– Ничего не могу с собой поделать, – ехидно зашептала в ответ. – к тому же это вы и все остальные видели нашего венценосца в парадной форме, а я нет.
Я даже не лукавила, черная с золотом форма удивительно шла Эдуарду, делала его не просто красавцем-мужчиной, каким он и был, а генералом сердца любой сидящей здесь дамы. Этакая ожившая мечта – суровая и прекрасная. Умом я понимала, что это магия, недаром же все остальные взирали на монарха с таким же, как у меня, выражением лиц. Еще я знала, что в любое время могу скинуть это воздействие, но мне оно не мешало, так что смысла напрягаться не было. А потом Эдуард заговорил, подтверждая мое мнение о нем как о прирожденном дипломате. Короля хотелось слушать вечно, и не важно, что слова его – всего лишь избитые истины о долге, чести, стране, ответственности, родителях и детях. Его зычный глубокий голос разносился над стадионом, будоража струны моей души, и мне жутко захотелось узнать – поет Эдуард или нет? Плевать, что он ментальный маг, одного его голоса достаточно, чтобы повести за собой толпу. Ужас, не хотела бы я иметь такую власть над людьми, ведь так легко заиграться в бога.
Чтобы хоть как-то отвлечь свое сознание от образа идеального мужчины, я стала рассматривать его окружение. Телохранители меня не интересовали, на них я уже успела насмотреться, так же как и на трех мужиков, которые тоже участвовали в следствии, а вот двое парнишек притянули мое внимание. Старшему на вид было лет двадцать, глядя на него, не приходилось сомневаться – это наследник престола. Парень оказался полной копией Эдуарда. Даже представить страшно, сколько девичьих сердец он уже разбил. Хотя я могла и ошибаться, взгляд у мальца был уверенный, но без превосходства или самолюбования. Скорее так смотрит на людей человек, который о себе все знает и не питает иллюзий по отношению к окружающим. Слишком взрослый взгляд для такого юного мальчика, похоже, у кого-то совсем не было детства. А еще он не смотрел на Радована, будто того и не существовало. Это как же надо воспитывать своих детей, чтобы они друг друга знать не хотели? Сердце наполнилось острой жалостью к мальчишкам.
Наследник то ли почувствовал мое внимание к нему, то ли ощутил «неправильные» эманации, и безошибочно нашел меня взглядом. О как! А он сильнее своего отца, чтобы в такой толпе отследить чьи-то эмоции, надо обладать серьезными способностями к ментальной магии. Я не стала сразу отводить взгляд, наоборот, решила похулиганить и представила наследника маленьким несчастным мальчиком, каким он и был в душе. А потом взяла и погладила его мысленно по голове. Не знаю, увидел он мои мысли или его смутила моя глуповатая улыбка, но он покраснел и первым отвел глаза.
– Марго, что вы творите?! – сжал мой локоть Мстислав.
– Любуюсь принцами, – честно ответила я. – У Эдуарда красивые дети.
– Любуйтесь, но без магии, – настойчиво прошептал он, практически касаясь моего уха губами. По-моему, это получилось слишком интимно, пришлось чуть отстраниться, ведь вокруг были люди. – Не хватало еще, чтобы вас обвинили в ментальном давлении.
– Я вас услышала, Мстислав Федорович, – тихо ответила, чуть поворачиваясь к Черному Властелину. На миг наши взгляды встретились, и меня окатило непередаваемой гаммой эмоций. Они были настолько противоречивы и волнующи, что я поспешно отвела глаза, стараясь унять разбушевавшееся сердце. Вот останусь одна, тогда и попробую проанализировать, что это было и как мне реагировать, а пока лучше успокоиться. Но все-таки, каков гад! Я, оказывается, не только нравлюсь Мстиславу, но и раздражаю его!
Младший сын Эдуарда оказался не таким ярким красавцем, как старший, но от него исходили добродушие и обаяние, что привлекало больше. Кстати, сравнив всех трех мальчишек, я могла представить, как выглядела их мать. Если Радован взял от нее рост, тонкую кость и мягкость черт, то младший доброту и цвет волос. Он единственный был не черненьким, как Эдуард и два других мальчишки, а русым. А еще он один из всей толпы смотрел на брата сочувствующе. Я, конечно, могла ошибаться, но не ладили они с Радованом, скорее всего, по причине того, что последний винил брата в смерти матери. Ведь она умерла, спасая его. А если вспомнить слова Эдуарда о том, что разница в возрасте у них всего полтора года, Радован просто не успел еще насладиться единоличным вниманием матери, как его заменили на маленького братика.
