Эмри номер два, которая, как и воображаемый Роулс, почему-то оказалась вдруг чуть ли не в два раза выше Эмри номер один, ухмыльнулась и подошла к Роулсу, а тот обнял её за плечи. Они переглянулись.

Несуществующая Эмри номер один тоже почему-то изменила пропорции и прижалась к воображаемому Гению, который закрыл её левой стороной своего пиджака так, будто это могло спасти их обоих от неминуемой развязки.

— Эмри, что с тобой? — она очнулась от того, что Сонцев трясла её за плечи.

— Надеюсь, ты о плане действий так задумалась, — сказал Моррван.

— Ага, почти, — ответила ему Эмри, до сих пор находящаяся под властью безумной галлюцинации.

— С тобой уже минут пять Роулс пытается связаться, — объявила ей Сонцев.

— Нет, я не хочу, — Эмри испуганно замахала руками. — Я больше не в состоянии. Я не могу больше управлять операцией. Делайте, что считаете нужным.

— Хорошо, — Сонцев посмотрела на неё с нескрываемой тревогой и тут же включила экран.

— Сонцев? — удивился Роулс. — Не ожидал тебя увидеть. А где же ваш новый исполняющий обязанности? Или с обязанностями уже не справляется?

— Тут я, — Эмри повернулась лицом к экрану.

— Очень хорошо, — Роулс улыбнулся. — Хотел передать тебе привет. Впрочем, лучше она сама это сделает.

— Да чтоб тебя! — Моррван выругался, глядя на появившуюся в кадре и помахавшую им рукой Анну. — Сколько можно, Джим? Это уже слишком.

— Да ничего такого, просто решил перестраховаться.

— И взял дочь Эмри в заложники? Ты просто чудовище, Роулс, — воскликнул Моррван.

Анна, впрочем, выглядела уж слишком довольной для заложницы. На лице её красовалась широкая улыбка, она сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и наматывала на пальцы правой руки одну из длинных металлических цепей на шее.

— Как грубо, — Роулс коротко рассмеялся. — Я не стал бы называть это так. Просто хочу, чтоб у вас, а в частности у вашего нового председателя, не осталось никакого выбора, кроме правильного. Устроим справедливый обмен: она мне — Гения, я ей — её любимую дочь. Так что я сажаю самолёт.

— Ну, знаешь ли, Джим, это запрещённый приём, — возмутилась Сонцев.

Сонцев впервые за весь разговор посмотрела на Эмри, которая, казалось, впала в оцепенение: она сидела и широко открытыми глазами таращилась на стену. «Слава богу, она так вовремя сложила с себя полномочия», — подумала Сонцев и приготовилась продолжить свой ответ.

Но Эмри внезапно очнулась и встала с неудобного стула, встретившись взглядом с видеоверсией бывшего председателя.

— А теперь послушай меня, Джим Роулс, — сказала она угрожающе спокойно. — Ты думаешь, ты такой умный, ты всех нас переиграл? Я говорю тебе на полном серьёзе: только попробуй посадить свой самолёт на территории MJ или Третьего сектора — и я собью его. Лично. Ты больше не смеешь говорить нам, что делать, ясно тебе? Время твоих манипуляций и твоего шантажа закончилось, у меня лопнуло терпение. Я клянусь тебе: твоя смерть будет максимально мучительной.

Моррван и Сонцев испуганно посмотрели друг на друга.

— Сажай самолёт, Роулс, — сказала Сонцев. — Она больше не управляет операцией. Мы гарантируем тебе безопасность и выполним все твои требования.

XXXV

— Что на тебя нашло? — Сонцев посмотрела на разъярённую Эмри с ещё большим недоумением и испугом, чем прежде.

— Чего ты пытаешься добиться? — спросил её Моррван. — Ведь мы, кажется, договорились выполнить все его требования за неимением лучшего выхода из ситуации.

— Я уничтожу его, — себе под нос проговорила Эмри, игнорируя их вопросы. — Вы слышали, что он сказал? Что мне не жаль собственную дочь, потому что у меня есть ещё одна. Каково, а? Я клянусь, я взорву его самолёт и отправлю его прямо в ад, где ему самое место.

— Да что на тебя нашло? Опомнись! — Моррван повысил голос. — Эмри, ты действительно не в себе, и ты очень правильно сделала, что передала управление. Ты понимаешь, что сейчас пытаешься сделать его обвинения в твой адрес справедливыми? Ты понимаешь, что хочешь сбить самолёт вместе с собственной дочерью? И чего ради? Свободный мир это уже не спасёт. Мы проиграли, Эмри, так хотя бы веди себя по-человечески.

