Однако, когда они свернули на Meryhill Road, то сразу попали в пробку. Вообще-то в Глазго пробки были редкостью, но в плохую погоду их вероятность резко возрастала. Тем более, район Университета, наряду с районом верфей — это одна из самых старых частей города, улицы здесь гораздо уже, нежели в центре, поэтому пробки на въезде случались чаще.

Чтобы не застрять в массе машин окончательно, чего они позволить себе не могли категорически, Шону пришлось свернуть в первый же правый переулок и попытаться попасть в университетский район с другой стороны по Clyden Road. А поскольку не они одни оказались такими умными, быстро соображающими и знающими город, то и здесь их встретило и приняло в свои ряды огромное «стадо» таких же бедолаг. Они «легли в дрейф» в этом потоке автомобилей, но так как время тикало, то на развязке возле Coval Road Шону пришлось подняться на мост и развернуться в сторону аэропорта. На этом настояла сама Жаклин, ибо мысль о том, что Итан с Марго могут опоздать из-за неё на рейс, бросала её в жар. А потом и в холод.

Аэропорт пока ещё работал: самолёты летали, главное табло постоянно обновлялось, у стоек регистрации стояли несколько очередей — всё вселяло надежду на благополучный исход или, вернее, заход отдыха четы МакРосс.

По дороге Жаклин позвонила дядюшке и просила его не волноваться насчет её приезда, сказала, что будет чуть позже, вот только проводит Марго в Лондон. Поэтому, как только они выгрузились из машины и занесли все вещи в здание вокзала, Эшли уже звонила своей дочери и требовала отчета: что случилось, почему Жаклин звонит Ламу из аэропорта? Пока та объяснялась с матерью: по какой причине они не смогли доставить племянницу к дядюшке, у самой племянницы тоже зазвонил телефон и, увидев на экране имя Алисы, девушка поняла, что звонок от Алекса уже не за горами.

Так оно и случилось.

Ответив женщине и объяснив ей ситуацию, она даже не стала класть аппарат в карман, так и осталась стоять, зажав его в руке.

— Да, — мяукнула она в телефон, отойдя чуть в сторонку от своих спутников, после того как услышала рингтон и увидела на дисплее любимое имя.

— Жаклин, что случилось? Почему ты в аэропорту? — с первой же секунды «взял быка за рога» Александр.

— Привет, — не забыла про вежливость англичанка. — В район Университета было не пробраться — там везде пробки, мы застрять побоялись, поэтому сразу же развернулись и уехали. Я сама это предложила — очень боялась, что они из-за меня опоздают. Мне всё равно спешить некуда, а вот им… — Жаклин зажала пальцем свободное от телефона ухо, поскольку начали объявлять какойто рейс.

— Самолёты летают? — Александр разговаривал интонациями командира дивизии, интересующегося положением дел на его участке фронта.

— Да.

— Их рейс уже объявили?

— Нет, он только на табло загорелся. Вот стоим, ждём с минуты на минуту.

— Значит, назад ты поедешь вдвоём с… Шоном?

Жаклин не сразу ответила, не приходило на ум что-нибудь такое… успокоительно-убедительное.

— Алекс, ну я, конечно, могу взять такси только ради тебя, но сам представь — как это будет выглядеть.

— Я сейчас за тобой приеду.

Она даже не возмутилась.

— Угу, приезжай, конечно, сделаешь Шону сюрприз. — Тут её толкнули в спину, она оглянулась и увидела, что это какая-то большая семья арабов, нёсшаяся по зданию вокзала как стадо мамонтов. Они, правда, тут же извинились и понеслись дальше… извиняться.

— Ч-ч-че-ер-р-рт-т… — процедил сквозь зубы ревнивый шотландский юноша, — у-у-у… черт бы его побрал, этого… Шона.

— Я позвоню, как только доберусь до дядюшки. Обещаю.

Он помолчал, а потом выдал:

— Я буду тебя там ждать.

— Где? У дядюшки?

— Нет. В моей машине. Недалеко от его дома.

— Не говоря о том, что это уже похоже на преследование, как ты туда доберёшься, если там везде пробки?

— Но вы же с… Шоном как-то туда рассчитываете доехать.

— У нас нет другого выхода, а у тебя нет даже причины.

Он замолчал, а Жаклин услышала объявление рейса на Лондон.

— Извини, пожалуйста, — она и тут осталась верна Англии, вежливости и себе, — объявляют рейс Марго, я позвоню.

