Вижу, что он опять косится на часы.

— Как найти дом, где погиб Хохлов?

— А-а-а? — вопросительно тянет Мизеров.

— Необходимо осмотреть место происшествия и допросить Дербеко.

— Понимаю,— встревоженно говорит он, потом называет адрес...

На крыльце спохватываюсь. Вот растяпа! Опять варежки забыла! Вбегаю я приемную и слышу конец фразы, доносящейся из селектора: «...быстренько найдите мне Дербеко!»

Так и есть! Мои пуховые варежки спокойно лежат на стуле я ждут хозяйку. .

3.

Прокурорская «Волга» прижимается к сугробу, пропуская выезжающий из распахнутых ворот длинный панелевоз, и, плавно покачиваясь па ледяных выбоинах, катит к девятиэтажке.

— Подожди, пожалуйста, я быстро,— прошу водителя.

Территория стройки пустынна, и, несмотря на залежи бетонных плит, блоков, торчащие из снега доски и трубы, создается впечатление, что нога человека здесь не ступала. Холодный ветер кружит поземку, гремит плохо прибитым к степе вагончика листом железа с облупившимися буквами, призывающими соблюдать правила безопасности работ, подвывает в пустых глазницах неостекленных окон, врывается с подъезды. Чувство арктического одиночества исчезает, когда из-за угла появляется невысокий пожилой мужчина в огромных серых валенках, ватных штанах, телогрейке и желтой пластмассовой каске, косо сидящей поверх шапки с завязанными под подбородком ушами. Он, уставившись глазами в землю, тянет за собой доску. Притопывая, чтобы как-то погреть ноги, жду его приближения. Взгляд мужчины упирается в мои сапожки, и он озадаченно поднимает красное от ветра лицо.

Спрашиваю, где у них произошел несчастный случай. Мужчина внимательно оглядывает меня:

— Очередное расследование?.. Пойдемте, покажу.

Остановившись перед дверным проемом подъезда, поясняет:

— Здесь... С четвертого этажа.

Слежу за брезентовой рукавицей, как бы прочертившей в воздухе траекторию падения, смотрю на припорошенный снегом бетонный пол. Неожиданный порыв ветра взвивает снег, обнажал застывшую бурую лужицу.

— Сюда и упал,— тихо произносит мужчина.— «Скорая» примчалась, а он уже все...

В вагончике жарко от раскаленной добела спирали мощного калорифера. Распахиваю шубу и всем телом впитываю горячий сухой воздух.

— Проходите, не стесняйтесь! — весело встречает меня здоровенный кудрявый парень.— Компанию составите!

Сидящий рядом с ним за столом худощавый горбоносый мужчина толкает его в бок локтем:

— Кончай. Может, человек из треста.

— Я не из треста.

Парень с размаху хлопает горбоносого по спине.

— Вечно ты всех боишься!.. Садитесь, девушка.

Вздохнув, горбоносый вытягивает из-под стола откупоренную бутылку вина, наливает и придвигает стакан кудрявому. Парень подает его мне:

— Согрейтесь!

Кудрявый, видимо, относится к людям, которым мало самим выпить — обязательно надо напоить другого. Когда я отказываюсь, оп взывает к приткнувшемуся в углу вагончика бородачу:

— Григорий, поддержи компанию!

Бородач отрывает задумчивый взгляд от пестрящих математическими формулами страниц увесистого фолианта, поправляет очки, мотает головой. Заметив меня, привстает.

— Здрасьте...

— Григорий, девушка не к тебе? — осведомляется кудрявый.

— Не-ет,— близоруко щурясь, отвечает тот.

— Вовка, кончай трепаться,— недовольно кривит губы горбоносый.— Дементьич придет, опять разноется.

— Ой, Жижин, какой ты нудный! — усмехается Вовка и, неторопливо осушив стакан, склоняется ко мне.— Так вы к кому, девушка?

— К прорабу.

Владимир на секунду задумывается, затем оживляется: .

— Кафель нужен? Без прораба сделаем.

По тому как вздрагивает приложенный к губам Жижина стакан, понимаю, что он пихает ногой своего собутыльника.

Дверь вагончика распахивается. Входит высокий, с густыми черными бровями мужчина в крытом полушубке, унтах и рыжей собачьей шапке. Жижин делает судорожный глоток, поспешно отставляет стакан.

— Хватит рассиживаться,— бросает вошедший.— Идите работать.

— Какая работа в такую погоду?! — задиристо восклицает Владимир, запуская руку в кудри,— Дед Мороз пусть вкалывает!

