7 июля, по воспоминаниям К.Х. Данишевского, его вызвал В.И. Ленин и поручил «немедленно поехать в Серпухов по вопросу о подготовке смены командования». В ту же ночь Данишевский в сопровождении нескольких партийных работников выехал на автомобиле в Серпухов: «Все произошло как намечалось. 8 июля 1919 г. был объявлен новый состав Реввоенсовета Республики со включением в него нового Главнокомандующего С.С. Каменева…» Об аресте Вацетиса 8 июля К.Х. Данишевский в воспоминаниях умолчал[635]. 9 июля И.Т. Смилга в интервью корреспонденту «Правды» включил шарманку, назвав причиной смены Вацетиса Каменевым на посту Главкома «крупные разногласия стратегического характера…Вацетис был решительным противником наступления на востоке. Жизнь показала, что прав был Каменев»[636].
Летом 1919 г. Южный фронт находился под пристальным вниманием Л.Д. Троцкого[637], и все лето действия председателя РВСР критиковали члены ЦК[638]. В ряде случаев обоснованно. В июле С.С. Каменев и командующий Южным фронтом В.Н. Егорьев разошлись во мнениях о времени контрнаступления на левом крыле Южного фронта. Член РВС Южного фронта Г.Я. Сокольников запаниковал, поддавшись логике Егорьева: он экстренно вызвал Троцкого. 27 июля председатель РВСР просил о замене Егорьева как человека априорно убежденного в провале — вначале он предлагал дать Егорьеву помощника, а потом сделать это помощника командующим[639]. На следующий день Ленин под псевдонимом «По поручению ЦК Стасова» признал необходимость твердо следовать разработанному Главкомом плану, сделать разъяснения «всем ответственным работникам», а кроме того, добавил в РВС Южного фронта помимо 6 уже состоящий в нем 3-х новых членов — И.Т. Смилгу, Л.П. Серебрякова и М.М. Лашевича. И все это вместо назначения одного-единственного помощника командующему Южным фронтом — 29 июля Троцкий отписал в ЦК (Ленину) резкий протест. Все бы хорошо, только 3 августа Троцкий засомневался в правильности намеченного С.С. Каменевым плана наступления, считая более выгодным нанесение удара не на царицынском, а на воронежском направлении (местное крестьянство больше сочувствовало Советской власти, чем царицынское казачество)[640]. Ленин не внял совету Троцкого и 10 августа потребовал от Э.М. Склянского начать наступление[641]. Несмотря на спешку Троцкого и командования Южного фронта с подготовкой контрнаступления, противник упредил части Красной армии — начался сокрушительный рейд Мамонтова; если бы не действия Н.И. Махно, все бы закончилось для большевиков весьма печально[642]. 11 августа Троцкий написал: «Жду сюда Серебрякова с группой политических работников. Надеюсь, что Серебряков сильно упрочит здешний Реввоенсовет, пока еще весьма слабый, несмотря на очень хорошего командарма в лице Егорова»[643]. Не исключено, что у Троцкого были и иные основания ждать Серебрякова: как пишет дочь Леонида Петровича, у него осложнились отношения со Сталиным; «по-видимому, Серебряков испытывал интуитивное недоверие к Кобе»[644]. 6 августа Полит- и Оргбюро ЦК совместно на расширенном заседании в составе Ленина, Стучки, Каменева, Томского, Калинина, Белобородова, Бухарина, Стасовой и Сокольникова рассмотрели доклад Г.Я. Сокольникова о положении на Южном фронте и телеграмму И.Т. Смилги о Реввоенсовете фронта. Постановили: «Сократить Реввоенсовет Южфронта до состава четырех товарищей (Сокольников, Смилга, Лашевич, Серебряков). Ввиду необходимости сокращенного состава реввоенсоветов вообще — предложить Реввоенсовету Республики остальных членов Реввоенсовета Южфронта в дальнейшем в составе Реввоенсовета не числить. Поручить тт. Гусеву и Склянскому провести это решение в Реввоенсовете Республики»[645]. Примечательно, что провести через РВСР решение Политбюро поручалось не Троцкому, а Гусеву: в этот период он был фактическим главой военного ведомства.
