение обитателей планеты Земля в борьбе за мир», но что ни один нынешний оппонент не займётся прежним и привычным душегубством давать гарантий никто не рискнёт. «Мир во всём мире» дело святое, красивое, нужное, но и привычные разминки с названием «войны» забывать не следует.
Ничего не знаю о Дюнкерке на игровом диске, но знающие говорят:
— Было в старину: кто-то и кому-то, играючи и шутя, жестоко засадил в районе неизвестного Дюнкерка, а не получившие по морде немедля написали о победе одних над другими во всех учебниках военной истории. Кто, над кем, и по какой причине учинил насилие в районе чужого Дюнкерка нашей паре безразлично, впору со своими дюнкерками разобраться…
Глава 4. Шаблоны, начало савецкого кино, аура и другое
Штамп необходим в массовом.
Шаблоны, или штампы, что схоже, необходимы в производстве кастрюль и автомобилей, но в написании повестей и невинныйединственный шаблон убивает автора.
Если протестующие против массы одинаковых кастрюль и автомобилей желают иметь в пользовании указанные вещи в единственном экземпляре, родня «штучному изделию» — выкладывай высокую сумму и получай предмет желания в эксклюзиве, то есть, в переводе на русский «только тебе, единственному и неповторимому и кастрюля такая».
Если кастрюльные и автомобильные шаблоны меняются — шаблон «дороги войны» остаётся неизменным, и любые попытки что-то изменить в наименовании дорог вписываются в «кощунство» с переходом в «святотатство», то есть, «тать святого», враг.
Вечный огонь неугасим до поры, когда заплывший жиром мозг высокого товарища хозяйствующей организации не пронзит единственная в году мысль:
— Кто заплатит за газ вечному огню, с кого брать монету? — и неведомая сила, явно бесовская, тянет за язык ответить коротко и понятно:
— С мёртвых… — само прошлое не переходит в шаблон, прошлое шаблонизируют по заказу.
Спрос на шаблон «дорога войны» к настоящему времени упал ниже всякого предела, определяемого положением плинтуса, и без поддержки сверху «дорога войны» давно бы заросла терниями.
Отчего когда-то трагическая, чтимая на уровне святой, дорога войны покрылась не нежной травкой и пропала, будто и не была, но осталась пыльной от «мероприятий патриотического направления» — на выяснение причин неприятного явления необходимо время, и в этом месте ограничимся короткими соображениями:
— Обширно пространство боевых действий прошлого, и если всем павшим при защите союза савецких сацилистических республик ставить памятники, внушающие трепет и уважение, да ещё и вечный огонь подводить — как есть разорится родина-мать, как пить дать разорится. Печаль тяжела свежая, только что выпеченная, а по прошествии времени черствеет, как хлеб, и хорошо, если плесенью не покрывается.
— Хочешь сказать, морда твоя бесовская, что печальную память о прошлом вытравить следует?
— Разве такая идея от меня исходила? Что-то не помню…
Памятники сорта ниже среднего рождают у зрителей не озвученный вопрос:
— Что у памятников, что у живых защитников отечества вид какой-то печальный… Победители герои всплошную, а вид помятый, придавленный… Серый и сирый, заброшенный и забытый, единицы из бывшей военной элиты не в счёт, военная элита на Руси во все времена жировала стараниями чёрной кости. Убого живут рядовые старые вои, а ропота не слышно.
— Большая война как заткнула рты трудящимся страны советов — так до се открыть не решаются. Война, всё она, проклятая, наделала, а главное — закрыла рот и отбила охоту громко проявлять протест сложившейся обстановкой. Надо ж было так жидко обделаться, что и до сего дня война страх вызывает!
