Кеннеди залезла к Трумэну на колени и прижалась к нему.
— Нам лучше уложить этих ребят спать, — Джемма начала собирать свои вещи.
— Ты думаешь, я порчу детей? Я слишком сильно их защищаю?
Вопрос возник спонтанно, и Джемме понадобилась минута, чтобы понять его смысл. Она перекинула сумку через плечо и посадила Линкольна себе на ногу, поняв, что вопрос не возник внезапно. Это было отражением его заботы о Куинси.
— Ты собираешься начать принимать наркотики?
— Нет, — ответил он с отвращением.
— Ты собираешься игнорировать их, избивать, заставишь голодать или…? — она замолчала, когда в его глазах увидела понимание сказанного. — Я не думаю, что находишься в опасности, питаясь помочь кому-нибудь встать на ноги. Ты не принимаешь по отношению ко мне никаких запрещенных методов безопасности, Тру. Твоя любовь является моей защитой. Это совсем другое.
Глава 23
— Я считаю, что этот шкаф — идеальный, — сказала Джемма, указывая на высокий шкаф для новой спальни Трумэна. — В нем много выдвижных ящичков, а темное дерево выглядит так же мужественно, как и ты.
Трумэн обнял ее со спины, радуясь тому, что выпало несколько часов наедине с Джеммой, даже если они просто прогуливались по магазинам. Ему не нравилось оставлять детей, но он прекрасно знал, что они находятся в хороших руках — Дикси и Кристалл. Завтра будет проходить ежегодный благотворительный вечер, и у них не будет возможности провести время вместе.
— А как на счет шкафа для моей девушки? Разве нам не нужно что-нибудь женское? — он перебросил ее волосы на одно плечо и поцеловал в изгиб шеи, чувствуя, как бьется пульс под его губами.
— Я не против хранить вещи на тех полках, где и сейчас. К тому же, я должна была обратно перевезти на свою квартиру часть летних вещей, для того чтобы освободить место для вас, ребятки.
Он повернул ее в своих руках и посмотрел в глаза женщине, которую встретил благодаря пеленкам и детскому питанию и полюбил всего за одну секунду. Пряди коричневого и золотого цветов обрамляли ее прекрасное лицо, а ее улыбка — Боже, ее улыбка — вызывала дрожь и направляла бабочек порхать по всему его телу. Последний пазл окончательно соединил его жизнь. Прошла неделя с тех пор, как он ездил навещать Куинси, и три недели, как Куинси находится на реабилитации. Сегодня утром он разговаривал с его врачом, и она заверила его, что Куинси делает большие успехи, хотя и борьба с личными демонами давалась ему тяжело. Трумэн слишком хорошо был осведомлен, что это за демоны, потому как он ежедневно пытался раскрыть свою тайну. В последнее время это давалось ему все тяжелее. Каждый раз, когда он смотрел Джемме в глаза, ему хотелось рассказать ей правду о том, что случилось на самом деле в далеком прошлом. Он ненавидел тот факт, что между ними были тайны, но что сделано, то сделано. Он никогда не пожертвует Куинси, чтобы очистить свою совесть.
И теперь, держа в руках любимую женщину, несмотря на все его убеждения, его прошлое, он сосредоточился на их будущем, а не на прошлом, которое уже ничего не значит.
— Мне нравится, что твоя одежда лежит в моем шкафу, — он поцеловал ее в губы, — и мне нравится, когда твои вещи находятся в моей квартире.
Он прижал ее к шкафу, схватил рукой ее за задницу и прижался к ней бедрами. Они были одни в кладовой магазина. Он снова ее поцеловал, дольше и глубже, прежде чем почувствовал, как она прижалась еще ближе к нему, обняла и застонала ему в рот, выпуская весь воздух из легких.
— И я обожаю тебя, находящуюся в моей постели, — сказал он, целуя ее в шею. Она откинула голову назад, предоставляя ему лучший доступ к шее, которую он как будто хотел поглотить, — И я хочу тебя в своей постели каждую ночь, — он провел языком по чувствительному месту за ухом, получая взамен сладкую дрожь ее тела. — И я хочу просыпаться с тобой в моих объятиях руках каждое утро.
