Увы, в последнем она была вовсе не уверена: уж очень неудачно, на противоположных концах салона, расположились вооружённые противники. Джил отступила ещё на шаг к открытой двери самолёта.

— Что мне делать? — полуобморочным тоном спросил её Гений.

— Медленно иди по направлению ко мне, — сквозь зубы процедила Джил, возмущённая его недогадливостью, — и не оборачивайся, бога ради. Спасибо, что хоть А-17 ко мне не применил.

«Или применил?» — вдруг с ужасом подумала она, в очередной раз испытав желание выцарапать внешнюю память. Прежде решение влезть в эту невероятно опасную ситуацию казалось ей единственно верным, но вдруг это было не её желание, а навязанное А-17? Теперь она вовсе не была уверена в том, что это решение было для неё лучшим. Да, убийство Гения означало, что в лучшем случае информационное оружие перестанет действовать, в худшем — окажется полностью в распоряжении Эмри и других ещё более бездарных комитетских сволочей. И кто знает, может, и сама Джил тут же попадёт под действие оружия, поскольку они уже распространили его действие на весь сектор, включая корпорацию. Вариант, в котором Гений выживал и, несмотря на убийство Роулса, доставлялся всё же во Второй сектор, казался ей немногим лучше: именно этого она стремилась не допустить любым путём. Добровольно поделиться главной технологией с конкурентами? Прежде Джил сказала бы «лучше сдохнуть», но теперь она поставила это под серьёзное сомнение. «Что на меня нашло?» — спросила себя она.

— Ну и мразь же ты, — громко объявила она, свободной левой рукой схватив Гения за рукав и добавив уже тише: — Слушай меня: по моей команде резко выходишь, выпрыгиваешь или ещё как угодно сваливаешь, понятно?

«Нет, ну надо же, — она не могла перестать возмущаться, — он знал, не мог не знать, что я всё это сделаю. Даже если это не А-17, какая разница? Он вынудил меня подвергнуть себя опасности, уж не случайно же он упомянул, что центр управления А-17 — это он сам. Он в точности знал, какое решение я приму, с того момента, как влез ко мне в голову. И взял меня с собой он именно поэтому, а вовсе не затем, что надо было Анну задержать. Плевать на неё и ему, и мне».

«Давай», — сказала она, не повышая голоса. Рука Джил не дрогнула, но объяснить это можно было разве что привычкой, закрепившейся у неё на уровне рефлексов. Более жуткого момента в её жизни ещё не было.

В тот момент, когда Гений спиной вперёд с нетипичной для него скоростью отступил за дверь, она сделала то же самое, за исключением того, что всё же повернулась вперёд лицом: если б кто-то теперь решился в неё выстрелить, помешать этому она бы едва ли смогла.

Внизу, у трапа, их ждала целая толпа из сил безопасности MJ.

«И где все они скрывались?» — промелькнуло в голове у Джил. Она не очень понимала, сколько времени прошло с того момента, как она вбежала в салон самолёта, ей это время показалось вечностью, но в самом деле вряд ли всё продлилось больше нескольких минут.

— Быстрее, они же улетят, — закричала она, практически мгновенно сбежав вниз.

— Где Анна? — как ни в чём не бывало спросил её Гений, оказавшийся внизу ещё быстрее, чем она.

Джил показалось, что она лишилась дара речи. Она испытала непреодолимое желание что-нибудь ему отстрелить. То, что она этого не сделала, можно было объяснить разве что выдержкой, закрепившейся у Джил на уровне рефлексов.

— Интересно, у тебя вообще в принципе нет совести или это плохое подражание Эмри? Как ты мог подвергнуть меня такой опасности?

— Я? — спросил он растерянно. — Ты сама это сделала. Впрочем, я не хочу сказать, что я тебе не благодарен…

— Скажи мне, это А-17? Только скажи.

Гений пожал плечами.

— Думай, как знаешь. Разница, как ты правильно заметила, в этом случае не так велика.

Джил вытаращилась на него, сделав самое страшное выражение лица, которое только могла изобразить.

— Да как ты смел копаться у меня в голове? Насколько надо быть…

— Не трудись, — оборвал её речь он, — я тебя прекрасно понял.

Джил отошла от него, словно бы это что-то меняло.

— Да, я хуже, чем ты обо мне думала, — согласился с её мыслью он, — гораздо хуже.

— Прекрати, — только и смогла сказать она.

