— Ну, хорошо, — Эшли посмотрела уже только на Жаклин, — с ним всё понятно, — махнула она рукой в сторону юноши, — но ты, Жак! Ты меня, конечно, извини, ты взрослый, самостоятельный человек, и я не имею ни малейшего права задавать тебе такие вопросы, но… а как же Чарльз, девочка моя?

— В жопу Чарльза, — тут же выпалил парень.

— Александр! — моментально возмутились на него в два голоса женщины, а Жаклин даже слегка ткнула локтем в бок.

Тот скептически скривил губы и отвернулся в сторону.

— Чарльз… — падчерица повернулась обратно к Эшли и в раздумье закусила уголок нижней губы, — я… я его не люблю и никогда не любила, Эшли. И уже давно, вернее, сразу же, как только поняла это, должна была его оставить, чтобы не обманывать, не унижать обманом, но я… я боюсь, — опустила она плечи и чуть отодвинула от себя свою чашку с чаем. — Я панически боюсь сделать его несчастным. У меня какая-то… внутренняя убеждённость, что сделав несчастным его, мне не стать счастливой самой никогда, понимаешь? — Эшли кивнула. — Мне хотелось бы быть уверенной, ну-у-у… насколько это возможно, что наш разрыв пройдёт для него безболезненно, что мы расстанемся друзьями. Пока, как мне кажется, это невозможно — я точно знаю, что он не любит меня точно так же, как и я его, но вижу, как он нуждается во мне… просто как в спутнице жизни, как в человеке, который рядом.

— Угу, как в ночном горшке, — опять вставил своё Александр.

— Александр!! — опять шикнули на него обе дамы.

— А что «Александр»! Александр, между прочим, правду сказал, — как-то беззлобно и беспомощно возмутился юноша.

— О таких предметах — за столом! — пояснила ему подруга его матери, сурово сдвинув брови.

— Нууу… что-то вроде того. Вообще-то, да, ты прав, — решила поддержать парня его «половинка».

— И что же ты намерена делать? — тут же спросила Эшли.

— Я… — Жаклин запястьем откинула невидимую волосинку со лба и тяжело вздохнула, — я хочу, чтобы он поближе стал общаться со своей сестрой Мери. Когда я его рставлю, у него кроме неё никого не останется. — Она в раздумье разглядывала предметы на столе а потом заговорила быстро, с желанием, с пылом. — Чарльз, он, понимаешь… он как ребёнок — живёт в своём мире и практически не сомневается, что я живу там вместе с ним и мне так же хорошо и комфортно, как и ему. Чтобы довести до его сознания, что это далеко не так и не обрушить его мир, нужно постепенно давать понять, намекать, что меня не всё устраивает, приучать его к мысли, что я не та, которая ему нужна, что он ошибся, выбрав меня… а может быть, даже и сам мир, а это всё может занять очень много времени. Конечно, идеальным был бы вариант, если бы он тоже нашел себе пару. Я искренне желаю ему этого.

По мере того, как говорила падчерица, лицо её мачехи всё более прояснялось и окрашивалось довольством.

— Александр, — обратилась она к парню, не отрывая глаз от Жаклин, — ты вообще понял, кого заимел себе в девушки?

Тот тут же расплылся в улыбке от удовольствия и, заглянув девушке в лицо, чмокнул в губки.

— Я, может быть, не должна говорить того, что сейчас скажу, — продолжила женщина, обращаясь к Жак, — но я еще тогда на ужине у нас в кафе заметила, как ты на него… — она показала глазами на парня, — поглядывала. — Её глаза светились лукавством.

Услышав такое, девушка тут же вспыхнула, заулыбалась и уткнулась лбом Александр в плечо, спрятавшись за упавшими волосами. Парень обнял её ладонью за голову, зарывшись пятернёй в «пружинки» у неё на затылке.

— Но почему-то была уверена, что это всё быстро пройдёт, — рассуждала вслух Эшли, — мда-а… Жаклин, да не смущайся ты так. Ну что поделать, если он уродился у нас вон какой… — и она, скептически улыбаясь, с неодобрением опять кивнула подбородком на красавца, который после её слов скорчил придурковатую гримасу и закатил глаза под потолок.

— Ну а мне-то что прикажете делать? — тяжело вздохнула женщина и, облокотившись на стол, подпёрла щеку кулаком.

