Тем не менее, даже учитывая всю важность оправданности заключения о прямой посадке тела австралопитеков и бипедальной манере их передвижения в открытой местности, следовало привлечь новые веские аргументы, подтверждающие человекообразность недостающего звена из Южной Африки. Дарт понял, что доказательства нужно искать в той области, на которую ранее меньше всего обращали внимание — в культурном статусе австралопитеков: образе их жизни, особенностях «хозяйствования», способностях отбирать и использовать орудия, естественные и искусственно обработанные, структуре примитивной общественной организации… Так начался новый шторм в антропологии, виновником которого стал Дарт.
Прежде всего он, как и четверть века назад, вновь настойчиво обратил внимание коллег на примечательную и весьма характерную особенность черепов павианов, найденных в одних с австралопитеками пещерных отложениях: они имели пробоины с радиально расходящимися трещинами. Такой неизменно повторяющийся дефект мог появиться не от случайного соприкосновения черепа с грубым объектом, а в результате сильного, точно рассчитанного и целенаправленного удара тяжелым предметом. Удар наносился по правой стороне черепа обезьяны. Далее, судя по проломам на макушке или со стороны основания, следовала операция по извлечению мозга, особенно лакомой пищи. Для подтверждения своих давних выводов Дарт внимательно изучил сорок два черепа, найденные при раскопках в Таунгсе, Стеркфонтейне и Макапансгате. И сразу же раскрылась поразительная картина ярко выраженных закономерностей — двадцать шесть черепов оказались проломленными ударами спереди, семь черепов — ударами с левой стороны лица и спереди и только два черепа — с левой стороны. Те же особенности прослежены на черепах австралопитеков и слепках их мозговой полости. Удары наносились справа и спереди, а иногда слева. Вмятины обнаружены также на затылочной части черепов с правой их стороны. На полдюйма в глубь коробки погружены раздробленные фрагменты кости одного из черепов австралопитека. А до чего впечатляющ был вид нижней челюсти из Макапансгата! Можно лишь подивиться, с какой поразительной точностью и даже аккуратностью пришелся удар в левую точку челюсти. Право, такой меткости мог бы позавидовать и чемпион мира по боксу. Несмотря на массивность и значительную величину крепких зубов, челюсть оказалась разломанной и буквально сплюснутой от удара. Незаросшие трещины на челюсти и черепах показывают, что жертвы умерли вскоре после атаки охотников за головами.
Для уточнения и проверки своих наблюдений Дарт показал череп с вмятинами и трещинами на поверхности эксперту судебной медицины доктору Макинтошу. Примечательно, что в качестве образца он выбрал череп павиана, доставленный ему двадцать пять лет назад Жозефиной Сэлмоне. Макинтош не замедлил с приговором: «Поверьте мне, дорогой профессор Дарт, за свою жизнь я достаточно насмотрелся на черепа людей, изуродованных сходным образом. Так выглядит кость, когда в нее попадает пуля. Поскольку недостающие звенья были не настолько цивилизованны, чтобы палить друг в друга на охоте из карабинов и пистолетов, то остается предположить, что они дрались деревянными дубинками или увесистыми трубчатыми костями крупных животных…»
Дарт был поражен: так, значит, не камнем ударяли, как он предполагал ранее, а дубиной! Ему следовало подумать о том, что в костеносной брекчии никогда не встречаются подходящие камни. Нельзя ли в таком случае установить точнее, что же представляла собой дубинка? Он принялся за повторный осмотр вмятин и вскоре заметил, что орудие нападения оставляло обычно след, имеющий вид литеры. Нет ли среди тысяч костей, извлеченных из австралопитековых пещер, таких, какие могли при ударе оставить на поверхности кости двойные округлые углубления? Долго раздумывать не пришлось — чаще других из костеносной брекчии извлекались верхние плечевые кости антилоп с двумя суставными выступами-гребнями на конце. Теперь осталось приложить конец плечевой кости к двойным проломам и решить загадку. Дарт оказался прав: выступы костяной дубинки в точности соответствовали размерам вмятин на черепах! Он отметил также, что повреждения на концах плечевых костей антилоп появились от того, как они окаменели. В каждой из раскопанных пещер Трансвааля нашли орудия нападения такого типа и черепа павианов с отметками ударов. Значит, все австралопитеки на территории протяженностью в 200 миль имели сходное оружие.
