— За тебя, — сказал Александр, после того как они чокнулись бокалами.

— За тебя, — ответила девушка. — Спасибо, что привёз меня сюда. — Казалось, в её глазах теперь навечно поселилось восхищение. — Я даже слов не могу подобрать к тому, что видела сегодня, — пригубив из бокала, продолжила она, ставя его возле своей тарелки и показывая рукой себе за спину, туда, где было Loch Torridon с его маленькими полуостровками. — Не знаю, как можно назвать такую красоту, — сделала она руками в воздухе пару взмахов беспомощности.

Шотландец блаженствовал.

Даже комплименты себе любимому так не трогали его шотландского сердца, как охи и ахи по поводу красоты края, в котором он родился и вырос.

— Местные говорят, что уже не замечают этой красоты, глаз привыкает. А я себе такого не представляю. Каждый раз, когда бываю в горах, меня накрывает по новой.

— Ты разговаривал с местными? — заинтересовалась девушка. — А кто они, эти местные? Чем они зарабатывают здесь себе на жизнь? Гостиницами? Торговлей? Ну-у-у, кроме фермеров, конечно, с теми всё понятно.

— Да-а-а… работают в гостиницах, в магазинах, на горнолыжных трассах, — рассказывал юноша, орудуя ножом и вилкой над поджаристым куском стейка. — Здесь в озёрах разводят много рыбы в садках. Рон знаком с проводниками в горах. Один бывший однокурсник Кирка живёт здесь вместе со своим другом. Они парой ходят в море механиками — четыре месяца вместе в море, четыре месяца вместе живут здесь, в этой глуши. В одном из рейсов и познакомились, и полюбили друг друга. — Александр улыбался, освобождая от фольги картофелину.

— А где учился Кирк?

— Военный колледж управления и технологий в Шрайвенеме.

«Вот! Значит, я правильно подумала, что что-то в нём не так», — мелькнуло в голове у Жаклин.

— Так, значит, Кирк бывший военный, — констатировала она вслух. — Жаклин вспомнила свою вчерашнюю встречу с Кирком и в нерешительности закусила нижнюю губу. — А помнишь, ты сказал, что Анну тебе подкинул Кирк?

— Да. Помню. А что?

— А как ты ему объяснил: для чего она тебе понадобилась? Ты сказал, что за тобой приударила одна взрослая замужняя дура, и ты хочешь от неё избавиться?

Юноша недовольно скривился и отвернулся в сторону.

— Жа-а-ак, ну зачем ты так, — сделал он свои брови домиком.

— Ну, как-то же ты должен был ему объяснить, что тебе на твой день рождения нужна девушка из сопровождения. Ты ему сказал про меня? Так?

— Не совсем, — Александр костяшкой согнутого указательного пальца почесал себе кончик носа. Но потом сдался. — Да, почти так, — сказал он с таким выражением, как будто признался в убийстве Джона Кеннеди и потянулся рукой за зубочистками, стоявшими тут же, которые тоже предусмотрительно взял с собой. — Только я не говорил: кто эта девушка, не уточнял её семейное положение и уж тем более, возраст.

Жаклин был неприятен этот разговор, но она почему-то чувствовала, что он пойдёт ей только на пользу.

— И что сказал Кирк? Как он на это отреагировал?

Теперь нижнюю губу закусил уже Александр.

— Видишь ли, — зажал он себе указательным пальцем одну ноздрю, но тут же отпустил, — со мной уже такое было.

Девушка округлила глаза.

— Вот как?

— Да, — без особого удовольствия подтвердил юноша, облокачиваясь о стол и надкусывая кончик зубочистки, — только на чужом дне рождения. Я тогда ещё… глупый был. — Он лучезарно улыбнулся. — Попросил одну свою соседку, она училась в другой школе, сходить со мной на днюху, ну-у-у…чтобы и она мне там не мешала, и другие не мешали. А потом эта соседка замучила Дженни просьбами передать мне записки, потому что все её сообщения я отправлял в спам, СМС-ки удалял, не читая, а её не слушал, даже когда она… — юноша замолчал, замялся и с досадой откинул зубочистку на край стола, но тут же встал и выкинул её в мусорный контейнер под мойкой.

— Что… «она»? — осторожно спросила девушка.

