— Да хватит сочинять… О палочке Рита как-то упомянула в разговоре. Красотка, перестань цепляться ко мне из-за каждой мелочи.

Белла немного смягчилась.

— Ладно, тролль с ней, с Ритой… Слушай, а ты хоть заметил, что метка начинает оживать?

— Да ну?

Чтобы она от меня отстала, я даже оттянул рукав и уставился на метку. Такая же, как была все эти годы… Светлая, почти сливается с кожей, будто выцвела.

— Она стала немножко четче, — с торжеством заявила Белла.

Уж не знаю, где она это усмотрела.

— И нагревается! Что это, как не доказательство?

— Еще бы не нагревалась — в такую-то жарищу… Белла, да посмотри на себя — ты же полную ерунду несешь!

— Ах, так? — она фыркнула и вскочила на ноги. — Хорошо, я больше и слова не скажу! А ты как был кретином, так и остался! Но знаешь, на этот раз я с тобой согласна. Действительно, рассказывать Гарри правду рано. Он должен сам вспомнить.

— Я же совсем другое имел в виду! — не выдержал я. Но Красотка только отмахнулась и ушла.

Мне оставалось только плюнуть с досады. Наведя в зале порядок, я запер дверь и побрел в ванную, а потом зашел к Гарри.

Здесь было так тихо, что после пронзительного голоса Беллы с непривычки даже не по себе становилось. Шторы в спальне были задернуты, и сквозь них слабо пробивался утренний свет, да еще неярко горела лампа над террариумами. Хаски, лежавший на коврике рядом с кроватью, приоткрыл глаза, посмотрел на меня и опять уснул.

Гарри тоже крепко спал, спрятав лицо в подушку и свернувшись клубочком, будто хотел стать совсем маленьким. Рядом на постели дремала вчерашняя гадюка. Я осторожно, чтобы не потревожить змею, поправил сползшую простыню и огляделся. На столике возле кровати, где обычно стояла колдография Поттеров, было пусто. Подумав, я подошел к окну и выглянул наружу — так и есть, вон она, внизу в траве.

Я призвал колдографию, и она послушно прилетела в руки. Стекло треснуло, но сама картинка осталась цела.

На этом снимке всегда царила осень, и место было непонятное — то ли парк, то ли площадь. Видна была лишь часть мостовой и пустой высохший фонтан. Обычно Лили и Джеймс появлялись здесь вдвоем — вальсировали, разговаривали или просто сидели на краю чаши. Сейчас Лили нигде не было видно, а Джеймс, сгорбившись, сидел на каменной кромке фонтана. Потом словно почувствовал мой взгляд и поднял голову.

Мне показалось, что он порядком пьян — если, конечно, покойникам на Авалоне есть, где нагрузиться. Прищурившись, Джеймс долго разглядывал меня. Потом показал мне средний палец.

Я пожал плечами, спрятал колдографию в карман и вышел из спальни, тщательно закрыв за собой дверь.

Глава 5

— Если победили индейцы, они будут бить в тамтам. Это у них означает победу.

Незадолго до этого Сми как раз наткнулся на тамтам и теперь на нем восседал.

— Как же, сейчас, услышишь ты победный тамтам, — пробормотал он себе под нос.

На следующий день я попытался поговорить с Гарри, чтобы сгладить первое впечатление. Мол, мы с его родителями были по разные стороны баррикад, но шла война, а на войне у каждой стороны своя правда. В конце концов, кем бы ни были настоящие родители Гарри, мы любим его таким, какой он есть, несмотря ни на что. Получилось не слишком удачно. Он, конечно, все это выслушал, но молча, и вообще как-то замкнулся в себе. Только спросил, зачем мы его взяли. Вопрос, которого я так боялся… Я сказал, что мы давно хотели ребенка, но Гарри, кажется, не поверил. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь эта ложь не выйдет мне боком…

Между тем до Хогвартса оставались считанные дни, и время летело с безумной скоростью. Ближе к первому сентября Гарри повеселел. Маленькие школьные мелочи —чистые тетрадки, учебники с неразрезанными страницами, новенькие перья, нераспечатанные чернила, — всегда поднимают настроение. Я надеялся, что ожог начал начал постепенно затягиваться, ведь время лечит.

