Жаклин никогда не думала, что такое вообще случается на белом свете. Они оба как обезумели. Девушка была в шоке от самой себя, потому что, почувствовав желание дорваться до голого, такого любимого, такого сладкого тела своего мужчины, ей вдруг захотелось разорвать эту его бесподобную чертову черную водолазку в клочья. Желательно зубами. Она тоже зарычала как и он — глубоко изнутри как молодая собака — первый раз в жизни, несмело пробуя на звук звучание своего молодого рыка, и с силой схватила его за волосы на затылке.
От этого её звука, и почувствовав хватку у себя в волосах, Александр, кажется, обезумел вконец, поскольку в один из моментов начал толкаться в неё своим пахом, как бы симулируя фрикции, и просто пожирать её рот своим. Девушка уже давно чувствовала его член чуть повыше своего лобка, но, не будучи «девственницей» в отношении «маленького» Александра», встретила его как родного. А «большой» Александр, видимо, был не в силах и не собирался скрывать или стесняться чего бы то ни было вообще — соображал он сейчас очень и очень мало, и, судя по всему, его регрессия прогрессировала.
Но, тем не менее, хватаясь за остатки разума и держась за свою девушку, что называется, из последних сил, парень всё-таки соображал, что все эти ванные комнаты на вечеринках у друзей, стиральные машинки в доме у мамы, оргазмы на полном ходу автомобиля и иже с ними стоит приберечь на потом, и в том, что это «потом» наступит, он ни секунды не сомневался. Однажды, на одной из скучных лекций по этике и эстетике, вспоминая Жаклин, он размечтался, что когда-нибудь, где-нибудь глубоко в горах в хайлендсе, на открытом воздухе, совершенно голым будет заниматься любовью с такой же голой Жаклин. И в свидетели возьмёт только такое же голое небо и такую же оголённую землю. Вот такая у него получилась «нудистская» картинка.
Но всё это будет в будущем, а пока… пока очень буднично, очень просто и быстро, посреди всего этого безумия, чиркнул ключ в замке входной двери, она открылась, и кто-то вошел в квартиру.
Глава 25 Пирог с мясом
Глава 25 Пирог с мясом
Парочка тут же застыла, еле-еле сдерживая дыхание. Каждый посмотрел на своего партнёра, и оба очень сильно удивились, что им удалось сотворить друг с другом — они походили не то на бешеных, не то на полоумных: расфокусированный взгляд, губы всмятку, волосы как два вороньих гнезда: одно — белое, другое — черное, пружинками. Александр, глянув на свою девушку, прямо умилился своей работе и даже смог улыбнуться.
Но сквозило в ситуации и кое-что еще — обоим захотелось знать, о чем сейчас подумал другой.
«Ну что же, — решила Жак, — значит, так тому и быть. Жаль Чарльза».
«Мда-а-а… — расстроился Алекс, — кажется, мне сегодня тоже прилетит. И этот её Чарльз будет тысячу раз прав, если как следует врежет мне».
Они мигом поправили свою одежду, и «преступница», поняв, что время работает против них, сквозь приоткрытую дверь ванной вышла в прихожую. За нею тут же последовал её «подельник».
В прихожей, прямо на тумбочке для ключей, сидел Чарльз. Кисти его рук свисали с бёдер у него между ног, подбородок он уронил себе на грудь, волосы упали на нос — мужчина был беспробудно пьян.
В коридоре, за распахнутой настежь входной дверью, в замке которой торчал ключ, перебирала лапами Сула с вопросом на морде: «Ей уже можно начинать верить в чудеса, потому что, не успев прийти с прогулки, они уже опять открыли коридор, значит опять — гулять, или с чудесами еще подождать немножко?»
— Сула, домой! — тут же нетерпеливым тоном скомандовала ей хозяйка, приблизившись ко входу, и щенок походкой «я так и знала» поплёлся в прихожую, но войдя, тут же ринулся к Чарльзу. Собака встала хозяину передними лапами на коленки и хотела было лизнуть его в лицо, но, почувствовав нехороший, резкий запах, отскочила.
И тут Чарльз стал заваливаться на бок, грозя свалиться с тумбочки и что-нибудь себе повредить.
— Алекс, помоги. — Жаклин, захлопнув дверь, ринулась к мужу. Тут же подскочил и помощник. Они с обоих боков взяли пьяного под руки.
