* * *

-Я родился в 1648 году в Лондоне, в семье кузнеца. Мы жили очень бедно, денег не было постоянно, отец работал, ночами не спал, как и мать. У меня тогда была сестрёнка, её звали Мари, она младше меня была на десять лет, когда наша мать умерла, ей было всего восемь. Это было самое тяжелое время.

Тогда шёл 1666 год, я начал работать, чтобы хоть как-то помочь своей семье, в тот год случился Большой Лондонский пожар. Ты наверно читала о нем в книгах по истории. Жаль, что они не могут передать весь ужас, творившийся там. Сотни людей погибли, запах гари, копоти и горелых тел, я явственно чувствую до сих пор, словно это все было только вчера. Я помню, как пепел кружил в воздухе и забивался в нос. Не было ни воды, ни еды, ничего кроме пепла на губах и горечи во рту. Это был ад на земле. И мы три дня горели в этом аду.

Но перед этим случилось следующее. Моя мать пошла к нашей соседке жене пекаря Тома Фарринера, у него была пекарня на Паддинг-Лейн, возле нашего дома. Она пошла просить, чтобы она вернула нам свои долги, ведь отец изготавливал формы для выпечки в их пекарню, а они так и не расплатились. Жена пекаря, выкинула маму из дома, сказав, что моя мать лгунья и она нам ничего не должна. Мать тогда сгоряча сказала: «Что б сгорела, и ты и твои чёртовы деньги!» Это была роковая мамина ошибка, потому что вскоре после полуночи в воскресенье, 2 сентября начался пожар. Сгорело всё и наши вещи, и дом, и инструменты отца. Как и у всех наших соседей, знакомых и друзей. Мы стали теми нищими, что жили под мостом, но тогда наши беды только начинались

Та соседка обвинила мать в колдовстве, а тогда было время инквизиций, и мать без суда приговорили к сожжению на костре. Нет, не власти Лондона. А простой народ. Точнее толпа. Толпа быстро выносит приговоры.

И тут же на пепелище нашего дома, её привязали к столбу и подожгли поленья, которые накидали на помост, на котором она стояла. Боже, я до сих пор слышу её крики, словно это было только вчера, - на минуту он замолчал, закрыв лицо руками, можно было подумать, что он плачет, но вампиры не способны на это. Через минуту он продолжил свой рассказ.

-Мать сожгли просто за то, что она сказала сгоряча не то, что надо было. На нас пока не пали подозрения, хотя отец мой был недалёкий человек и он подозревал меня в колдовстве. Я не могу его винить в этом. Потому что я применял магию, но не знал, что я это делаю. Я телепортировал вещи или еду, чаще еду. Когда дома совсем нечего, было, есть, и желудок, можно сказать, прилипал к позвоночнику, я представлял кусок хлеба или мяса и обычно находил его рядом с домом или по дороге до дома.

Когда стало невыносимо жить дома из-за подозрений отца, я предложил Мари бежать. Это было спустя месяц со дня смерти матери.

Отец нас поймал, когда мы стали выходить из лачуги, в которой мы жили теперь. Он начал кричать, что я хочу его маленькую Мари принести в жертву богам, которым я якобы покланяюсь как мать, что я колдун. Он просто обезумел. Мне кажется это все из-за влияния толпы. Он никогда не имел своего личного мнения, всегда был зависим.

На его крики прибежали люди, меня связали и решили сжечь на костре, пока не было вокруг властей. Меня, как и мать привязали к столбу, наложив поленьев под меня, которые полили маслом, чтобы они лучше горели. Но, я, стоя перед этой толпой, решил, что не могу умереть, мне надо заботиться о сестренке. Я не мог оставить ее в руках отца безумца.

Я не знаю, откуда во мне взялись тогда силы, но я смог порвать верёвки, и я бросился на священника, который держал зажженный факел, и я убил его. Одним прыжком, одним движением, одним захватом и рывком, я свернул его шею. А потом и тех, кто стоял возле помоста. Ещё и ещё, я убивал и убивал. Я сворачивал шеи, или нанизывал на вилы.

Я не знал, что со мной случилось. А потом внезапно из моей ладони начали выскакивать искры, подобно фейерверку. Тогда я перевернул ладонь вверх, и сверкнула вспышка света, словно шаровая молния, а после в небе послышался гром. Это было что-то. Оставшиеся в живых люди замерли. Я стал для них еще большим монстром.

