– Посмотрите сюда, – сказал Веник Огнеметчик.

Антон и Николай Прокопьевич глянули на экран.

– На моем эхолоте я засек именно его, – довольная физиономия Веника Огнеметчика просто сияла.

– Так ведь это… – воскликнул Николай Прокопьевич.

– Да-да, – кивнул Веник Огнеметчик.

– Что это? – недоверчиво скривился Антон. – А ты откуда знаешь? – спросил он у брата.

– В свое время я интересовался техникой Второй мировой войны, – Николай Прокопьевич наконец-то почувствовал, что он может знать что-то лучше, чем его брат.

– Да, да! – подтвердил Веник Огнеметчик, – Это он… И таких почти не осталось. Знаешь, за сколько его можно загнать? Если, конечно, удастся вывезти…

– Короче, – перебил его Антон, – может быть, твоя идея и неплоха:

– Сейчас Антону было не до новых прожектов неугомонного Веника Огнеметчика. Ему необходимо было как можно быстрее сбагрить его с глаз долой и заняться с братом насущным делом.

– Бери Грубаса и Чечёру, – резко сказал он Венику Огнеметчику, – подготавливайте берег. Скопайте его… Сделайте пологим. Прикинь, куда лучше бульдозер подогнать… Ну, ты сам знаешь, что делать. Что я объясняю… А мы тем временем с братом прогуляемся по лесочку. Кое-что еще посмотреть надо.

– Да что там смотреть. Я уже тут все осмотрел. Все интересное не в лесу, а на реке, – с видом знатока ответил Веник Огнеметчик.

– Может быть, ты что-нибудь просмотрел. Давай, организовывай трудяг, – Антон чуть ли не грудью выставил Веника Огнеметчика из «домика на колесах».

– Эй, Робокоп… Чечёра… Бросай копать, идите сюда… – крикнул Веник Огнеметчик и замахал руками. – Грубас, блин, я не говорил, чтобы ты бросал лопату…

Антон наблюдал за ними через окно в трейлере. И когда трое «черных копателей» наконец отправились подальше к берегу реки, он сказал Николаю Прокопьевичу:

– Давай, брат, бери мешок и пойдем.

– Мне это нести? – замялся Николай Прокопьевич.

– Если я понесу, то Веник догадается, что в мешке, а так подумает, что я тебя буду учить поверхностную разведку производить.

В мешок с костями фрица Антон бросил две лопаты и мотыжку.

– Ты что? – возмутился Николай Прокопьевич. – Ты же все его кости переломаешь.

– Да они и так все раструщены. Фиг с ними. В черепе во такая дырища, – показал он на своей голове и заржал.

– Иди ты… – плюнул Николай Прокопьевич.

Они вышли из трейлера и огляделись по сторонам.

«Черные копатели» шурудили лопатами возле берега. Веник Огнеметчик, конечно же, подозрительно глянул в сторону братьев. Однако, увидев мешок с торчащими из него инструментами, как и рассчитывал Антон, парень успокоился.

Его взгляд перехватил младший из Прокопычей.

– Умный, зараза. Перепрячем кости, он будет сговорчивее. Согласится на наши условия. Правильно думаю? – спросил Антон у Николая Прокопьевича.

– Ты его лучше знаешь. Это ваши дела.

– Теперь это и твое дело. Наше семейное.

Братья обогнули «домик на колесах» и направились в лес. Отошли от лагеря метров на шестьдесят.

– Стоп, под этой елкой его и закопаем…

– Давай чуть-чуть дальше, там более живописный холмик, – предложил Антон.

– Да какая разница, мы же не склеп собираемся ему строить.

– Не скажи. Старушка баронесса увидит красоту, прослезится. Может, и торговаться не станет.

– Ладно. Под холмиком, может, оно и лучше. Как будто приподнялся неосмотрительно, пулю в лоб получил и свалился, – согласился с братом Николай Прокопьевич.

Мужчины вырыли яму – неровную и не очень глубокую. Положили кости – придали скелету нелепую позу – как будто человек упал с небольшой высоты. Николай Прокопьевич работал в перчатках, медленно раскладывая и перекладывая останки. Силой воли он сдерживал брезгливость, ему казалось, что он ужасно кощунствует, дотрагиваясь до костей усопшего. Пусть и фашиста. Антон работал голыми руками – давно ко всему привычный.