— Осталось ли во мне что-то хорошее? Не знаю. Очень может быть, что нет. Совсем ли я лишён способности испытывать благодарность? Тоже не знаю. У тебя слишком сложные вопросы, Джил. Тебе интересно, что плохого ты мне сделала? Начнём, пожалуй, с того, что ты меня обманывала и считала это абсолютно нормальным. Скажи спасибо, что я не применил к тебе А-17 в самом начале, после нашего знакомства. Это было единственным разумным выходом, но я этого не сделал потому же, почему ты сейчас спрятала пистолет. Если можно обойтись без оружия, лучше обойтись. Так я думал раньше. Но я уже далеко не так наивен. Что может быть прекраснее, чем весь сектор под информационным оружием? И даже всю несчастную нашу организацию освобождения, по глупости забредшую в корпорацию, три минуты назад задержали. Уж я не говорю про сверх меры обнаглевших друзей из комитета.

Он замолчал, глядя на то, как гнев на лице Джил сменился растерянностью.

— И всё же, — сказала она, стараясь добиться минимального расхождения между мыслью и словом, — я спасла тебя не просто так. Я пожертвовала собой не из-за тебя, мне безразлично твоё будущее. Но ты обязан найти выход из ситуации. Ведь ты умнее меня, умнее Эмри, Роулса, умнее всех других глав секторов. Заставь их отказаться от оружия. Не передавай им нашу технологию, прошу, должен быть другой выход. Его просто не может не быть, понимаешь? И пообещай мне, если ты и правда способен испытывать хоть минимальную благодарность, что ты сделаешь всё, чтобы этот выход найти.

— Ты знаешь, Джил, — Гений отрицательно покачал головой, — жизнь научила меня не разбрасываться обещаниями. А тебя она должна была, наверно, научить не верить моим. И в мире есть вещи, изменить которые невозможно, как бы ни хотел. Может, ты поймёшь это, когда станешь старше.

Джил явно была не в восторге от последнего аргумента. Как и от всех предыдущих.

— А теперь мне пора идти, — сказал он. — И да, я обещаю тебе сделать всё возможное и не обещаю делать невозможного.

Сказав это, он пошёл прочь, не дожидаясь её ответа, но, отойдя уже на приличное расстояние, обернулся.

— Нет, дочь Эмри можешь не искать, её и так все ищут. Скрыться ей всё равно нереально, так что иди домой.

«Фокусник хренов», — телепатировала Джил.

XXXVIII

Когда Гений вошёл в переговорную, Эмри сидела на столе и задумчиво ковыряла нарукавную нашивку с упитанным и неприлично довольным голубем.

— Что, хочешь, чтоб я поехала с тобой и Роулсом? — спросила она, оторвавшись от своего бессмысленного занятия.

— Нет, ты не угадала, — он подошёл к ней и упёрся ладонями в стол по обе стороны от её ног, — попробуй ещё.

Эмри встретилась с ним взглядом, думая о том, куда теперь ей деть руки. Она пыталась угадать, в каком он настроении, но не могла. Она его не боялась, но неопределённость создавала тягостное, неприятное впечатление.

— Ты сбил самолёт, потому что я этого хотела? — спросила она наконец. — Ведь ты наверняка знал, что я собиралась это сделать, несмотря на то, что Роулс притащил с собой мою дочь. Неужели ты…

— Подожди, — он приложил пальцы к её губам, отчего Эмри захотелось облегчённо выдохнуть, — с твоей дочерью всё в порядке. Она где-то здесь.

Эмри нахмурилась.

— Что значит «где-то здесь»? А что Роулс? Неужели ты копию А-17 ему отдал в обмен на неё?

— Думай ещё, — ответил он и убрал пальцы, хоть и ужасно не хотел этого делать.

Но поскольку с того момента, как Эмри объявилась в Третьем секторе, его желания то и дело оказывались сильнее него, а все попытки сопротивления им рано или поздно заканчивались крахом, он совсем слегка наклонился, чтобы её поцеловать. И если прежде его безмерно удивляло то, с какой готовностью она ему отвечает, теперь этой интриги уже не осталось. Гению было даже несколько жаль утраченного им мучительного ощущения несоответствия между вечно сердитой Эмри, к которой ему страшно было подступиться, и той же самой Эмри, демонстрирующей невиданный энтузиазм во всём, что касалось физической близости. Это была одна из тех вещей, которые он совершенно не понимал и трактовал, как проявление весьма подлой с её стороны хитрости. Она открыто манипулировала его чувствами, всячески показывая своё пренебрежение, и при этом с такой наглостью и самоуверенностью к нему приставала, что это его злило, это заставляло его хотеть её ещё больше, но никак не наталкивало на мысль о том, что она ведёт себя так просто потому, что не представляет никакого иного варианта общения между ними. Действительно, их грустные отношения с самого начала были лишены нежности, как и любой другой возможности проявить чувства, выходящие за рамки дружеских, и много лет назад договорившись считать их связь взаимовыгодным партнёрством, они задали тем самым очень неудачный тон всем дальнейшим взаимодействиям.