— По-человечески? — тихо переспросила его Эмри. — Как это? Может быть, так, как моя дочь? Может быть, так, как её папаша?

— Как ты можешь такое говорить, — Сонцев приложила ладонь ко рту, как будто это она сама сказала что-то настолько неприемлемое.

Но Эмри вовсе не собиралась останавливаться.

— Вы только на неё посмотрите, она — невинная жертва, серьёзно? Она шантажирует меня, совершенно не испытывая никакого стыда за это.

— Эмри, она ребёнок, — возразила Сонцев. — Она обижена на тебя и, вероятно, не понимает, что делает.

— Она твоя дочь, — ошарашенно добавил Моррван. — Ты просто спятила. Это всё из-за памяти…

— В самом деле? — Эмри прервала его настолько резко, что он вздрогнул. — А может, это вы все спятили и пошли на поводу у Роулса? Я передумала, вы слышали? Я собью этот чёртов самолёт, и, если надо будет, я весь Второй сектор вместе со всеми собравшимися там политиками, главами секторов превращу в руины. Если за свободный мир надо будет сражаться — мы будем сражаться. Если кто-то не захочет отказаться от оружия добровольно — мы его заставим. Мы обратимся к организациям освобождения по всему миру… Мы не проиграли, пока у Роулса нет копии А-17. Вы поняли меня?

— Эмри, ты член Комитета по этике, — тихо заметила Сонцев, — веди себя, пожалуйста, соответственно.

— Соответственно? Как это? Ничего не делать, как вы все? Если это значит быть членом комитета, я не хочу больше им быть! Хотя вы ведь не просто ничего не делаете, вы способствуете распространению информационного оружия, это вы понимаете? Это хуже бездействия.

— Если ты сейчас же не прекратишь кричать, нам придётся выполнить твою просьбу и закрыть тебя где-нибудь, — пообещал Моррван.

— Эмри, послушай, — Сонцев кашлянула и продолжила, — ведь мы действуем так не потому что боимся и не потому что не понимаем, что наш выбор неэтичен.

— Вы поступаете так, потому что Роулс вами помыкает, вот почему. Он создаёт иллюзию того, что нет никакого иного выбора, кроме предложенного им, а вы ему верите.

— Нет, Эмри, мы понимаем, что другой выход тут есть, — не согласилась с ней Сонцев. — Но между мирным распространением информационного оружия и военным конфликтом, в ходе которого это произойдёт так или иначе, мы выбираем первый вариант, поскольку он, безусловно, является меньшим злом. Ты сейчас слишком увлечена своими эмоциями, своим гневом и отчаянием, и это мешает тебе принять правильное решение. Ты сейчас готова жизнь на Земле уничтожить, лишь бы Роулсу отомстить, и тебя можно понять. Я не знаю, каково это — быть на твоём месте, но будь же благоразумна. Тогда нам… не придётся применять к тебе никаких мер. Пойми же нас, у нас своя правда.

— Тогда у вас какая-то очень жалкая и трусливая правда, — ответила ей Эмри и села на один из стульев, стоящих у овального стола. — Я не хочу иметь с вами ничего общего. Знаете, даже идеи Роулса внушают мне больше уважения, чем ваши. Если б он не был таким отвратительным скользким типом, думающим, что ему что угодно сойдёт с рук, да, пожалуй, я бы по-прежнему его уважала, хотя всё равно никогда не поддержала бы эти его… идеи.

— Извини меня, — виновато сказал Моррван, — мы, правда, должны тебя, э… оставить где-нибудь одну на время. Пойдём.

— Ах, вот как вы это называете? Да пожалуйста, я не буду сопротивляться, — Эмри усмехнулась, подумав о том, что теперь, когда она, вытащив память, осталась без своих знаменитых суперсил, она не сможет сопротивляться при всём желании. Впрочем, она вспомнила, что в кармане у неё лежал пистолет, который она взяла с собой, отправляясь в технический отдел…

— Сдай оружие, пожалуйста, — Моррван протянул руку. — Почему ты, кстати, так им и не воспользовалась?

— Не воспользовалась? — непонимающе переспросила Эмри, вложив пистолет в его ладонь. — Я что, собиралась кого-то убить?