— Не важно, — отмахнулся он рукой, опускаясь на свой стул. — Я всё это говорю к тому, что Кирк в курсе, чем всё это может закончиться, и поэтому сразу же пообещал помочь. Да он и сам несколько раз пользовался этими услугами.

Тут вдруг Жаклин приложила руку к груди и поморщилась, глядя на поверхность стола.

— Что такое? — чуть подался к ней встревоженный Александр.

— Что-то меня… мутит, — через силу выдавила из себя девушка и тут же боязливо, с опаской, глянула на своего молодого человека.

— Господь всемогущий, Жаклин, не смотри на меня так, как будто я тебя сейчас буду бить за то, что тебя тошнит, — даже возмутился юноша.

Но тут она скривилась ещё сильнее. А спустя мгновение, зажав себе рукой рот, подскочила, затарахтев стулом, и стремглав бросилась в ванную. Парень бросился за ней.

— Не заходи! — крикнула она ему, склонившись над унитазом, как только он попытался приблизиться. Он остановился в дверях. Но не уходил.

— В доме есть молоко? — спросила она, усаживаясь на пятки и нажимая на слив, как только позывы к рвоте прекратились.

— Нет, молока нет, но есть мороженое. Вернее, должно быть… в морозилке. Я заказывал его для тебя.

— Пойди, пожалуйста, проверь, хорошо? Мне нужно молоко — я думаю, это у меня от таблетки. — Александр скрипнул зубами. — Либо выпила на голодный желудок, либо смешала с алкоголем, но это вряд ли, а препарат не подходит. — Видя, что молодой человек стоит и как бы ждёт чего-то ещё, Жаклин добавила: — Для беременности ещё очень рано. Двое суток не прошло — токсикоз сейчас просто не реален.

— Хорошо, я сейчас посмотрю мороженое, — оттолкнувшись кулаком от косяка двери, Алекс исчез на веранде.

Мороженое оказалось на месте и помогло.

Умывшись и почистив зубы, Жаклин смогла опять сесть за стол и со своим любимым лакомством составить компанию своему молодому человеку с его стейками, то есть, с его любимым лакомством. Она очень надеялась, что мороженое понизит всасываемость таблетки, хоть и осознавала, что это риск.

Итак, на повестке дня нежданно-негаданно в лидеры опять выбился вопрос контрацепции, казалось бы, так легко решенный Алексом ещё в той, новой, квартире. Оба сидели молча и думали сейчас именно над этим, но заговорить не решался ни один из них — уж больно щекотливой была тема, а на ум ничего разумного и жизнеспособного не приходило. Сотрясать воздух о сложившемся положении не хотел никто.

— Ты съел моё яблоко? — даже неожиданно для самой себя спросила Жаклин, не выдержав молчания, когда Александр, сидевший перед ней в своём мохеровом свитере стального цвета исландского производства, уже поглядывал на третий кусок стейка.

По мимике парня было заметно, что он не сразу понял, о чём идёт речь.

— Нет, не съел.

— А где оно у тебя?

— У меня дома, в моей комнате. Я привёз его сюда, в Глазго.

— А почему ты его не ешь? Оно невкусное?

— Оно очень вкусное, и ты это знаешь не хуже меня.

— Ну, и?

Он пожевал губы и на мгновение отвернулся в проём распахнутой двери-купе, где сквозь стекло веранды ещё пару часов назад виднелось озеро и кусочек снежной вершины за ним. Парень лихорадочно думал над тем, как бы красивее обыграть ситуацию — он готов был признаться в том, что убил Кеннеди, но только не в том, что ему просто пока не хотелось шоколада.

— Ну, во-первых, это, действительно, произведение искусства. — Юноша облокотился о стол с вилкой в руке, на которой красовался кусок бифштекса внушительного размера и изумительной красоты, почти как то самое яблоко. — А во-вторых, я жду тебя — когда-нибудь мы съедим его вместе. А пока пусть постоит. — Юноша опять прищурился, как бы пытаясь представить себе эту картинку в будущем.

Но Жаклин поняла всё. Ей стало немного обидно, что он не ест её шоколад, и как-то даже жаль своих трудов, потраченных на то, чтобы соорудить такой подарок. Хоть умом и понимала размеры своей глупости в данной ситуации, но поделать ничего не могла. Могла только поругаться на себя: «Это либо ко мне возвращается пубертатный возраст от вольной жизни, либо пресловутый ПМС», — ставила она себе «диагнозы» один за другим.