— Фак, я в раю.

Услышав это, Жаклин чуть прогнулась в пояснице, выпятила свою роскошную грудь и сжала стенки влагалища.

Отреагировав стоном, парень и не смог не потянуться рукой к её соску.

— Умница, и он попробовал толкнуться.

Из Жак вырвался вымученный стон.

От соединения тел со смыслом своей жизни, от ощущения опять и вновь его внутри себя, Жаклин захотелось не столько ощущений, сколько чувств! Она жаждала чувств. Девушка хотела чувствовать и чувствовать без перерыва и остановки на вдох и удар сердца. Ещё и ещё. Больше!! Такого с ней не было. Её распирало изнутри. Она жаждала как можно больше и сильнее почувствовать его всего в себе. Везде! На неё напало какое-то бешенство. Безумие. Она понимала, что сходит с ума, но ничего не могла поделать.

— Ещё! — Жаклин дёрнула бёдрами.

Да! — толкнулся в неё Александр так, что стол заходил ходуном. И опять задохнувшись от ощущений, чуть отдышался.

На столе, чуть выше головы Жаклин осталась валяться чайная ложечка, не попавшая под руку Алексу. При толчке она громко зазвенела.

Ещё! — захныкала девушка и, нащупав ложечку рукой, толкнула её со стола. Раздался звон и Сула тут же заскулила и заскребла лапами по паркету.

Хах, — выдохнул парень и вымученно улыбнулся, малыш, ты же меня знаешь, я пленных не беру.

Нет, опять мелко замотала головой малыш, не надо пленных.

Парень набрал больше воздуха, как перед погружением, взялся покрепче за её бёдра и «включил пятую с места».

Он с первого же толчка начал с каким-то безумным агрессивным остервенением и звериным оскалом на прекрасном лице неистово вколачивался в девушку. Это был «спринт». Рывок. Видя, что стайер забег сейчас не по зубам ни одному из них, Александр силы, чувства и желания не оставлял про запас, а выкладывал всё и сразу.

Жаклин, вначале немного растерявшись перед таким напором, тут же освоилась и чуть приподнялась на локтях, чтобы увидеть и запомнить, как прекрасен её мужчина в этом своём безумстве.

Они даже не сделали «заступ», а оттолкнулись аккуратно, вовремя и поэтому почти синхронно.

Не в силах сдержаться, Жаклин откинулась опять на спину и в бессилии заколотила кулачками по мучной пудре на столе и замотала головой, не справляясь с нахлынувшим вихрем наслаждения и удовольствия.

Парень последовал за ней, выгнувшись дугой и запрокинув голову. Подавшись вперёд только бёдрами, он инстинктивно старался как можно глубже оставить своё семя в теле своей любимой женщины. Ему очень хотелось накрыть её дёргающееся в конвульсиях тело своим, поэтому он ладонями стиснул её талию, чтобы ещё и через руки ощутить то, что он сотворил с этой девушкой.

Опустошив себя в её лоно до капли и выпихнув из нутра всё без остатка, Александр тут же упал на неё плашмя.

Кричи, сказал он ей на ушко, поглощая теперь уже всем телом остатки её оргазма.

Вымотанная вконец нестерпимой сладкой мукой, Жаклин выгнулась в пояснице и, дёрнувшись в последний раз, обняла парня поверх толстовки, затихла и тяжело задышала.

Жак, также, еле переводя дух, первым подал голос юноша откуда-то из-за её уха, а куда уехал твой муж?

Во… Францию, задыхаясь, автоматически ответила Жаклин, ещё плохо соображая, где она и что это было.

Боже, благослови Францию, поднял голову от её плеча Александр и, улыбнувшись, мягко чмокнул в губки.

* In anticipation of the unexpected — (англ.) — В ожидании неожиданного.

Глава 42 М+Ж+М

Глава 42

М+Ж+М

— Это ты во всём виновата!

— Я?!

— Да. Всё из-за тебя!

— Из-за меня?

— Конечно! Ну, не из-за меня же!

— Вау! Ты меня раскусил: я всё это подстроила.

— А тебе и подстраивать не надо — у тебя всё само получается. Я всегда знал, что ты ведьма, и не перестану этого повторять.

— Чёрт, как я могла забыть. Точно! Я же ведьма! Значит, я тебя заколдовала.

— Тоже мне, новость! А как ещё я мог до такого дойти?! Это же безумие какое-то — сбросить еду на пол!