А в Торнхолле в те дни воцарился настоящий бедлам. Динки еще ни разу не приходилось отправлять Гарри в такую долгую поездку, и она страшно беспокоилась. За обедом мы ели холодный суп и подгоревшее жаркое, потому что Динки было не до того. Она то и дело бросалась перекладывать чемодан: вдруг забыла уложить теплые носки или запасную пижаму? Спросить совета было не у кого — ее мать, Конни, давно умерла.

В последних числах августа Динки отпросилась в Седжтон-парк, поговорить с Хетти, тамошней старшей эльфиней. Та-то была опытная — не первый год снаряжала мальчишек в школу… Но вернулась Динки подавленная, а потом я застал ее всхлипывающей над чемоданом:

— Хетти сказать, эльфы в Хогвартсе такие невнимательные, — хныкала она. — Стирать одежду учеников только раз в неделю, и то все время забывать. Вот однажды молодой хозяин встать утром, а у него не быть чистой руба-ашки…

Я выразил мнение, что молодому хозяину это пойдет на пользу: по крайней мере, научится беречь вещи и не пачкать их почем зря. Но Динки посмотрела на меня, как на убийцу, и зашлась в приступе рыданий. Я поскорее сбежал — если она совсем расстроится, обеда нам не видать, как своих ушей.

***

Утром первого сентября хаос в доме достиг наивысшей точки. Динки проливала потоки слез и умудрилась в последний момент сунуть в чемодан сверток с домашними пирожками. Напрасно я заверял ее, что в Хогвартсе учеников хорошо кормят и голодная смерть молодому хозяину не грозит.

Вокруг нас с лаем носился Спайк и атаковал клетку с совой, птица в ответ грозно щелкала клювом и хлопала крыльями. Зато Хаски не пожелал прощаться, мрачно отвернулся и ушел. Вдобавок каминная сеть, как и следовало ожидать, была беспрерывно занята. Попасть на платформу 9 и 3/4 нам удалось не иначе, как чудом.

На платформе Гарри вел себя в точности, как все новички. Нервничал, хотя старался это скрыть, и постоянно вертел головой по сторонам, будто пытался запомнить сразу всех своих будущих однокурсников. То и дело поглядывал на паровоз, окутанный клубами дыма. Покраснел, когда Белла принялась его целовать, — он ведь уже не маленький, что за телячьи нежности у всех на виду!

К нам подошел Ральф с рюкзаком за плечами. Мне было как-то не по себе, я то и дело осматривал платформу, но ничего угрожающего не заметил. Отогнал пару назойливых типов с колдографами и раз пятнадцать напомнил Ральфу, что в школе он должен присматривать за Гарри и глаз с него не спускать. Ральф в ответ пятнадцать раз заверил меня, что все будет нормально, но наконец не выдержал и сбежал к своей компании.

От группки подростков до нас доносились обрывки разговора, где мелькало слово «нирвана». Странные темы для бесед у нынешней молодежи… Но тут появились Малфои в полном составе, и я отвлекся. Драко, которому тоже предстояло впервые отправиться в Хогвартс, выглядел еще бледнее обычного — должно быть, от волнения. Наконец паровоз дал высокий пронзительный гудок, Гарри с Драко поднялись в вагон и еще долго махали нам из окна.

Состав с грохотом и лязгом тронулся. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и вот мимо нас уже проехал последний вагон с алыми сигнальными огнями. Толпа родителей на платформе стала расходиться: одни двинулись к выходу через вокзал, другие к общественному камину. Хогвартс-экспресс отправился, больше здесь делать было нечего.

Люциус просто-таки сиял от гордости.

— Ну что, может, немного расслабимся? — предложил он. — Как насчет встретиться вечером в клубе? Все-таки не каждый день провожаешь сына в Хогвартс — надо это отметить!

Цисс посмотрела на Беллу и пожала плечами. Кажется, она была совсем не так рада, как Люциус.

Целый день мы с Беллой прошлялись по Лондону — возвращаться в пустой дом не хотелось. К восьми вечера аппарировали в Косой переулок. На одной из маленьких улочек поблизости находился Клуб предпринимателей, где Малфой назначил нам встречу.

Последний раз я бывал здесь лет десять назад, но с тех пор мало что изменилось: все тот же приглушенный свет массивных ламп, ковры, в которых нога тонет по щиколотку, негромкие разговоры, аромат хороших сигар… Воплощение респектабельности и финансовой надежности — самое место для таких, как «наш дорогой Люциус».