Она включила светильник, висящий в изголовье кровати, легла поверх покрывала и раскрыла книгу наугад.

«Дион из Архосса предполагал, что существует бессчётное множество миров, невидимых для наших глаз, недоступных нашему слуху, но пребывающих в том же пространстве, что и мы. Поскольку Промысел Творца не имеет предела, каждому из них Господь дал свои законы. Порой миры соприкасаются и снова расходятся, но ничто не проходит бесследно. Обыденность одного мира становится магией другого, и силы, не поддающиеся объяснению, обретают новых хозяев. Так ли это – нам не дано знать наверняка. Возможно, это была просто попытка дать объяснение необъяснимому, но не исключено, что древнему ахайскому философу было открыто нечто неведомое нам.

Не секрет, что среди прочих были и есть люди, надёленные способностью проникать за пределы нашего мира, черпая силы из иных сфер, люди, чей взор способен устремиться и в прошлое, и в будущее. Для одних это – дар, для других – наказание, для третьих – плод долгих трудов. За тысячелетия истории человечества мудрецы и везунчики нередко находили ключи от дверей, за которыми скрываются иные измерения или непостижимые нам силы. Законам природы, как и всяким иным правилам, свойственны исключения, и, вероятно, это было заложено в изначальный Замысел.

После Третьей Галльской войны на всей территории Ромейской Империи при епископатах провинций были созданы миссии Священного Дознания, которые вплотную занялись искоренением магии, ясновиденья и ведовства, поскольку решением Собора в Равенни все перечисленные явления были признаны кознями Нечистого. За три с половиной столетия трибуналами Священного Дознания к смерти было приговорено более 188 000 человек, либо не признавших своей вины, либо отказавшихся от покаяния. Едва ли можно отрицать, что в те времена было немало поборников и адептов так называемых Чёрных Культов, творивших реальное Зло, совершавших кровавые ритуалы, культивировавших распущенность и жестокость. Но всё-таки автор склонен считать справедливыми слова Симона дю Голли, старшины Цеха Магов вольного города Монбар, сказанные им на дыбе и зафиксированные в протоколе допроса: «Никто не вправе судить меня за то, что я пытался понять сущность бытия и пользовался силами, которые открыл в себе и вовне себя. Если бы Господь желал уберечь нас от прикосновения к Тайным Знаниям, Он сделал бы это без труда. В Его власти сделать так, чтобы Силы были недоступны никому из смертных. Испытание, которое Он нам послал, состоит не в том, прикоснёмся ли мы к открывшимся нам Силам, а в том, зачем и ради чего мы будем их использовать…»

Раздался осторожный стук в дверь. Лейла отложила книгу и села на кровати. Кого ещё несёт на ночь глядя? Наставники обычно в неурочное время не беспокоили, из сокурсников едва ли кто-то мог решиться на столь поздний визит, а уборщик обычно заходил с утра…

– Кто там?

– Я извиняюсь… – Дверь слегка приоткрылась. – Лейла… Сестра… Можно войти?

Теперь всё было ясно. За дверью стоял Маркел Сорока, трижды судимый за квартирные кражи и дважды – за мошенничество, проходивший по делу двухлетней давности как отец Зосима, предстоятель Катакомбной Церкви Свидетелей Чуда Господня, секты, заманивавшей в свои ряды отпрысков состоятельных семейств с целью личной наживы. Лейла почти полгода посещала службы, старательно, со слезами умиления на глазах, пела «духовные гимны», больше похожие попсовые шлягеры, делала необходимые взносы, а когда приходилось лобызать руку «предстоятелю», ей казалось, что ведьмы на шабаше испытывают не больше радости, целуя под хвост Хозяина. Но работа есть работа, и порой ради дела приходилось идти и на большие жертвы. Кстати, возможно, до «преподобного отца Зосимы» так и не дошло, что Лейла была внедрённым агентом, может быть, он до сих пор считает её одной из своих бывших прихожанок.

– Заходите. – Она запахнула халат из хуннского шёлка и повернула регулятор светильника до упора, так, чтобы свет добрался до дальнего угла комнаты.

– Сестра моя, дочь моя… – Он двинулся к ней, распахнув объятия, но, заметив, что она не поднялась ему навстречу, замер на полдороги. – Ну разве не чудо, что мы встретились здесь? Разве не чудо…

– Маркел! – Лейла решила сразу внести ясность в ситуацию. – Насколько я слышала, органы дознания уже убедили вас в том, что вы – жулик и проходимец. Может быть, не стоит начинать всё сначала?