Затем на меня кинулся отец, и я метнул в него молнию одним лишь взмахом своей руки, я не хотел этого, ведь он мой отец.

И я убил его. Он обгорел и обуглился, как обгорает полено в пламени костра, только за один миг.

Я понял, что мне надо было бежать, ведь мне не было места среди обычных людей. Я монстр. Чудовище! Я скинул с лошади подоспевшего констебля и, вскочив на лошадь, бежал из страны в Шотландию, решив, что больше никогда не буду колдовать.

После этого случая молнии и гром появлялись лишь тогда, когда я злился. А я с тех пор, стараюсь этого не делать.

В Шотландии я устроился у графа Эссекса. Он был хорошим человеком, дал мне крышу над головой, еду и работу, я работал конюхом на его дворе. Я начал жизнь с чистого листа. И мне тогда казалось, что вот, оно счастье и все беды мои закончились, - он снова замолчал, словно собираясь с мыслями. - За неделю до моего восемнадцатого дня рождения, ночью я и стал вампиром. Я помню, это так отчетливо, словно это было вчера.

В ту ночь ярко светила луна, было полнолуние. На улице было прохладно.

Я лёг спать, устал за весь день и уснул в пустом стойле, не хотел идти в деревню, сторожа этой ночью не было. Он пил в деревенском пабе, просаживая полученные накануне деньги, а я остался и прилёг отдохнуть, да и лошадей посторожить.

После полуночи я услышал ржание лошадей и чей-то мелодичный смех. Резко открыв глаза, я увидел, что рядом со мной сидит красивый мужчина, кожа которого была бледная, почти прозрачная, а глаза были цвета молодого вина. Я сначала подумал, что это гость графа, но что-то было в нём такое, что говорило о том, что это вовсе не так. Он с любопытством меня рассматривал, а потом я услышал голос, такой мелодичный и красивый, что просто дух захватило. Он спросил меня, как меня зовут, откуда я, сколько мне лет, а потом сказал мне: «Ты понравился мне, так что я не буду тебя убивать, а сделаю тебе подарок. Ты будешь жить вечно, и крылья смерти тебя никогда не коснутся, ты останешься вечно молодым и красивым. Юные девы будут падать к твоим ногам, и ты будешь как ценитель дорогих вин, пить нектар этих глупышек. Сейчас будет немного больно, но это только сейчас. И это того стоит, поверь мне».

Я не мог не верить этому человеку, поэтому даже слова не сказал ему. Он взял мою руку и поднёс к своим губам, а даже пальцем пошевелить не мог, не то, что колдовать. А потом я почувствовал холод его губ и жгучую боль, он укусил меня. После боль стала пронзать не только руку, но и всё тело, жгучая и пылающая боль была такой, что я даже не мог пошевелиться или просто кричать. Затем он достал маленький ножичек из кармана и сделал надрез на своем пальце, который после он затолкал мне в рот. И тогда я ощутил вкус его крови. Такой ароматной, сладкой, и дающей неописуемое наслаждение и желание выпить еще хоть каплю крови. Но этот сладкий миг очень быстро закончился, и он поднялся с пола, облизнул свои губы, которые стали ярко алыми от моей крови и сказал мне: «Меня зовут Вардан, запомни имя своего создателя, а пока прощай.  Может, увидимся ещё».

С тех пор я его не видел. Никогда. Хоть и искал его, почти каждый день своей новой жизни.

Я мучился всю ночь, боль не утихала, с рассветом я выполз из стойла, вся конюшня была в трупах лошадей и в крови, которая ещё капала и растекалась, от этого зрелища меня чуть не вырвало. Меня могли обвинить в том, что это я убил лошадей и поэтому я решил спрятаться в лесу.

Я не мог подняться на ноги, очень сильно кружилась голова, и все тело ломило, словно его зажали в тиски. Я лишь смог выползти из конюшни и ползти до самого леса, в глухую чащу, где потом потерял сознание. Очнулся я уже глубокой ночью с сильной жаждой и жжением в горле.

Я думал, что хочу пить воды и, поднявшись кое-как на ноги, я дошёл до родника, я думал так я смогу утолить свою жажду, но когда начал пить то мне это не помогло, стало ещё хуже.