Итак, австралопитеки — охотники, вооруженные костяными дубинками. Они успешно преследовали и убивали павианов, а также себе подобные существа из других стад, чужих и враждебных. Вот к каким далеким временам восходят корни каннибализма. Дарта занимали во всех этих обстоятельствах не только выводы о хищническом образе жизни австралопитеков, их очевидном предпочтении мясной диете и бесспорно наземном обитании. Он впервые обратил внимание на огромную значимость факта систематического использования костяных дубинок с чисто физиологической точки зрения. Дело в том, что среди живущих только человек способен одновременно, а главное — длительное время, контролировать и соотносить движение собственного тела и отдельных его частей с другими, в том числе перемещающимися объектами, соседними с ним. У человека, как и у антропоидных обезьян, стереоскопическое зрение, позволяющее наблюдать в глубину взаимное расположение вещей, но только он может видеть их во взаимосвязи со своими движущимися руками. Шимпанзе, напротив, как и человеческий младенец, не способен длительное время следить за несколькими объектами, его глаза контролируют действия рук, главным образом когда животное сидит. Стоя обезьяна не может ни «боксировать», ни использовать дубинку. У австралопитека его стереоскопическое зрение стало мощным оружием — при прямой посадке тела он правильно судил о расстоянии, точно рассчитывал направление удара, умел длительное время координировать движение тела, рук и головы. Судя по преобладанию вмятин на черепах спереди и слева, австралопитек сталкивался с жертвами лицом к лицу и бил большей частью правой рукой. Он действовал как человек, а не антропоид. Все это отражало и структурные изменения мозга, как разумно управляющего органа. В таком случае австралопитеки не антропоиды, а формирующиеся обезьянолюди, истинное недостающее звено!
Когда Дарт раскрыл тайну убийств павианов, он сделал следующий логически оправданный шаг, объявив костеносную брекчию Трансвааля кухонными кучами австралопитеков. Еще в двадцатые годы ему приходила на ум мысль о том, что кости разнообразных животных не случайно оказались в пещерах в столь огромных количествах. Их видовое различие, причудливая смешанность, характерный внешний облик, в чем они напоминали скопления костей в пещерных жилищах первобытного человека, не допускали никакого другого объяснения, кроме заключения о целенаправленной деятельности какого-то разумного существа, всеядного по природе и с привычками хищника. Теперь Дарт вплотную занялся поисками доказательств справедливости такого смелого вывода. Для этого следовало прежде всего разобраться в накопленных палеонтологических коллекциях, освободить кости от окаменелой глины, расколотить каменные блоки пещерных заполнений, извлечь из них сотни раздробленных косточек, а затем внимательным образом изучить каждую из них, расклассифицировать находки, определить характерные для них особенности, попытаться выявить главные закономерности, которые привели бы к заключению о том, что костеносные пласты представляют собой отбросы пищи австралопитеков, высокоорганизованных разумных существ.
С большим трудом, преодолевая бесчисленные и нелепые препятствия, Дарт с энтузиазмом «выколачивал» деньги, необходимые для продолжения исследований. Чтобы наглядно представить огромные масштабы проделанной им и его коллегами работы, достаточно сказать, что за время раскопок в пещерах удалось отделить от тысячи тонн пустой известняковой породы девяносто пять тонн костеносной брекчии. Примерно треть ее относилась к серой окаменевшей породе, накопившейся в пещерах в эпоху австралопитеков. Каждая тонна брекчии после трудоемкой и часто хирургически тонкой обработки в лаборатории давала в среднем около пяти тысяч обломков костей. Отсюда следовало, что сотрудникам Дарта предстояло извлечь из австралопитековой брекчии не менее ста пятидесяти тысяч костяных фрагментов! Приятная, но одновременно обезоруживающе трудоемкая перспектива.
