***

Пролетая столь стремительно знакомые земли, озера, горы, я интуитивно огибала каждый выступ, помня об ощутимом препятствии почвы. Земли не только на равнинах осязаемы.

Я пыталась не пускать волненья, пока не прибуду, но чем меньше становилось расстояние до больницы, тем упрямее холодок отрицательных эмоций блуждал по рукам, мешая сосредоточится, заостряя панику. Окно палаты все приближалось. Еще несколько секунд, мгновенье.... Я на месте.

Много же изменилось. В комнате разрядами витали остаточные волны страха, гнева, отчаянья. Те же цвета, что и в тот раз, в первый день, когда на моих глазах в больницу вкатили израненного человека. Но сейчас, чувства сильнее, ярче. Как же они искрились в сам момент опасности?

А я похудела. Под глазами образовались темные круги, щеки впали. Волосы потускнели, потеряли свойственную им шелковистую мягкость.

Я попробовала коснуться своей щеки. Кожа пугающе бледна. Могла ли я что-то сделать. Что-то, что имело бы смысл, что-то настоящее, видимое и имеющее значение не для меня одной? Почему вдруг накатило подобное желание...? Это так несвойственно мне. Думать о ком-то. Стараться даже для себя самой. Но сейчас, я хочу сделать что-либо, благодаря чему на лицах отразится улыбка. Не тот испуг, не осуждение. Но...

Мои пальцы в нежном жесте прикасаются к ставшей пепельной коже. Она, будто перламутровый фарфор, под тусклым светом не большого светильника больничной палаты, создавала жалостный образ умирающей бедняжки. Странно было смотреть на себя, ставшей таковой, олицетворяющей весь тот прообраз окружающего мира, каким он воспринимался мною ранее.

Не хохма ли, что реальность оказалась жестокой, но яркой, искрящейся магией сотни алхимических происков?

Мое тело откликнулось. Я почувствовала наливающуюся теплом связь между нами. Совсем забыла, что мы есть целое. Я смелее коснулась щеки, пальцами поглаживая правую сторону лба, с тем, убирая мелкие непослушные волоски к вискам. Я ощущала, как они разглаживаются, отступая от прежней грубой текстуры. Как кожа становится мягче, как растет пульс, учащается сердцебиение, стремительнее прогоняя кровь по сосудам, возвращая легкий румянец, послабляя болезненную серость. Нити окрепли.

"Хотела ли я вернуться? Чувствовала, что нет"

От первого контакта, тяжело было оторваться, но медлить не стала. Отняв ладонь, я уже на периферийном уровне, посредством связи нитей, понимала, в каком именно состоянии находится или будет находиться мое тело. Во многом это зависело от безопасности или смятения меня самой - проекции души.

Находится там, и взирать на себя дольше, не позволило любопытство. За дверью палаты послышался шум голосов, плач иных душ, мрякотный холод оттенков.

Неужели случилось что-то, чего я не пыталась предусмотреть?

Пройдя сквозь дверь, обнаружила свою мать, сестру. Они сгорбившись, сидели вблизи друг друга на скамье у противоположной моей палате стены. Лицо матери спрятано в ладонях, сестры же на ее плече. Они судорожно всхлипывали, пытаясь успокоить шумное дыхание. Будто все зло оставлено позади, но сердце до сих пор неспокойно, ибо помнит.

Отец, он стоял рядом со мной. Так уж получилось. Облокотившись рукой о стену и спрятав глаза, уткнувшись лицом в изгиб локтя, он так и не отнял другую руку, чуть ниже, кулаком прижатую к потрескавшейся штукатурке.

Их боль заставила замереть на месте. Я хотела докричаться, уверить, успокоить, что все в порядке, но знала - не смогу. Я не попыталась, понимая - разочарование себя не оправдает.

Можно ли сказать, что я выросла? Сколько бы скорби не было в сиим признании, но так и есть. То по моей вине, или насильно, но скрывающая взгляд дымка наивности отступила.

