-Ваше превосходительство! Не было такого, только по желанию!
-Я вижу, что у тябе за желания! Чтоб больше баб помимо женгы законной не заводил! -но потом он вдруг смягчился, -Не превосходительство надобно обращаться ко мне, ай я не генерал, а просто 'отец Николай'.
-Понятно...
-Не обижай смотри девочку, вон она как собачонка на тебя глядит предано. Видать любит. Сам то откуда эдакий герой взялся?
-Не поверите отец Николай но ниоткуда! -Александру этот аскет не от мира сего сразу внушил уважение, и он решил к обычной своей "легенде" в этот раз не прибегать.
-Так не бывает, каждый человек где-то родился, крестился и дальше... давай выкладывай служивый.
Пришлось Сашке вкратце поведать свою историю, поверил или нет сельский священник в столь странный рассказ, но расспрашивать больше не стал. Его младшая дочь, по просьбе отца, сбегала за свидетелями, и вскоре обряд бракосочетания был совершен, все прошло как положено. Особых отличий от того, что проводят в веке 21-ом, Александр не заметил, разве что освещение в церкви похуже и народу было немного. Запись в церковной книге сделала Глашу женой унтер-офицера 13-го егерского полка. Отныне и навсегда, развод для простонародья практически не предусмотрен, мужа и жену разлучает только смерть одного из супругов. Когда Александру это сказали, он вспомнил, что и его начальник, штабс-капитан Денисов никак не мог развести свою Софью с ее прежним мужем, сколько не писал в синод и не ходатайствовал. Так они и жили, фактически вместе но под разными фамилиями, и дети формально считались от того пропойцы, который к Софье даже и не притронулся на брачном ложе. Так занят был тогда чиновник, вместе с такими же алкоголиками обмыванием приданного, что не заметил, как жену у него увез штабс-капитан. Такие вот местные реалии, и Глаша тоже будет формально за Сашкой, пока его не убьют, например, а если пропадет без вести на войне, то в новый брак ей не вступить без особого разрешения Синода. Младшая сестра - Маша устроила прямо в церкви шум, раскричалась и разревелась, хотелось ей видите венец над сестрой держать, да только тогда кому-нибудь бы пришлось придерживать в руках саму девочку, не доросла еще. Священник на это внимания не обратил, дети есть дети, его больше занимало услышанное от солдата: информация о надвигающейся войне 1812 года и об отмене крепостного права в 1861-ом. Неужели все так плохо, а ведь вроде наметился некоторый прогресс в деле освобождения крестьян, нового ставленника царя - Сперанского почитали чуть ли не за революционера. От местных 'патриархальных' порядков, а иначе говоря, от дикого произвола и беззакония отец Николай был не в восторге и вместе с другими ждал перемен к лучшему. Он уже неоднократно пытался усовестить зарвавшихся помещиков в своем уезде, но в результате его же и наказали, приказав через Синод умерить рвение. Добрый и рачительный помещик, о котором так любят порассуждать господа в Петербурге, есть счастливый случай, редкое исключение, из общего правила. Огромное же большинство владельцев с точки зрения рабов таковыми не являются, но даже у помещиков, считающихся 'добрыми', жизнь крестьян и дворовых людей крайне тяжела. Получалось, что и бог и вера в него служат исключительно для удержания народа в рабстве ради обеспечения 'удовольствия господ' - этакое военно-полицейское христианство. С таким положением старик смирится не мог, в отличие от синодских чиновниках в рясах, он верил в бога по-настоящему...
Все шло своим чередом, была свадьба, впрочем очень скромная. Со стороны невесты были в основном подружки Дарьи и Глаши, а со стороны жениха Григорий, да штабс-капитан Денисов. Обручальные кольца Александр лично изготовил из серебряной монеты, хотел он было пожертвовать на такое дело последний 'трофейный' луидор, но теща запретила, крестьянам золото носить не положено. Народные деревенские свадьбы в ту пору были без особо разгула с недельными пьянками, редкое исключение - богатые торговые села, но такие можно было по пальцам пересчитать.
Жизнь потихоньку налаживалась, днем Александр обучал прибывающих из полков людей обращению с новым оружием, а вечером спешил к молодой жене. Первую небольшую партию винтовок изготовили в Туле. Аракчеев тогда просто запретил всем как частным, так и казенным мастерам заниматься работами 'на сторону' пока не выполнят его заказ, и спорить с ним решились.