Александр тут же одёрнул себя, закусил нижнюю губу, пряча улыбку, поставил свои длинные брови домиком и зашаркал под столом ножкой.

— Ты нас прикроешь?

Все эмоции покинули лицо подруги его матери, оставив там удивление, мало того что в полном одиночестве, да еще и в немалом количестве. Но она быстро взяла себя в руки.

— Что мне за это будет? — спросила она по-деловому.

Услышав такой вопрос, Жаклин оторвалась от плеча своего молодого человека и в недоумении стала переводить взгляд с одного на другого своих собеседников. И всё-таки Александр победил в борьбе за её внимание, потому как метаморфозы, случившиеся с его лицом, были разительны: оно просветлело и расслабилось, глаза загорелись радостным, лихорадочным огнём и воодушевлением. Он заулыбался, а бесенята вытаскивали откуда-то из-за спины толстенные пачки банкнот и раскрывали их веером, как колоды карт. А один, самый талантливый, делал их них самолётики и пускал в воздух.

— А что ты хочешь?

Эшли тоже широко улыбнулась.

— Кирка школа, — ткнула она пальцем в будущего бизнесмена. — Попытка засчитана, Александр, и я повторяю свой вопрос: что мне за это будет?

— Олав.

— Когда?

— После Нового года.

— После какого Нового года, Александр? 2012-го? 2020-го? 3456-го?

— 2012-го.

— Когда конкретно «после Нового 2012-го года»? В январе? В июне? В декабре? Я твоего Олава жду с августа 2011-го, между прочим.

— Он у тебя был в сентябре.

— Твоя правда, был. Но всё равно, если Олав, то не позже первого февраля.

Парень в досаде закусил нижнюю губу.

— Нет, до февраля я точно не успею.

— Да уж куда тебе, — с недовольством вставила подруга его матери, — ты у нас теперь другим занят.

— Давай так, — оставил без внимания её колкость Алекс, — Олав где-то в районе апреля и канистра бензина сверху.

Эшли излучала самодовольство.

— Жаклин, — обратилась она к не понимающей, что происходит, девушке, не сводя глаз с парня, — ты не представляешь, какой это… хитрый жук. — Женщина указала ладонью на «жука». — Однажды он проспорил мне канистру бензина и привёз восьмилитровую девяносто второго.

— Правильно, — тут же радостно, с бахвальством, подхватил хитрец, — а имел полное право привезти пятилитровую или, вообще, трёхлитровую — уговора-то точного не было!

— Да. Не было. А теперь будет. Мне двадцать литров девяносто восьмого и Олава не позже первого мая.

— Эшли, побойся Бога, на кой твоей «божьей коровке» девяносто восьмой?

— Тридцать литров девяносто восьмого! А еще раз назовёшь мою машину «божьей коровкой», будет уже сорок.

— Договорились, — отмахнулся от неё юноша.

— Неустойка? — тут же поспешила подстраховаться женщина.

Её «партнёр» пожевал губы.

— Десять процентов от стоимости ремонта.

— Тридцать.

— Двадцать.

— По рукам.

— По рукам-то по рукам, но сделала ты меня конкретно. — Александр был недоволен собой.

— Ну-ну, не прибедняйся. Кто тебя сделает, тот трёх дней не проживёт. — Эшли опять в раздумье залезла пятернёй себе в волосы — Ладно…поезжайте. Горы — дело хорошее. Но только, пожалуйста, я вас очень прошу, ведите себя там как взрослые люди.

Юноша тут же скривил губы в ироничной улыбке и, чуть приопустив веки, буквально промурлыкал:

— Ты читаешь мои мысли, тётушка Эшли.

— Да иди ты! — тут же замахала на него руками тётушка Эшли. — Мне вот мать твою жалко… да и тебя тоже, балбеса неугомонного. — Но она всё-таки сменила гнев на милость. — И я пошутила насчет уговора, мне ничего не нужно, я и так перед Жаклин в долгу. Просто сейчас съездишь и купишь Маркасу лекарство. Жаклин, напиши ему названия и укажи обязательно, что нужна именно детская дозировка. А мы его пока с тобой подождём. — Женщина встала и откуда-то с поверхности холодильника достала стопку стикеров для заметок и маркер.

— Оу, Эшли, извини, но я не могу ждать, — Жаклин приняла из её рук всё это и оторвала один стикер, приготовившись писать. — Мне нужно к дядюшке. Он, кстати, звонил тебе?