Хотя по смыслу было близко, близко.

Главы кланов выразили своё желание жить мирно, дружно и вместе въебать тем, кто не согласен жить дружно, и торжественно пожали друг другу руки. А затем, в знак доверия, сняли технику.

Тобирама, надо отдать ему должное, был заразой, но заразой мозговитой. Разработанная им последовательность печатей действительно помогла снять технику. И даже обошлась без ещё одной стыковки сознаний со взаимопроникновением.

…Хаширама прикрыл глаза, с наслаждением втянул воздух, снова впитывая со вздохом ароматы растущей травы и ощущения тока жидкостей в стволах близкого леса. Улыбнулся.

И дёрнул на себя всё ещё слишком близко стоящего Мадару, крепко обнимая.

Тот тормознул на секунду, поражённый лёгкостью тела и яркостью восприятия, но на объятия ответил с удовольствием. Народ одобрительно загудел. Учихи по такому делу предложили поделиться кулинарными и алкогольными умениями. Сенджу переглянулись, заухмылялись… Контраст с более поджарыми Учихами и впрямь заставлял заподозрить, что с питанием у лесного клана дела обстоят получше. Только вот полностью доверять готовку чужакам было страшновато. В таких условиях отравы подсыпать — сам Рикудо велел! Хаширама усмехался и назначал наблюдателей, Тобирама прикидывал, как бы всунуть брату жаровню и тем самым нейтрализовать — кажется, у него учиховское шило ещё не переварилось, а воодушевлённый Хаширама мог быть гораздо невыносимее Хаширамы серьёзного.

Очень быстро выяснилось, почему Учихи такие тощие. Готовить они не умели, не любили, и получалось у них фигово. Поэтому Сенджу их быстро оттеснили, так как душа поэтов не выдержала…

Учихи в долгу не остались, притащив с честным видом по паре-тройке бутылок запрещённых веществ. При такой важной встрече родители уши-то чистить побоятся… Вообще, у Учих было очень сложно с активными веществами, даже обычный перец, спокойно поедаемый гражданскими, для красноглазого племени был равносилен мазку скипидара под хвост. Но раз столько всего запрещённого, значит, и тайный рынок этого был богатый и разнообразный.

Различные алкогольные настойки на том же перце, на орехах, на фруктах, молоке и яйцах были в каждом доме. Универсальное средство успокоения в случае, если пиздец уже пришёл, а сделать ничего нельзя.

Мадара сам охренел, когда окинул взглядом всё это богатство.

Сенджу тоже оценили. Некоторая часть спиртного была немедленно обнюхана, попробована и изъята для придания лучшего вкуса блюдам. Хаширама таки был отловлен к сковородкам — вернее, отобрал их у той самой девицы, которая пыталась кокетничать с Мадарой. Попутно заметив, что на вкусную жратву шиноби гораздо эффективнее приманивать, чем на сиськи. Тобирама вздохнул, возводя глаза к небу в безмолвном вопросе, когда всё это кончится.

— Шо грустишь, противник мой любимый? — рядом с ним возник Изуна уже с тарелкой пирожков. — Расслабься, завтра все проблемы посчитаешь.

Тобирама взял пирожок, придирчиво принюхался. Одобрительно кивнул, вонзая зубы в ещё горячую выпечку. Скосил глаза на Учиху, приподнимая брови в безмолвном вопросе.

— Хочешь выпить? — проникновенно спросил Изуна-чан.

— Нет, — уточнять, что ему сейчас и нельзя, Тобирама не стал. — Пошли лучше ани-чана обнесём.

— Ну ладно. У него тоже клёво… — Учиха маньячно облизнулся. Уж он-то понял, что Хашираму надо захватывать исключительно живьём и припрягать к готовке. Ну, или самому ему сдаться, это и проще, и кормёжку можно вытребовать няшным взглядом.

Тобирама посмотрел на него почти с жалостью. Интуиция подсказывала ему, что с кулинарией у Изуны не лучше, чем у Мадары, а степень умений Мадары Сенджу успел оценить и проникнуться.

— Хоть пожрёшь нормально… или ты уже попробовал?

— Пробовал. Но такой штуки ещё не… Слушай, сенсор-кун, а мой брат сейчас бегает вокруг по лесу, сдерживая демонический хохот, или всё же отправился домой за своей коллекцией выпивки?

— Твоего брата вот-вот отловит кот Тамеруйо-сан и заставит себя гладить. Но вообще — куда он уйдет от таких запахов?