— Туда. — Хозяйка кивнула подбородком на распахнутые двери гостиной.
Когда они с трудом подняли и затащили мужчину в гостиную, девушка кивнула на единственную дверь, сразу слева от входа, ведущую уже из гостиной.
— Туда.
Она потащили Чарльза еще и к этой двери. Жак пнула её ногой, и та легко распахнулась.
Их взору предстало типичное царство науки и мозга — кабинет хозяина квартиры. Помещение было не очень большим, размером с комнату Александра в общежитии. Во всю длину двух параллельных стен стояли этажерки, забитые до отказа книгами, журналами, папками, какими-то блокнотами и ежедневниками. Большую часть площади занимал внушительных размеров добротный письменный стол, заваленный тем же, чем и этажерки. У стены, противоположной окну, втиснулся довольно длинный, но узкий диван.
— Сюда, — кивнула на него Жак.
После того, как они уложили хозяина, она вышла назад в гостиную, подошла к столу и взяла сегодняшний пирог с мясом.
— Вот, возьми и иди, пожалуйста, на кухню. Я сейчас приду. — И протянула блюдо гостю.
Тот пирог взял, но, выходя из комнаты, остановился боком в проходе и стал наблюдать.
Девушка, не обращая на «вуайериста» никакого внимания и вообще как будто напрочь забыв о его существовании, подошла к креслу в гостиной и откинула его сидушку. Внутри лежали сложенные аккуратными стопочками пледы. Она взяла один из них и опять прошла в кабинет, не закрывая за собой дверь. Жена сняла с мужа туфли и поставила их сбоку дивана, после чего подложила ему под голову маленькую подушку. Поняв, что этого недостаточно, прибавила еще одну. Пока она укладывала голову Чарльза, у него растрепались волосы. Жаклин поправила ему прическу, пятернёй зачесав её назад, потом расправила плед и накрыла спящего. Тут же активизировалась Сула. Увидев, что хозяина накрыли такой большой, отличной тряпицей, хоть от него и не очень хорошо пахнет, тем временем как чистенькую, послушную собачку Сулу уже давно не радовали обновками для её гнезда, она предложила хозяину поделиться и, схватившись зубами за угол пледа, потянула его на себя.
— Сула, фу! — шикнула на неё Жаклин и легонько щелкнула «барахольщицу» по носу. Та, пару раз чихнув, отскочила и понуро выдворилась в прихожую, где в углу на тот момент и «гнездовалась», аккурат возле своих столовых приборов.
Пока Жаклин воспитывала собаку, у Чарльза свесилась с дивана рука. Девушка терпеливо поправила еще и руку и, последний раз взглянув на всю картинку в целом и подцепив пальцами его туфли, выпрямилась, намереваясь уходить, и тут же угодила глазами в Алекса.
Тот всё это время стоял неподвижно и молча наблюдал за всей этой… картинкой. Жаклин опять смотрелась как-то по-другому. И эта Жак была первая, которая была явно не его. Пока. Но, всё дело в том, что и эта ему тоже понравилась. Он смотрел на девушку прищуренными «тюльпанами» и удивлялся. Себе. Парень поражался не тому, что ему интересно видеть, как Жак общается со своим вдрызг пьяным мужем, а тому, что ему это вообще интересно, в принципе. Юноша понимал, что это означает что-то очень важное, но вот что именно, он пока не знал.
— Пойдём, — протиснулась хозяйка в проходе мимо гостя, застывшего как статуя с блюдом в руках.
Она по пути на кухню поставила туфли Чарльза в шкаф для обуви в прихожей, судя по всему, опасаясь мести Сулы (та, не получив плед хозяина, могла взять его туфли), и направилась в кухню.
Алекс двинулся за ней.
Кухня оказалась не очень большой, но и не тесной. Справа от входа светилось огнём от уличного фонаря окно, слева вытянулась вдоль стены кухонная мебель, по центру стоял круглый обеденный стол под большим английским абажуром.
Гость поставил пирог на стол и сел на стул рядом, а хозяйка помыла руки и начала хлопотать с чаем. Налила воды в чайник и поставила его на плиту — они с Чарльзом пользовались чайником со свистком, а не электрическим. Потом достала чашки. И чашки она достала разные: одну поменьше — для себя, другую побольше — для Александра. Тот это сразу же заметил, и у него почему-то потеплело внутри.