— Едой это стало бы, если бы превратилось в пирог с каперсами и копчёностями.

— Пирог с копчёностями! Фак! Твою мать!! Так мне, дураку, и надо. Не смог сделать пару лишних шагов в гостиную. Сейчас бы валялся на диване, а из духовки бы… пахло!

И тут Жаклин не выдержала накала игры под названием «Репетиция будущей семейной жизни» и захохотала. Поскольку они с Алексом ползали по полу в кухне и собирали всё, чему уже не суждено стать едой, то от смеха девушка плюхнулась попой на паркет и схватилась за живот.

— Смешно ей, — буркнул юноша. — Чего делать-то будем? В кафе не поеду: я хочу еду, а не корм.

Жаклин немного успокоилась.

— Не знаю, как ты, а я с удовольствием сейчас съела бы… — она мечтательно прищурилась и задрала подбородок, как будто засмотрелась на звёзды, — тебя! — и ни с того, ни с сего бросилась на парня.

Напирая, девушка завалила его на пол рядом с кучками осколков битых тарелок и подкопчённого окорока. Само тесто уже нашло своё предпоследнее пристанище в мусорном ведре.

Конечно, он ей поддался. Мягко опустившись спиной на пол, юноша прижал раскрытыми ладонями Жаклин к себе и потянулся к её личику губами. Но девушка только приблизилась к нему нос к носу и замерла. Застыл и Александр.

От внешнего мира их скрыла пелена её волос. Жаклин молчала, смотрела на своего любимого человека, и в её глазах плескалась любовь. Казалось, она орошает обожанием его красивое лицо. Это было признание без слов. Парню сразу не очень понравилось, что не он сейчас контролирует ситуацию, иначе уже впился бы ей в губки, но через мгновение, скорей всего, почувствовав невидимые, волшебные прикосновения её глаз, он расслабился и «поплыл» от удовольствия.

И молчал.

Молчала и Жаклин.

Александр заправил ей с одной стороны волосы за ушко и провёл костяшками пальцев по щеке. От наслаждения девушка опустила веки.

— Я так рада, что ты пришёл.

Он чуть усмехнулся.

— Всегда.

— Знаю. Ты — человек с зонтом, — распахнула она глаза.

— Да. Я — Мэри Поппинс.

Жаклин как-то так очень молодо засмеялась, а юноша, поддержав её под спину, перекатился вместе с ней по полу и, нависнув над девушкой, лизнул в губки.

— У меня в холодильнике есть ещё фарш, — вслух подумала Жак. Парень застыл. — Ты ешь равиоли со сливочным маслом и сметаной? Ну-у, или с кетчупом?

А вот тут у МакЛарена сделалось такое выражение лица, будто только что весь этот грёбаный мир бросили к его ногам. Бесенята в его глазах в срочном порядке закрашивали чёрной краской вывеску «Макдональдс» и решительно, со всей дури, заколачивали крест-накрест грубыми досками вход в это заведение.

Поэтому он был краток.

— Ем.

Для начала они всё-таки убрали мусор с пола. Пока хозяйка протирала паркет, гость под краном промывал кусочки окорока и скармливал их Суле. Человек подлизывался, а собака прощала. Всё!

После этого девушка принялась за тесто, а парень, чуть прогулявшись с четвероногой чревоугодницей по квартире, вернулся на кухню с фотоальбомами из гостиной.

Пока Жаклин раскатывала большой корж и лепила из него равиоли, Александр рассматривал её снимки. И в первую очередь — детские. Их оказалось, кстати, довольно много.

Там были фотки девочки ещё в пелёнках с какими-то бабушками, дедушками и даже кошками, которых, как выяснилось, Жаклин не помнила и знала только по рассказам дядюшки. Зато увидев на одном изображении молодого мужчину с младенцем на руках, Александр сразу же признал в нём отца Жаклин. У мистера Фортескью были такие же «пружинки», только короткие, и такой же овал лица как у его дочери и что-то ещё, но что именно, парень понять не смог. Миссис Фортескью чем-то напомнила ему его собственную маму — такая же блондинка с голубыми глазами. А когда ему встретились снимки Жаклин лет в пять-семь, он просто ужаснулся худобе этого ребёнка.

— Мой Бог, Жак, — поднял он на девушку полные какого-то осуждающего шока глаза, — а я думал, ты сейчас худая, — сделал он ударение на слове «сейчас».