– Не стоит, Лейлочка, конечно, не стоит. – Маркел сосредоточенно провёл ладонью по лысине. – Я, собственно, и пришёл поблагодарить за твои старания. Если б не слаженная работа наших славных органов, я так и пребывал бы в своих заблуждениях, утопал бы во лжи, низменных страстях и корыстных побуждениях.

– Во-первых, я не на работе, а во-вторых – не ваша прихожанка, так что не надо фамильярничать, – остудила его Лейла. – Говорите, зачем пришли, и выметайтесь. Я занята.

– Простите, простите… Ну, зачем же так… Я, в самом деле, искренне раскаялся и теперь, как видите, служу обществу. Стараюсь служить… Просто, знаете ли, я здесь уже неделю и, при всей своей коммуникабельности, никак не могу наладить ни с кем приятельских отношений. А это, как я понял, один из критериев последующего отбора. Я, знаете ли, заинтересован более, чем кто либо ещё… Я уже немолод, знаете ли… Пятьдесят пять скоро… Если меня признают годным для выполнения миссии, обещали и все судимости снять, и обеспечить жильём, и в гражданских правах восстановить, приличную пенсию, опять же… Если захочу, обещали с трудоустройством помочь. Давно, знаете ли, мечтаю стать завхозом или управдомом… Вернуть желаю уважение. Да.

– А я здесь при чём?

– Вам, я вижу, тоже здесь слегка не по себе. Скучновато вам здесь. Не того ждали. Не того… – Маркел старательно изображал сочувствие, и Лейла, справедливости ради, отметила, что в актёрских способностях ему трудно отказать. – Я, знаете ли, тоже пока не вполне понял, в чём суть программы и какова её цель. Хочется порой проявить инициативу. Да… Я краем уха слышал, что это здесь тоже поощряется. Но один, знаете ли, не могу решиться…

Бывший аферист явно собирался втянуть её в какую-то авантюру. Неймётся старому жулику, ох, неймётся…

– Даже связанный по рукам и ногам, он думал об одном: что бы здесь стибрить, – процитировала Лейла фразу из недавно прочитанной книги. – Уходите, Маркел. Мне пора спать.

– Не смею мешать, не смею… – Маркел начал медленно пятиться к двери. – Я только хотел сказать… Я сделал некоторые выводы. Хотелось бы поделиться.

– Завтра. Всё завтра.

– Днём нас никто наедине не оставит, а я бы не хотел, чтобы меня услышал кто попало. Мы же в некотором роде свои люди…

– Предупреждаю: у меня неплохая подготовка по рукопашному бою, и моих дамских сил вполне хватит, чтобы превратить вас в бесформенный мешок с костями.

– Здесь хранятся древние артефакты. Я знаю – где. – Он был уже почти у выхода. – Представляете, Лейла, здесь находится Жезл Младигора, Кубок Бража, Свирель Пана, Трубка Хой-Маллая…

– Мне это неинтересно.

– Неправда! У вас, Лейла, пытливый ум, и вам не может быть это неинтересно. Здесь ещё Кольцо Сигурда, Посох Хорива, Лира Бояна.

– Прекратите нести чушь. Всё это в Палате Древностей в Новаграде, я сама видела.

– Нет, Лейла, там копии, я точно знаю…

Мягкая тапочка с несвойственным ей грохотом ударила в дверь, за которой скрылся старый жулик, так и не успев договорить. Впрочем, ему ещё хватило наглости быстренько заглянуть в комнату и пожелать Лейле спокойной ночи.

– Майор, вас прикомандировали к нашему подразделению вовсе не затем, чтобы вы нам байки травили, а для дела. Даю вам ещё сутки, и чтоб подробный отчёт о мобилизации йокских шаманов был готов, а сами шаманы через три дня должны быть здесь. – Дина Кедрач, полковник Спецкропуса Тайной Канцелярии Посольского Приказа, в прошлом году назначенная начальником сектора по противодействию аномальным явлениям и потусторонним факторам, была рассержена не на шутку, причём преимущественно на себя. Матвей Сохатый, недавно произведённый в майоры, до сих пор казался ей сотрудником исполнительным, инициативным и достойным всяческого доверия. Но теперь он почему-то настойчиво игнорировал прямой приказ, упорно не принимал никаких действий, направленных на его выполнение, и при этом всю прошедшую неделю заверял, что ситуация находится под полным контролем и беспокоиться не о чем.