Наконец братья сделали дело и засыпали яму. Николай Прокопьевич аккуратно заложил ее дерном.

– Да не старайся ты. Я же предупредил, что мы раскапывали и следили за этим местом.

«ЗИЛ-130», груженный соломой, задрав передний бампер, выехал на заасфальтированную дорогу. Водитель крутанул баранку, прибавил газку. Встречный ветер сдул с кузова соломенные крошки, подхватил целый ворох сухих стеблей, устлал ими проезжую часть. В зеркале заднего вида боковым зрением водитель увидел желтую тучу, но не придал этому никакого значения. Он выровнял машину, вставил третью передачу, потом четвертую. «Зилок» набрал крейсерскую скорость и покатил в направлении Черняховска.

Километров через пять перед знаком «Впереди опасный поворот» «ЗИЛ» тормознули гибэдэдэшники с «калашниковыми» на груди.

– Сержант милиции Гавриленко, – представился милиционер. У него были седые усы и виски, хотя сам он выглядел молодо.

– Здорово, Пашка, – сказал водитель.

– Здорово, Викентий. Один едешь?

– Это самое, Пашка… Один… А что такое?

– Дезертир сбежал… У погранцов. Может быть опасен – вооружен.

– Это… значит, Пашка… – зашептал Викентий. – Тамака… Я его в кузов-то не пустил.

– Понятно… – он махнул двум милиционерам, которые стояли с напряженными лицами возле синей «Лады».

Мент с автоматом наперевес бесшумно приблизился к кузову. Викентий выпрыгнул из кабины, побежал вдоль дороги так, чтобы в случае чего кабина «Зилка» его прикрывала, потом сиганул в сторону, быстро спустился с откоса и оттуда, с безопасного расстояния, начал наблюдать за происходящим.

– Чё он? – шепнул один из ментов, имея в виду побег водителя.

– Да черт с ним, – ответил другой.

– Выходи из кузова с поднятыми руками, – громко сказал гибэдэдэшник Пашка. Секунду спустя про себя подумал – а как же он выйдет из кузова – и поправился. – А-ну, вылезай! Мать твою!

Все три мента пригнулись в ожидании того, что сейчас в их сторону из соломы раздадутся выстрелы.

Но выстрелов не последовало.

– Младший сержант Куропай, проверьте кузов! – скомандовал Пашка.

Двое милиционеров подсадили Куропая, тот вжал голову в плечи, чтобы она не высовывалась из-за бортика, взялся за его край руками и прислушался. В кузове было тихо. Тогда младший сержант Куропай осмелился подтянуться на руках, схватившись за борт, сделал выход с силой и повалился в солому. После проделанной процедуры Куропай приподнял голову, сдул с глаза стебель соломы.

– Товарищ сержант, тут никого.

– Ты это, в соломе покопайся.

Куропай передернул затвор и прошил короткой очередью стог соломы. Пули раздробили в щепы доску противоположного борта и днища.

Водитель вжал голову в плечи, быстро отступил от греха подальше в лесок. Вдруг сейчас бабахнет. Повезло – пули в бензобак не попали.

– Ты что? – заорал Пашка на Куропая.

– Ну так, это, чтобы наверняка, – ответил он.

– Ты ж не на войне, дурило. Отставить стрелять!

Пашка сам залез в кузов. Потом залез и третий гибэдэдэшник.

Сапогами, стволами «калашей» они разгребали солому.

Вроде бы в соломе кто-то раньше лежал – как будто в норе.

– Смотрите, – Куропай указал мушкой своего «калашникова» на блестящую пуговицу. Она была военного образца, со звездочкой.

– Да, он здесь точно был… – подтвердил третий мент. Он внимательно осматривал смачный человеческий плевок.

– Ушел гад! – буркнул Куропай. – Почувствовал засаду, и ушел!

– Эй, Викентий, иди сюда! – Пашка спрыгнул с кузова.

– Да я ничего не знаю. Мужик какой-то попросил подвезти, – издалека громко ответил Викентий. – Говорил, что в Казахстане служил…

– Подойди, подойди.

Викентий нехотя приблизился к сержанту, не зная, что сделать со своими руками, не то поднять, не то за спину заложить.

– Это он? – Пашка достал из нагрудного кармана фотоснимок Локиса и показал Викентию.

– Это самое, – водитель «Зилка» почесал затылок. – Я-то без очков… Помню не ясно.

– Как это помню не ясно? – грозно сказал Пашка.