— А оттого! — звеняще выкрикнул Владимир. — Чтобы ты не седел и мог спокойно, не боясь, задавать любые вопросы! Но не хамить!..
И снова грянули аплодисменты… Наконец, вопросы кончились.
Александр Александрович, поднявшись, с улыбкой глядел на возбужденные лица учеников.
— Товарищи! Разрешите от вашего имени, от имени учителей поблагодарить дорогого гостя Владимира Ушакова за участие в вечере, за содержательный доклад и чрезвычайно интересную, полезную беседу!.. — Он поднял руку, пытаясь предупредить аплодисменты, но это ему не удалось и последние фразы пришлось почти кричать. — А также пожелать ему больших успехов в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, скорой победы над ними и счастливого возвращения домой!..
И опять дрогнула школа от шквала аплодисментов. Александр Александрович долго тряс руку Владимиру и говорил что-то напутственное и сердечное…
Официальная часть вечера на этом закончилась. Вслед за учителями все хлынули в коридор. Юноши плотным тесным кольцом обступили Владимира и вновь обрушили поток вопросов. Оставшиеся в зале старшеклассники быстро освободили его от стульев и скамеек. Кто-то сел за пианино, зазвучал вальс. Закружились первые пары…
Володя в окружении ребят шел по холодному полутемному коридору.
Неожиданно перед его носом, видно от удара ногой, с визгом пролетел край двери туалета. С папиросой в зубах оттуда вывалился плотный черноволосый парень — Мишка Мирон.
«Вот это ученик? Два года как бросил учиться, а в школу ходит! — Володя с интересом вглядывался в него. — И где только папиросы достал в такое время?..»
— Ты почему в школе куришь? — не выдержал он.
Галдевшие сзади подростки примолкли.
Мишка небрежно вынул изо рта папиросу, сплюнул в угол.
— А тебе какое дело?
Голос показался знакомым. «А-а, так вот кто…»
— Это ты кричал, почему я поседел?
Мишка замешкался. Он был готов отшутиться, но все же ему не хотелось ронять свой престиж перед бывшими соучениками.
— Ну я, — с вызовом ответил.
— Послушай, Мирон, теперь я спрошу. Почему ты не на фронте?.. Твои сверстники уже больше года воюют, а ты за их спины прячешься! А ведь ты смелый избивать слабых! Атаман города!..
В прошлом Мирон не раз дрался с Адмиралом и по опыту знал — с ним лучше не связываться. Но привычка задирать, говорить не обдумывая подвела и на этот раз. Он иронически усмехнулся:
— А тебе чё, завидно?
Володя, побледнев, почувствовал дрожь в руках и необычную легкость тела. Схватив Мишку за пиджак, притянул к себе.
— Издеваешься, трус! А сам шкуру спасаешь?..
Мишка, не ожидавший такого оборота, вначале опешил, потом толкнул Володю в грудь.
— Не лапай! А то в морду дам!
Володя, поймав его руку, рывком заломил ее назад. Мишка, изогнувшись, взвыл от боли.
— Отвечай! Почему не на фронте!
Мишка, ошеломленный, в ответ только стонал.
— Я ж моло-о-до-ой! — наконец с подвывом выдавил.
— Врешь! Все знают — старый! А метрики твои — липа!
Владимир толкнул его от себя…
Когда Владимир с парнями вернулся обратно, — танцы были в полном разгаре. Он с трепетом всматривался в танцующих, отыскивал Мильку, но ее почему-то опять не было видно. Неужели ушла? Он даже испугался. Хоть домой иди к ней или подстерегай завтра на улице, когда пойдет в школу…
Он вглядывался в девушек, стоявших группками и в одиночку вдоль стен, но и там ее не видел. Наверно, вышла и прогуливается по коридору?.. Здесь все еще жарко… Но это было минутное самоуспокоение.
— Володя?! Что же это такое? — приблизилась, вихляясь, походкой манекенщицы Галина Короткова. — Все танцуют, а ты стоишь?! По меньшей мере, это неуважение к классу…
— Что ты, Галя? Просто я неважный танцор!..
— И это причина? — качала головой Короткова. — Mein lieber Freund?!. За сегодняшний вечер я научу тебя танцевать!.. Только уговор! Меня слушаться и никуда не исчезать!..
— Слушаюсь! — пытался шутить Владимир. — Разрешите пригласить.
— Спасибо, что догадался! Mein lieber Knabe!..