— Бабарыкнн, не нарывайся па неприятность,— осаживает высокий и глазами указывает на меня.— Опять к тебе?

— К вам, Антон Петрович! — язвительно ухмыляется кудрявый. Прораб выпроваживает всех троих, окидывает меня цепким взглядом.

— Что вы хотите?

Спокойно объясняю. Дербеко неожиданно взрывается:

Сколько можно?! Наши осматривали, технический инспектор осматривал, теперь следователь!

— Смерть человека из-за чьей-то небрежности — не мелочь, придется потерпеть,— сухо замечаю я.— Мне нужны двое понятых, желательно не из тех, кто находился в тот день на объекте.

— Может, Жижина и Бабарыкина? — неохотно интересуется Дербеко.

— Они в нетрезвом состоянии...

— Да?! — очень натурально изображает удивление прораб.— Не заметил.

— И не обратили внимания, как Жижин допивал вино?

— Откуда я знаю, вино он пьет или чай...— Дербеко бросает быстрый взгляд на стоящую под скамейкой бутылку.— Совсем распустились! Придется отстранить от работы. И Зайцев пил? Ну, этот, с бородой?..

— Он книгу читал.

— Понаслали кандидатов в доктора! — хмыкает прораб.

— Плохо работают?

— Какие из них работники! — Он отмахивается.— Так, на подсобке держим. Одни неприятности от этих деятелей.

— Технический инспектор считает вас непосредственным виновником гибели Хохлова,— без перехода говорю я.

— Я его не толкал! — мгновенно отрезает Дербеко.— И инструктировать должен был не я, а мастер. Хохлов — не младенец, сам должен был понимать...

— Мастера у вас нет уже третий месяц, и его обязанности ложатся на вас, как на руководителя.

— Ведь знаете же, какая у вас обстановка... А план требуют. Вот и разрываюсь на части. Закрутился, Проинструктировал, а расписаться — забыл заставить. Зайцев расписался, а за Хохловым не проследил.

— А медосмотр?

— Откуда мне было знать, что он подслеповатый! Зайцев тоже в очках, и ничего, работает. Но руководство я поставил в известность, что люди из института без врачебных справок пришли. А они: потом, мол, осмотр пройдут! Всегда у нас «давай», а прораб крайний!

— «Руководство» — это кто?

Прораб открывает рот, но тут же и закрывает.

— Повторяю вопрос.

— Не помню... Помню, докладывал, а кому?.. Хоть убейте.

— Не ставить ограждения — тоже указание свыше?

— Досок не было,— мрачнеет Дербеко.— Сроду никто не падал...

— Неправда, Антон Петрович, доски у вас под снегом...

Дербеко тяжело вздыхает, молчит. Напоминаю о понятых. Он встает и выходит из вагончика.

Вскоре вваливаются Жижин и Бабарыкин. Жижин, не глядя в мою сторону, рывками стягивает телогрейку, надевает пальто, прощается почти не разжимая губ и выскальзывает за дверь. Бабарыкин переодевается медленно, не спуская с меня любопытных глаз. Выходя, ехидно ухмыляется:

— Спасибо за тринадцатую...

— Пожалуйста,— говорю ему вслед.

Раскрасневшийся от быстрой ходьбы Дербеко приводит двух понятых. Сообщает, что это водители панелевозов, и просит долго их не задерживать. Мы выходим на улицу. После жаркого вагончика кажется, что потеплело, но с первым же порывом ветра это ощущение улетучивается.

В подъезде достаю из сумочки блокнот и пробую расписать ручку. Бесполезно. Придется пользоваться дефицитным косметическим карандашом... Шаг за шагом осматриваю этажи.

На лестничной площадке четвертого слышу доносящийся из квартиры стук молотка, поворачиваюсь к прорабу.

— Это наш плотник, Дементьич... Данилов,— поясняет он.

На голос прораба в дверном проеме появляется тот самый мужчина в желтой каске. Следом за ним — Зайцев. Оба с любопытством смотрят на нашу процессию.

Внимательно оглядываю бетонный пол и замечаю закатившуюся в щель между плитами пуговицу. Черную пуговицу от верхней одежды, обычную, если не считать, что она лежит там, откуда упал Хохлов, и не видеть обрывки ниток. Оборачиваюсь, чтобы заострить внимание понятых на находке, и встречаюсь с глазами Дербеко. Он хочет отвести взгляд, но против воли продолжает смотреть на меня. Я же смотрю на его правую руку. Она потихоньку пробегает по пуговицам полушубка и успокаивается: все пуговицы на месте. Длится это каких-то две-три секунды.