А потом грянул 1865 год[25].
Как в годы Гражданской войны, так и после нее огромная плантация неуклонно приходила в упадок, сдаваясь объединенному натиску сосны-сеянца, сорняков, ползучих растений, паводковых вод и туч москитов размером с динозавра каждый. Глубокие лужи стоячей воды сделали некогда плодородные поля совершенно непроходимыми, поэтому никто, кроме давно умерших владельцев, не знал, какое богатство здесь зарыто. Впоследствии плантация была произвольно поделена на небольшие участки и продана тем, кто готов был их купить. О том, насколько неподходящими считались эти земли, прекрасно говорит тот факт, что в 1890-х годах две конкурирующие между собой железнодорожные компании дружно решили проложить рельсы в обход бывшей плантации, чтобы – в буквальном и переносном смысле – не увязнуть в проблемах. Тридцать пять лет спустя эти железнодорожные пути и образовали границы огромного участка, который Эллсуорт собрал из десятков крошечных наделов, владельцы которых уже не чаяли, как от них избавиться. В условиях глубокого кризиса, в котором тогда находилась экономика страны, землю отдавали за бесценок, а то и за символическую цену в один доллар, чтобы не платить налогов.
Подробно изучив систему дренажных рвов, дамб и насыпей, Эллсуорт пришел к выводу, что все предыдущие попытки осушить участок вокруг Суты лишь ухудшили ситуацию. Из-за вкравшейся в расчеты прежних владельцев ошибки примитивные ирригационные канавы не столько отводили с плантации лишнюю воду, сколько собирали ее со всех окрестных территорий. Почесав в затылке, Эллсуорт составил примерный план работ и арендовал тяжелую технику. В Бычьем болоте, служившем чем-то вроде отстойника для излишков воды, которую несла к океану Алтамаха, на протяжении десятков, а может быть, и сотен лет скапливались ил, осадочные породы и минералы, мертвые травы, деревья и прочие органические отходы. Сеть незаконченных пересекающихся отводных каналов, которые ничего не отводили, превратила эту территорию в гигантскую ванну площадью двадцать шесть тысяч акров, давно нуждавшуюся в том, чтобы какой-то человек вытащил затычку, прочистил сток и проложил новые трубы. Таким человеком стал Эллсуорт. В течение первых шести месяцев 1932 года он расчищал и углублял дренажные рвы, взрывал динамитом старые бобровые плотины и поднимал на поверхность могучие древесные стволы, утонувшие в трясине в самом сердце Бычьего болота. Когда уровень воды немного понизился, Эллсуорт начал строить систему каналов, способных если не превратить Бычье болото в проточный водоем, то, по крайней мере, нормализовать приток и отток паводковых вод. Ясно видя цель и перспективы, он рискнул последними деньгами и полгода спустя нанял еще несколько самосвалов, бульдозеров, экскаваторов и с полсотни рабочих, чтобы проложить на участке несколько удобных дорог и довести до конца работу, начатую черными рабами больше полувека назад. Всего через пару недель вода отступила с бóльшей половины участка, а еще через три месяца Эллсуорт уже разъезжал по нему верхом, разглядывая сокровище, которое ему досталось.
Интересовали его главным образом деревья.
Деревья.
Дренажные рвы, проложенные по дамбам удобные дороги и широкий водоотводный канал, впадавший в Алтамаху, являлись той самой необходимой инфраструктурой, которая обеспечивала транспортную доступность лесистого участка вокруг бывшего Бычьего болота. Возможно, Эллсуорт не знал слова «инфраструктура», но практической сметки ему было не занимать. Как и деловой хватки. Ему было всего сорок, когда он основал лесозаготовительную фирму «Сута форестс». Самым интересным было, однако, то, что Эллсуорт с самого начала сообразил, как избежать самой распространенной ошибки начинающих предпринимателей, занимающихся заготовкой леса. Если с самого начала ухаживать за деревьями как следует, думал он, а главное – сажать больше, чем будет вырублено и продано, тогда его золотая жила никогда не истощится.
