— А почему выбрали именно его? — уточнил я.

— Потому, что так было надо.

— А кому надо?

— Коля, это больной для меня вопрос. Хочешь узнать — поговори с папой.

— Он рекомендовал его?

— Коля, ну что ты издеваешься надо мной? Там такая стая в этом вопросе участвовала! Поговори с папой!

— Хаш, не злись. Просто я же должен знать, чего ожидать от детей?

— А это тут причём?

— Дети будут похожи на отца. Значит, будут такими же агрессивными и злобными?

Хвост дёрнулся, а уши замерли в позе «Ты это серьёзно?».

— Он совсем не злобный и не агрессивный! А впрочем… Нет, это уже не важно. Нет, не думаю, что это скажется на детях. Любую злобу и агрессию можно эффективно использовать, и кроме них у детей будет целая шкура других свойств. Коля, правда, не вороши этот комок. Поверь, что там выбирали много умных хаарши из целого ряда кандидатов. Может, тебе достанутся и не самые породистые дети, но лучшие из тех, кем можно безнаказанно рискнуть.

— Я понял. В общем, лучший из тех, кого не жалко.

— Примерно так.

Из суматохи сборов меня выдернул Урриш.

— Пойдём, покажешь, как работает твоё человеческое оружие.

— Урриш… Тебе настолько любопытно?

— Ничуть.

— Тогда, может, я пока не буду его демонстрировать?

— Я уверен, даже готов рискнуть своим хвостом, что ты ни разу не проверил своё оружие на боеспособность. А он вообще исправен?

— Жаль, надо было поспорить на твой хвост. Был бы у меня сейчас такой роскошный и пушистый… Конечно, проверял! И проверял, и учился заряжать, и целиться… И даже из кобуры выхватывать красиво. А вот проверки не устраивал. Во-первых, это очень шумно. А во-вторых, где? Он же очень мощный, разобью что-нибудь лишнее.

— Зачем, интересно, в тебя вложили язык, если ты им не пользуешься?

— Ну… Не знаю, Урриш, это и правда слишком сложно: копаться в себе. Я не хотел беспокоить вас потому, что мог опять сказать что-нибудь не так и не то…

— Бояться ошибок — самый короткий путь к ним. Ты же в храме! Здесь нет безгрешных и всеведущих, и мы не таковы. Разве тебя ругают за твои ошибки?

— Нет, но само упоминание их достаточно неприятно.

— Ах, просто упоминание. Ты считаешь, что лучше промолчать, когда кто-то идёт к краю пропасти, чем укусить его замечанием об этом?

— Ну… Нет, не считаю…

— Ты трус. Ты боишься даже собственных ошибок. Хотя должен быть им благодарен. Ведь только благодаря ошибкам мы становимся мудрее. Безошибочный не развивается! Но, коль твою нежную шкурку так ранят упоминания о твоих ошибках — пожалуйста, дай мне посмотреть, как работает твоё оружие. Что тебе для этого надо?

— Прочную стенку. И что-нибудь, что не жалко разбить.

Урриш обеспечил мне глиняный горшок и приватность — комнату в одном из помещений храма. Я достал пистолет, снял с предохранителя, прицелился…

Бабах!

Да, жрецы всегда правы. Так что переспорить их трудно и по этой причине. Хаарши принюхался к результату выстрела, подошёл и посмотрел на обломки кувшина, нашёл дырочку в стене… А я трясся от восторга. Вот как он стреляет! Я испытал свой пистолет в действии, и это было действительно нужно. Сейчас я знал и отдачу, и звук выстрела, и даже то, что могу попасть.

— Дашь разок попробовать?

— У меня осталось всего девять выстрелов.

— Почему?

— У него десять патронов в обойме. Больше нету.

— Тогда не надо, — жрец спокойно вышел. Я несколько секунд смотрел в дверь, но потом решил всё-таки убрать за собой.

Почему я не дал выстрелить Урришу, хотя тому явно хотелось? Ведь на этого урода хватит и одной пули!

А если не хватит? — вдруг спросил я сам себя. Действительно, я уверен, что с одного выстрела убью кого-нибудь? И тут же навалился мандраж: а смогу ли вообще выстрелить? А что будет, если?..

Кошмар, что со мной творится?