После речи короля вперед вышел один из его советников и быстро зачитал обвинения. Сексуальные домогательства, угрозы насилием, доведение до самоубийства – все это звучало очень серьезно. А я думала, что их заменят на что-то не столь страшное. Правда, мужик тут же добавил, что в силу того, что пострадавшая осталась жива и урон ее здоровью не был существенным, наказание будет мягким. Но недолго парни расслаблялись. Чиновник зачитал перечень наказаний. Всех пятерых лишили рода и фамилий, что стало сильным ударом. Правда, советник заметил, что они могут вернуться в свои семьи, если за время обучения докажут, что достойны, и за ними не появится никаких других уголовных преступлений. Трое мальчишек, которые просто стояли рядом и отпускали сальные шуточки, отделались годовыми исправительными работами на благо академии. Того, кто толкнул Яну на самоубийство, тут же взяли под стражу и отправили в какую-то закрытую школу. Но ему еще повезло, потому что Радован только сейчас узнал, что его дружок приложил к случившемуся руку. Надо было видеть лицо среднего принца, думаю, умей он убивать на расстоянии, его бывший друг был бы уже мертв.
Но вот подошел последний акт пьесы – Радован остался один, его дружков увели. И опять с речью вышел Эдуард, весь такой торжественный и расстроенный. Он просил прощения у народа за то, что так плохо воспитал сына, что не уделял ему должного внимания, и вот итог. Ну и дальше нес подобную фигню, которая камнями падала на сердце сына. Ему еще ничего не сделали, но парню уже было плохо, хоть он и старался держать лицо. Рядом со мной всхлипывала Яна, давилась слезами, заранее чувствуя, что парня не ждет ничего хорошего. Ну хоть затягивать с моральным избиением не стали. Король скинул мундир, остался в белоснежной рубашке и вытащил из-за голенища сапога хлыст. Радован вздрогнул. Похоже, он до последнего верил, что его сильно не накажут. Два телохранителя отделились от толпы, подошли к принцу и невозмутимо заломили ему руки, срывая рубашку. Пара секунд, и вот уже Радована приковали к столбу спиной к зрителям.
Свист хлыста вырвал у всех слаженный «ах», а Яна с рыданиями уткнулась мне в плечо. Радован от боли выгнулся, на его спине осталась алая полоса. Второй удар, третий… В душе поднимался гнев, я чуть было не бросилась на помост, чтобы остановить это издевательство, но заметила, что Эдуард сдерживает руку, бережет сына. И по тому как дергался Радован, было понятно, что на самом деле удары хоть и болезненные, но не такие уж страшные, какими выглядят со стороны. Кажется, среди толпы затесался иллюзионист, слишком уж кровавыми выглядели полосы на спине принца, а вот брызг крови не было. Недоработка, однако.
– Какой мужик! – с восхищением произнесла я, глядя на хитрого короля. Это надо же так все обставить: и народ успокоил, и сына наказал, и его же защитил. Теперь парня все будут жалеть, а желающие примазаться к королевской семье от него быстренько отстанут, ведь монарх всем показал, что сын не в фаворе. То есть брать с него нечего, а значит, никому он не нужен. Но я все равно не одобряла такого решения, ведь свои отношения с Радованом Эдуард окончательно разрушил. Возможно, когда-нибудь в будущем парень поймет, что отец старался для него, но вряд ли простит. Жалко их обоих, если верить собственным чувствам, Эдуард тоже переживает. – И почему я не попала сюда раньше?..
– Двадцать лет назад наш монарх был счастлив в браке, – как водится, по-своему понял мои слова Мстислав, и теперь его голос сочился ядом. – Но сейчас он вдовец, и у вас есть шанс.
– Что же я тогда тут стою? – язвительно произнесла в ответ. – Пойду, использую свой шанс! Нашему величеству ведь блондинки нравятся? Хотя какая разница, в случае чего перекрашусь. Спасибо, Мстислав Федорович, вы мне просто открыли глаза. Яна, пошли.