— За выпивкой, — повторил Изуна. — Хей, Хаширама, а можно что-нибудь стащи-и-ить?

Сенджу оглянулся через плечо, брызнул улыбкой — как солнцем. Быстро соорудил два многослойных бутерброда с тонкими полосками обжаренного в специях мяса.

— Остальное не готово пока.

Изуна кинул на него полностью влюблённый взгляд и схватился за бутерброд.

— Ты — чудо!

Кучка зевак рядом с Хаши проводила бутерброды тоскливыми взглядами. Сенджу как раз посвящали наивных Учих в кулинарные таланты своего главы клана.

Узнав, что безопасно, на вкусные запахи прибежала малышня Учих. Совсем маленькие бестии, которых на вылазки не брали, но уже тренировали. Крохи с большими чёрными глазами быстро отжали первые порции приготовленной еды. Родители бегали, не успевали собрать детей, а те выбирали себе представителя лесного клана посимпатичнее и настойчиво лезли к нему на ручки. Сенджу проникаться умильностью мелких не спешили, но как тут не потискать ребенка, особенно если рядом крутятся отец-мать-старшие братья и сестры, которые чуть ли зубами не скрипят от того, что деточка лезет на рожон? Мелькнула и та девочка-художница, которую Хаширама проводил взглядом. Жаль, что ему о пробуждении шарингана знать было как бы неоткуда, да и подарок от чужака малышку вряд ли порадует.

Между делом был отловлен и избавлен от начинающейся головной боли Тобирама, потом на глаза Хаши попался подросток с роскошным синяком на пол-лица. После Сенджу отвлёкся на чуть было не подгоревшую еду, что не помешало ему притормозить мелкую Учиху, походя убирая ссадину на тыльной стороне ладони.

Вернулся Мадара с котом. Извинился перед его хозяевами за приватизацию животного, мол, сам пришёл и требует гладить. Вы же не против, что я вашего котика поглажу?.. Зато и от детей защищу…

Поколение постарше преодолело свою неприязнь разговорами о различных целебных настойках. Настойки лечили то сердце, то печень, то вообще душу…

На Мадару мелкота вообще втроём залезла и начала плести косички. Их родители чуть не поседели, когда это увидели, а главе клана хоть бы хны, он спокойно и величаво подошёл к остальным.

Тобирама тихо вздохнул, убеждаясь, что основное сумасшествие только начинается. Хаширама весело стрельнул глазами в сторону Учихи, оценил старательно пыхтящих детей… Пакостно-пакостно улыбнулся:

— Отото, может, поможешь им?

— Что?

Хаширама кивнул в сторону Мадары.

— Спасать кота от цепких детских рук? — изобразил непонимание Тобирама.

— У меня ленточка есть, — продолжал соблазнять Хаширама.

Младший Сенджу на миг прикрыл глаза. Определенно, он не хотел знать, зачем Мадара взял с собой ленточку.

— Тосьно! Надо снасяла рассесать! — радостно произнесла одна из малявок и начала рыться в поясной сумочке. Двое других последовали её примеру. И с размаху вонзили зубья гребней прямо в гриву Мадары.

Тобирама страдальчески прихлопнул ладонь к лицу. Смотреть, как маленькие детские расчески гибнут в гриве Мадары, было почти так же невыносимо, как на издевательства Учих над едой.

Хаширама заговорщицки подмигнул Изуне.

— Если сломается — обломки расчёски сами вытаскивать будете, — грозно сказал Мадара.

Дети захихикали и начали дёргать во все стороны.

— Изуна, познакомься, это кот Сенджу. Он ко мне подошёл и начал тереться. Я вроде рыбой не пахну… Похоже, кошки тоже за мир.

Тобирама требовательно протянул руку в сторону брата. Хаширама, хихикая, выдал ему ленту — яркую, широкую.

— Втирается в доверие в буквальном смысле, — заметил Сенджу, решительно вступая в борьбу за освобождение расчёсок.

— Кот? — Мадара приподнял его, вглядываясь в морду. — Ты на кого работаешь, кот?

Тот ответил презрительным взглядом. Мол, на кого я работать буду, я существо вольное!

— Ки-и-иса, — пришла в восторг девочка-заводила.

— Не дам. Кису доверили мне. Серьёзное задание.

— Уууу. Плохой пушистик! — девочка расстроилась и слезла, а за ней и её спутники.