Выехали рано утром, ещё солнце не встало. На этот раз поездка на стардаа не вызывала вообще никаких эмоций. Транспорт и транспорт. Честное слово — не до этого!

Королевский дворец в любом, наверное, мире — место помпезное. Или хотя бы многолюдное. Насчёт «помпезности» мне очень сложно судить, потому что это хаотическое нагромождение… Или нет… Наверное, это всё-таки не хаос, просто непривычный мне порядок вещей. В общем, объектов для восприятия было множество, но я не понимал, какие из них носят декоративный характер, а что — функционально. Сказать, что я был восхищён, как, например, китайскими пагодами — не было такого. Но и на пирамиды ацтеков это сооружение было непохоже. Наверное, так и должно быть: уникальная архитектура.

А вот стража у ворот во всех мирах, наверное, одинакова. В смысле, что она есть. К вопросам безопасности здесь относились очень серьёзно, не стесняясь никого обидеть. И если к завсегдатаям дворца никаких вопросов не возникало, то нас, новичков, проверяли дотошно, включая залезание под лаар, обнюхивания и сверку с какими-то записями. Я делал вид, что ничего не понимаю, иногда повторяя по-английски:

— I'm a man, I'm inviting to Queen.

Ничего подобного! Охрана дворца королевы прекрасно осведомлена о приглашённых. Мне посоветовали не валять дурака, иначе дорого обойдётся. Потому что человек Коля, допущенный во дворец — прекрасно знает Высокий Язык. Поэтому либо я демонстрирую знание языка, либо обвиняюсь в шпионаже и прочих нехороших деяниях…

Я переглянулся с Хашеп. Та чуть кивнула левым (дальним от стражи) ухом.

— Попроси его пригласить меня в караулку.

Как бы ни была умна моя хаарши, а этого манёвра и она не поняла. Но попросила. Стражник засопел, дёрнул хвостом… И всё же решился.

— Я не могу демонстрировать знание языка, — просветил я слишком дотошного охранника. — Поэтому я, конечно, его знаю, но мне приказано не слишком часто применять свои умения.

— Кем приказано?

— Ну, не то, чтобы приказано. Но хаал Смаарр посоветовал не блистать этим умением налево и направо.

— Знаешь, что?! Сюда тявкать не ходят! Подумаешь, человек! Нам с тобой нюхаться некогда! Иди отсюда!

Я вышел и пожал плечами.

— Меня не пускают.

Наша группа задумалась.

— И что ты предложишь сделать?

— Я предложу развернуться и уйти. Всем. Если не приду только я — возможно, только обрадуются. Если на аудиенцию не попадёшь ты — то, как минимум, поинтересуются, приходила ли и куда делась?

Хашеп развела уши в знаке «сомнения и скепсис».

— Я бы не хотела начинать знакомство с нашей семьёй в таком ключе.

— Тогда я слушаю твои предложения. Только давай отойдём подальше и там обсудим. Скажи ему, что мы уходим.

— Хорошо, мы уходим — грустно сообщила Хашеп стражнику, мы развернулись и направились обратно.

— Ушами не крути!

Ухо, развёрнутое назад, повернулось вперёд. Хорошо всё-таки хаарши, там, где человеку нужно оглядываться — достаточно повернуть ухо. Не так заметно, но всё равно.

— Коля, ты мне можешь сказать, что ты задумал?

— Я сказал стражнику, что твой папа мне посоветовал не говорить на вашем где попало.

— Обман такого уровня может раскрыться очень быстро. А за подобное можно и хвоста лишиться.

— Мне ли беспокоиться об этом?

— У тебя есть масса других слабых мест. И не думай, что я для тебя могу служить хоть какой-то защитой. Тут самой бы при хвосте остаться…

— Жестокий у вас всё-таки мир! Такой красоты лишать!

— Это хороший повод задуматься, прежде чем что-то делать. А ты?..

Мимо нас пробежал и резко остановился хаарши в доспехах.

— Приказ для вас — срочно вернуться обратно!

Мы переглянулись, молча повернулись и выполнили приказ. Похоже, стража тоже поняла, что перебдела.

А может, что-то ещё случилось.

Я смог в полной мере оценить, насколько храм отличается от правительственного центра. В храме люди… ой, то есть, хаарши — спокойные, уравновешенные. Не пристают, в рот (и под хвост) не заглядывают. Знают то, что знают, но молчат об этом.