— Хорошо… буду ждать.

В общем-то, всё сложилось довольно благополучно — МакРоссы прошли регистрацию, и Жаклин с Шоном радостно махали им вслед руками, когда те отправились на посадку.

Оставшись вдвоём с Шоном, Жаклин, привыкшей быть честной с самой собой, пришлось признать, что мужчина ей самой тоже, мягко говоря, не очень симпатичен и доверия как такового не внушает. И когда Алекс пожелал, чтобы этого работника транспорта забрал нечистый, в душе она была только «за».

Поэтому, как только уселась в Форд, и младший МакРосс взял курс на дом её дядюшки, девушка достала свой телефон и, набрав номер Чарльза, стала ему так это по-свойски, с радостными, панибратскими интонациями, в подробностях расписывать все свои сегодняшние приключения и завтрашние планы, чем, скорее всего, немало удивила супруга. А после того как он в ответ поделился с ней новостью о том, что его сестра действительно отведала гадальный рождественский пудинг и ей достался кусочек с обручальным кольцом, Жаклин и вовсе ушла в разговор с головой.

Таким вот способом, кстати, весьма беспардонным для англичанки, буквально «поселив» Чарльза в этой же машине между собой и Шоном, она, завершив разговор по телефону, принялась дальше болтать с мужчиной, с немалым облегчением заметив в нём перемену в сторону серьёзности и отстранённости. И то, что он даже не помог ей вынуть чемодан из багажника своего Форда, когда наконец-то доставил к дядюшке, записала себе как окончательную победу и полный разгром его так не к месту зародившейся симпатии и порождённого ею игривого настроения.

Простившись с Шоном и встретившись с дядюшкой, который её уже заждался, Жаклин воплотила в жизнь все свои отложенные планы, немного поменяв их местами в очерёдности — сначала сходила в душ, а потом уже они выпили с родственником чаю.

Завершив церемонию и прилагающуюся к ней беседу, она хотела позвонить Алексу, но время было позднее и, помня о том, что он сегодня рано утром выехал из Килмарнока, она предположила, что парень уже наверняка спит.

Да и сама Жак порядком утомилась, к тому же душ с чаем сделали своё дело, поэтому племянница, пожелав дядюшке спокойной ночи, поднялась наверх к себе в комнату для гостей.

Заснула она очень быстро, равно как и проснулась. А пробудившись, поняла, что разбужена звонком своего телефона.

— Да, — прохрипела в трубку, даже не посмотрев от кого звонок.

— Жаклин, дорогая, это Эшли. Ради Бога извини за столь поздний звонок, мне, действительно, очень жаль тебя будить, но я очень волнуюсь — с Маркасом что-то случилось.

— Что с ним? — тут же села в кровати доктор Рочестер.

— Они вместе с Брайсом заснули, я перед этим почитала им книжку, всё как всегда, ничего страшного не заметила. А где-то через час Маркас проснулся и начал тереть глаза, и чесать их, и чуть не плачет, говорит: глазкам больно. Я посмотрела на него — Жаклин, у него белки все красные, черные мешки под глазами набухли, из глаз течёт.

— Температура есть? Ты измеряла температуру?

— Нет… в смысле, не измеряла, но, кажется, её нет. Я не заметила, чтобы он был горячий. Но я могу измерить.

— Поставь ему градусник и… есть что-нибудь из «глазного» в доме?

— Я понятия не имею, но могу посмотреть.

— Посмотри, и как что-нибудь найдёшь, позвони мне сразу же, а я сейчас вызову такси и приеду, — тут же выпалила Жаклин. — А сколько времени?

— Время: полпервого ночи. Ты, пожалуйста, одевайся быстрее, а я пока вызову тебе такси сама.

— Хорошо, Эшли. Жди меня, — сказала Жаклин, уже стоя у стула со своей одеждой, и отключилась.

— Скорее всего, это аллергический коньюктивит, — говорила она, уже сидя перед бедным ребёнком на кровати. — У него заплыли сразу оба глаза и интенсивность одинаковая, и нет гноя на ресничках, и всё это на фоне нормальной температуры тела. При бактериальном и вирусном коньюктивитах обычно заплывают глаза по отдельности, и гной на ресницах хлопьями лежит, — объясняла она стоящей за её спиной Эшли. — Но на всякий случай нужно Брайса всё-таки отправить куда-нибудь… да можно хоть к нам с дядюшкой.