Положение было настолько тяжелым, что большевики вновь вернулись к идее об использования в своих целях левых эсеров. Обсудив заявление ПЛСР «об их новой позиции», Политбюро поручило Л.Б. Каменеву и Е.Д. Стасовой продолжить переговоры с бывшими «попутчиками во власти» (в частности, И.З. Штейнбергом) и решило «от случая к случаю» освобождать отдельных левых эсеров и их группы «для работы в тылу Деникина»; для организации подобных освобождений Дзержинскому поручалось даже организовать встречи с арестованными Штейнберга[646].
16 августа И.Т. Смилга телеграфировал ЦК (а затем Гусеву), что командующий Южным фронтом не справляется с делом, Сокольников и Троцкий вносят дезорганизацию в управление фронтом. Смилга предлагал отозвать Троцкого и Сокольникова, создать новый Реввоенсовет фронта из самого Смилги, своего постоянного напарника М.М. Лашевича и «дельного военспеца», после чего немедленно перебросить ответственных коммунистов с Восточного фронта на Южный. Около 25 августа Смилга просил собрать пленум ЦК «для окончательного решения вопроса о Южном фронте», нерешение которого «будет стоить… лишних средств, сил и крови»[647]. Гусев копию своей телеграммы переслал Е.Д. Стасовой, которая поддержала предложение о временном отозвании Л.Д. Троцкого в центр и назначении Г.Я. Сокольникова на Западный фронт. В тот же день Смилга направил письмо в ЦК РКП(б), в котором сообщал о тяжелом положении на Южном фронте и называл основной причиной неудач Красной армии «неумение Реввоенсовета Южного фронта командовать и управлять войсками». По словам Смилги, «теперешний состав Реввоенсовета нетрудоспособен. Взаимное непонимание настолько сильно, что думать о том, что можно будет „сработаться“, не приходится»[648]. В это время РВС фронта составляли М.М. Лашевич, И.Т. Смилга, Г.Я. Сокольников. Ленин в ответной телеграмме выразил надежду на то, что у Смилги установятся нормальные отношения с Л.Д. Троцким; просил «не нервничать, не зарываться»[649]. Вероятно, в отношениях с Троцким начался очередной перелом…
30 августа Политбюро ЦК, рассмотрев заявление Троцкого о докладе И.Т. Смилги о Южном фронте, постановило: «Принять к сведению»[650]. По поводу поездки Троцкого на Юг и в Петроград — предложить Троцкому «ехать на день в Петербург для ответственных официальных выступлений по поводу Финляндии. Затем командировать его на Южный фронт с остановкой по пути в Туле и Орле для усиления действий против Мамонтова. Если положение с Мамонтовым до возвращения т. Троцкого изменится к лучшему, вопрос о времени поездки на Юг вновь рассмотреть»[651].
Как установила З.Л. Серебрякова, к осени 1919 г. положение на Южном фронте продолжало катастрофически ухудшаться. 6 сентября Троцкий, Лашевич и Серебряков телеграфировали в ЦК и сообщили по прямому проводу Ленину: «Опасность прорыва фронта на участке Курск — Воронеж становится очевидной… Центр тяжести борьбы на Южном фронте всецело перешел на Курско-Воронежское направление, где резервов нет». Они предложили экстренные меры борьбы, считая необходимым перенести главный удар по войскам Деникина на Центральное направление. Это означало изменение ранее принятого плана, разработанного С.С. Каменевым, в соответствии с которым основные действия предусматривалось развернуть в направлении Царицына. Первоначально Ленин не счел целесообразным менять существующий план. Однако в протоколах заседаний Политбюро ЦК от 6 и 11 сентября нет критики или неодобрений предложения Троцкого, Лашевича и Серебрякова, а 21 сентября ЦК принял ряд решений, по которому фактически принимался план Троцкого и его коллег по нанесению контрудара войскам Деникина[652]. Лев Троцкий снова входил в права наркома по военным делам.