С Глашей у Сашки со временем все более-менее наладилось, но постоянно приходилось соблюдать осторожность. Слишком консервативно оказалась молодая жена при любовном акте, никак ему не удавалось заставить ее принять более приемлемую положение, предпочитала страдать под Александром. Лишь один раз он ее уговорил на 'стоя-сзади', да и то случайно получилось и больше никак. Хрупкой и 'малахольной' Глаше, обычная поза явно не подходила. Ее и так считали непригодной для работы в поле, отчего к слову Сашке управляющий и уступил девку, тягло из девчонки бы все равно не получилось. Но пока страдали так, была правда у Александра надежда, что со временем положением выправится, или Глаша подрастет и окрепнет, или наконец передумает. Пока был только единственный плюс - супруга еще пребывала в том возрасте, когда забеременеть не могла физически, и не было нужды кормить ее сомнительными противозачаточными таблетками.
Но самая настоящая беда была не в этом, главное горе носило вполне конкретное имя - Мария и приходилось теперь Александру родственницей, свояченицей. Не то девочка обиделась, что венец подержать не дали, не то еще что-то, но Александру мелкая объявила настоящую войну и вела ее по всем правилам, как бы показывая, что не позволит солдату единолично распоряжаться Глашей.
-Машенька вот тебе сахарок, вот леденцы поди с ребятами поиграй, -выпроваживают ее поочередно то Александр, то сестра. Вроде бы уйдет, но потом вдруг откуда ни возьмись опять появляется, и надо же приноровилась набегать в самый ответственный момент.
Приходится в таких случайх Александру немедленно прерывать любовный акт и изображать, что якобы просто обнимает Глашу, заодно потихоньку незаметно подтягивать и застегивать штаны. А эта мелкая пакостница еще радостно и ехидно улыбается, однажды он выдержал и даже за ремень сгоряча схватился, но жена не дала тогда наказать любимую сестричку. Ночью получалось еще хуже, спит Машка вместе с сестрой и сон у нее чуткий, лишь под утро полностью отрубается, вот тогда на пару часов и удается Александру заняться супругой. И так пять-шесть дней в неделю, по выходным появляется Дарья и можно хоть ночью отделаться от прилипучей Марии, отдав ее на попечение матери. Под конец придумали хитрый трюк, Александр вроде бы уходит на полигон, но на самом деле прячется в лесу за деревней и там поджидает свою ненаглядную Глашеньку. Так на смех всей деревне все они все лето по кустам и скрывались от бдительной Машки. И Александр с ужасом прикидывал, что же придется делать осенью и зимой, когда погода, мягко говоря, не благоприятствует любовным похождениям на природе.
-Боится она, что сестру у нее заберешь? -предположила тогда Дарья, сама Машка сколько не пытались расспросить, объяснить свое поведение никак не захотела, а может и просто не смогла, -Не хочет поди отдавать?
Александру однажды пришло в голову, что девочка его самым натуральным образом ревнует, как бы то ни было, но жизнь она молодоженам отравляла качественно.
Ближе к концу мая, когда наступили почти летние дни, Сашка вспомнил, что как-то ни разу не видел свою жену без одежды. Когда занимались любовью, Глаша никогда полностью не раздевалась, обычно девушка лишь приподнимала до живота подол одежды. Мытье в маленькой сельской баньке не в счет, там то Глаша стыдливо веником прикроется и зажмется в уголок, то Машка лезет на руки с упорством достойным лучшего применения, и все это при скверном освещении огарком сальной неимоверно коптящей свечи. Нет, где еще может быть такая ситуация, человек женился, и даже ни разу не видел супругу голой, да он даже тещу случайно в "одеждах Евы" застал в предбаннике. Послала его туда Глаша за чем-то, не подумав, что матушка у нее еще не закончила мыться, а вот законную 'половину' - пока никак... Моментально у унтер-офицера созрел коварный план и однажды он якобы случайно предложил молодой жене сходить на пруд освежится. Какие в начале 19-го века купальные костюмы, да еще в деревне - сами можете себе представить, только те что у Адама в раю были, придется скромнице по-любому показать мужу свои прелести.