Так он и поступал. На месте каждого срубленного дерева Эллсуорт сажал два. Постоянно работая на своем участке, он узнал его еще лучше, а главное, обнаружил шесть полноводных ключей, которые продолжали подпитывать центральное озеро, образовавшееся на месте самой глубокой части болота. Вода в ключах была пресной и чистой и как магнитом притягивала к себе самых разнообразных животных – в том числе одичавших коров мясной породы, обитавших в окрестностях Суты с тех самых пор, когда здесь существовала огромная плантация.
Как только подготовительный этап был завершен, дела Эллсуорта очень быстро пошли в гору, и уже очень скоро те же самые местные жители, которые когда-то смеялись над ним, называя его Джонни Яблочное Семечко[26], теперь нередко обращались к нему за советом и помощью, почтительно называя его «сэр» или, на худой конец, «мистер Макфарленд».
К началу сороковых компания «Сута форестс» стала одним из самых крупных промышленных предприятий юго-восточного региона. Сортовая древесина, которую она производила, использовалась при строительстве домов, кораблей, мостов и даже нью-йоркских небоскребов. Это было тем более удивительно, что Эллсуорт сумел создать свою фирму буквально на пустом месте как раз в то время, когда большинство местных предпринимателей лишились последней рубашки.
Кроме денег Эллсуорт приобрел в округе Глинн огромное количество друзей, сторонников и просто доброжелателей, хорошее отношение которых тоже оказалось своего рода капиталом. Когда к 1945 году Эллсуорт заработал столько денег, что они, фигурально выражаясь, не «помещались под матрасом», и решил открыть собственный банк, очередь из людей, готовых доверить ему свои сбережения, растянулась на целый квартал.
Но сначала Эллсуорт купил стоявшую по соседству с кинотеатром «Ритц» старую церковь – просторное здание из серого камня с такой высокой и крутой колокольней, что перекрывавшие крышу рабочие вынуждены были воспользоваться альпинистским оборудованием. Несмотря на то что Джорджия входила в Библейский пояс, церковь оставалась невостребованной, так как была выстроена в соответствии с канонами русского православия. В баптистско-протестантском окружении православные закрепиться не сумели; из-за отсутствия паствы приход был ликвидирован, а здание церкви – продано городу за символическую плату. Десятилетие спустя Эллсуорт выкупил его у муниципалитета Брансуика и полностью перепланировал. Крытый притвор он превратил в зал расчетно-кассового обслуживания для автомобилистов, а в трапезной оборудовал хранилище-депозитарий.
Хранилище было не простым. Его трехфутовой толщины стены были отлиты из усиленного железобетона, а со стальной дверью толщиной в фут не справилась бы и самая мощная японская авиабомба. Слух о том, что в банке Эллсуорта стоит самый надежный в Джорджии сейф, распространился довольно быстро. Война еще продолжалась, недоверие к правительственным финансовым учреждениям росло, поэтому банк пользовался у местных предпринимателей бешеным успехом. Когда же война закончилась, растущий спрос на строительные материалы и кредиты привел к тому, что в банковском мире случается исключительно редко: «Сута-банк» принес своему владельцу прибыль уже на второй год своего существования.
Банковский бизнес пришелся Эллсуорту по душе. Ему нравилось общаться с клиентами, нравилось помогать людям покупать дома и сельскохозяйственную технику. Едва ли не больше всего он любил поддерживать тех, кто не мог получить заем или кредит в других местах. Бывало, облагодетельствованные им люди пропускали очередной платеж или два. В этих случаях Эллсуорт лично являлся к ним домой и за стаканом чая и порцией грудинки подробно объяснял, как лучше преодолеть встретившиеся им трудности. В результате к 1948 году «Сута-банк», он же – Первый национальный банк Суты, имел самый высокий в Джорджии процент возвращаемости кредитов, самый высокий процент удержания ценных бумаг и самый низкий процент случаев изъятия заложенного под ипотечный кредит имущества.