Он продолжал прокладывать дорожку поцелуев по ее шее. Она ухватилась за него, когда он запечатлел поцелуй у основания шеи, он наслаждался ощущением ее сбившегося дыхания и учащенного пульса, буквально смаковал все это. Она схватила его за задницу и качнулась напротив него, горячо шепча:
— Тру, ты сделал меня мокрой.
— Ммм, — он скользнул рукой под длинную хлопчатобумажную юбку, провел рукой поверх кружевных трусиков, покрывавших ее идеальную попку, и между ног, поглаживая центр ее желания. — Боже. Теперь мне хочется опустить на колени и довести тебя до сумасшествия.
Она вздрогнула от его слов, и издала беззвучный вскрик, который буквально завибрировал в жилах. Его губы обрушились на ее, одновременно он протолкнул пальцы в ее жаждущую киску. Воспользовавшись тем, что они здесь одни, он украдкой искал для них место уединения, где бы он смог довести ее до экстаза, ее бедра начали покачиваться вместе с его движениями. Он любил то, как она двигалась. То, какая она на вкус. То, какая она мокрая, горячая и готовая к его прикосновениям.
— Мне нравится трахать тебя, — сказал он, — Своим ртом, своей рукой, своим членом.
— Боже мой, — прошептала она, затаив дыхание, — Да, пожалуйста. Я хочу все.
Из его легких вырвалось рычание, и он увлек ее в еще один будоражащий его член поцелуй. Он подняла ее ногу на свое бедро, ее бедра качнулись, и сладкие голодные стоны поплыли из ее уст.
Она царапала его спину, выгибаясь всем телом.
— Там, да. О, Боже. Да, — выдохнула она между поцелуями.
В следующее мгновение она взорвалась. Он поглотил ее крики, грубо целовал и любил ее каждую чертову секунду. Всю ее. Всю их совместную жизнь.
Ее голова снова откинулась, и она сглотнула.
— Трумэн, — сказала она, затаив дыхание. — Боже, — ее глаза лихорадочно метались по демонстрационному залу. — Ты хорошо умеешь быть плохим мальчиком.
Он рассмеялся и снова поцеловал ее. Когда он вынул свои пальцы, она ахнула, а когда он вылизал их до чистоты, она обессилела в его руках. Он снова поцеловал ее, смешивая ее вкус со вкусом ее губ.
— В уборную, быстро, — сказал он торопливо, не в силах ждать больше ни секунды, прежде чем окажется похороненным глубоко внутри нее. Он взял ее за руку и пошел в направлении уборной в задней части магазина.
Они поцеловались, и она хихикнула, когда он толкнул дверь в мужскую уборную.
— Я никогда раньше этого не делала.
Трумэн запер дверь. Ее юбка упала к ногам вместе с ее кружевными трусиками, и она снова прикусила свою сладкую нижнюю губу, а ее зеленые глаза были невероятно соблазнительными. Ее волосы были взъерошены, свитер сполз с одного плеча, и ее сладкая, блестящая киска была голая и готовая его принять. Джемма была интригующей смесью бесхитростной невинности и дикой искусительницы.
— Веселого Рождества, сладкая. Ты невероятно грешна, — он расстегнул брюки и спустил их до колен, давая своему большому члену выход на свободу, прежде чем захватить ее губы в долгом, страстном поцелуе.
Ее спина с глухим звуком встретилась со стеной, как только поцелуй стал более диким и торопливым, а его руки переместились на ее голую задницу, поднимая ее и заставляя обернуть ноги вокруг его талии. Когда она опустилась на его член, все ощущения еще больше усилились. Они трахались жестко и грубо, стонали и кричали в безрассудной отстраненности, место, где они слились в страсти, отошло на дальний план. Не осталось ничего, кроме страсти, несущейся по венам Трумэна, и похоти, которая свернулась у основания ее позвоночника.
Джемма, была дикой, крича: «Да!Да!Да!», когда он прижался к ее бедрам и врезался в нее, вытолкнув ее освобождение наружу. Ее голова откинулась назад, и она закричала громче, когда достигла пика, ее эротические мольбы потянули его через край, опустошая полностью. Его сердце было переполнено чувствами к Джемме, и было наплевать на весь окружающий мир.
— Я люблю тебя, малышка, — выдохнул он. Тяжело дыша, он коснулся ее губ своими. Она была так прекрасна, когда смотрела на него сквозь похотливую и сытую дымку страсти. — Переезжай к нам. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом с нами.