Танцуя, Галина не умолкала. Расспрашивала обо всем и обо всем рассказывала. Первый танец вышел комом. Владимир чувствовал себя скованно, чуть получше коровы на льду. Ноги то не двигались с места, то плохо слушались, то разъезжались в стороны, задевая партнершу и соседей. Зато следующие танцы, пожалуй, получились.
Короткова честно выполняла свое обязательство. Не отходила от него ни на шаг. Владимиру это и льстило, и в то же время смущало. Короткова была видной девицей, но очень уж смелой…
Но где Милька?.. Прошло уже полчаса с начала танцев, а ее по-прежнему нет?! Хоть парней выспрашивай, что с ней? Ведь самая заядлая танцорка. Никогда не пропускавшая школьных вечеров?!.
Если только придет — он себя покажет!.. Не как в тот раз, когда пригласил ее с подругой в кино.
Снисходительная улыбка тронула его губы…
Впервые в жизни с такой тщательностью собирался тогда на свое первое свидание. До блеска начистил хромачи. Выутюжил отцовы темно-синие галифе с голубым кантом. Надел сиреневую шелковую рубашку. Придирчиво оглядел себя в зеркале. Стройный, с перетянутой талией юноша вглядывался в него. Удлиненный, мягкий овал лица, густые темно-русые волосы, зачесанные слегка вверх и набок, крупные зеленовато-серые глаза, прямой нос над алыми сердцеобразно-пухлыми губами. Ну что еще ей надо?!.
Буквально на крыльях летел к театру. Как же?! Сама Милька ждет! Он десятки раз мысленно репетировал встречу. Какие слова скажет, когда увидит их. Как купит билеты, проведет в зал, усадит на места. Сам сядет, разумеется, с ней. А после проводит домой…
Вероятно, это репетирование и подвело. Он не ожидал, что столь много народу будет толпиться у кинотеатра. И сразу все варианты вылетели из головы. Не видя Мильку, решил, что они обманули, не пришли.
Проталкиваясь к входу, нос к носу столкнулся с ней. И не нашел ничего лучшего, как спросить:
— Билеты купили?..
— Да, купили… — как-то растерянно ответила она.
«Все ясно!.. Пренебрегли или пришли с кем-то», — подумал он и прошел в зал… Домой пришел злой, будто избитый…
— Володя?!. Владимир! — тормошила его Галина, кружась в вальсе и заглядывая в глаза. — Что с тобой? Почему такой невнимательный?!.
— А-а? Что?..
— А, что, — передразнила Галина. — Глядишь все время по сторонам, потерял, что ли, кого?..
— Да не-ет.
— Может, Мильку Ремизову? — испытующе с прищуром глядела Галина. — Так здесь ее нет и не будет!..
— Как не будет? Почему?.. Короткова весело рассмеялась:
— Вот ты себя и выдал!.. — И точно вонзая иголки в тело, медленно и раздельно: — А она-а больше-е не учится-я у на-ас… Вчера-а вышла-а заму-уж!..
— Замуж?! Как замуж?! — только и смог выговорить Владимир, мигая.
— А очень просто! Вышла за бригадира трубопрокатчиков Вадьку Онищенко!.. Помнишь, учился на трубном в 3-й школе?..
— Нет.
— Да ну-у?! Известный всему городу парень! Лучший плясун! Всегда выступал в самодеятельности! Курчавый такой, блондинистый!..
Что она говорила дальше, Володя не слышал. Да и почти никого не видел…
Все пропало! До слез обидно. Он чувствовал себя так, точно его обокрали. И главное в тот день, когда вернулся с фронта домой. Когда хотел смело подойти к ней и сказать все! Пока воевал, защищал, не ждала… Исчезло то, чем жил годами. Казалось, наступил конец всему. Весь интерес к вечеру, к танцам пропал. Здесь больше нечего было делать. И он наверняка бы ушел, если бы не случай, развеселивший многих…
Когда закончился очередной фокстрот и все уходили с круга, к ним неожиданно подошла дородная Гарбович. Старше своих одноклассников на два-три года, из эвакуированных, она появилась в школе осенью 41-го, и Володя почти ее не знал.
— Короткова?! — на весь зал загремела она. — Так поступать нечестно! Вцепилась в Ушакова и не даешь ему шагу ступить! Мы тоже хотим с ним танцевать!.. — она отвернулась на секунду. — Правильно я говорю, девушки? Правильно?!.