Поодаль проходил тот самый врач. В его руках находились папки, документы, ручка, вокруг шеи спадая на грудь, висел стетоскоп. Он выглядел уставшим, не только внешне, но внутренне измотан также. Аура просвечивалась, будто все силы были брошены на помощь и поддержку здорового вида лица, трезвости ума...

Похоже, все закончилось. Врач лишь головой мотнул в сторону родителей. И так видно, ему нечего больше им сказать.

Да вот только, меня разбирало любопытство.

"Узнать, что случилось в тот случай, здесь - предстояло задачей не сложной. Ошеломляющей..."

Я подошла ближе к тому мужчине. Думала, может свезет и документы, которые он держал, содержат информацию обо мне. Глупо было на это рассчитывать. В их профессиональных терминах я не смыслю, о почерке вообще молчу.

"Снова произошел факт, названный первым опытом"

Я впервые приблизилась к человеку с конкретным желанием. Целью узнать, получить что-то от него. Как он рассудил, какие выводы, прогнозы, какие слова присужденные родителям вертятся на его языке?

Аура доктора была столь слаба, я чувствовала, что могу коснуться чужого разума. Все необходимое, лишь протянуть руку, послав собственную энергию, силу к посторонней душе. "Но, не обманывают ли меня чувства, не являются ли они болью безысходности?".

Не задумываясь над возможным разочарованием, я попыталась. Направила взгляд на его, вложив силу сути желанья.

Его душа откликнулась, добровольно открыв мне все необходимые детали касающиеся вопроса.

У этого человека и в помыслах не было скрывать всю тяжесть моего положения. Обо всем, что происходило во время приступа двадцать пять минут назад. Ничего. Он желал быть честным, но знал.... Мои родные не захотят на самом деле, не должны знать все. Страдания, ведомые правдой не всегда заслужены. Он считал, что такие люди не заслуживают страданий, что боль и отчаянье не стоят их! Но ничего не мог исправить, ничем помочь. По его мнению, из комы я могу и не выйти, скорее всего, что так и не приду в себя. Хоть шанс и есть - призрачный, но реальный. Еще один парадокс.

Не знаю, когда и как у меня это получится. Ведь в свое тело, даже по зову нитей я не могла вернуться, не могла повлиять на него больше, нежели восстановить связь или убрать несколько непослушных волосков. Теперь понимаю. Реально все, что в моих силах - не дать скончаться собственной плоти, время от времени приходя суда, излечивая, возвращая ему силу, подпитывая жизнью.

Может быть, зная, что мне не угрожает очередная остановка сердца, родные будут чуточку спокойнее? И у меня будет повод наведываться к ним, игнорируя стыд перед единственными людьми, которые искренне любили и боялись за меня.

Чем я отблагодарила их за собственную жизнь, как распорядилась ею? К чему привел мой образ действий? Меня дважды, чуть не убили. И причины все, они столь глупы, что почти не реалистичны. Но последствия..., подвели к еще более ужасному исходу, нежели могла представить. Наивность спала, теперь я, во всех смыслах увидела себя со стороны, и чего это стоило? Так не должно было произойти. Но выбором, не раз, вовремя я не воспользовалась.

Я ушла. Пешим шагом за несколько недель, преодолела расстояние до океана. Я шла среди людей, смотрела на них, наблюдала, пыталась понять, найти верное направление в коим следует мыслить, чтобы стать ближе к внемлению причин и следствий поступков, на которые те решаются из часу в час.

Все труднее было определить взаимосвязь между их настроением, действиями, желанием по цвету ауры и результату, которого они в итоге добивались, не радуясь исходу. Крайне редки случаи обратные более частым.

Противная сторона эмоций возобладала над чувством доверия, честностью. Помышляя одно, люди вершили иное.

Индивиды чувств опрятных, не ранили себя несоответствием и внутренним противоборством. Те шли с улыбкой искренней, невосприимчивой.