Хорошо еще, что контакт двух сознаний оказался достаточно тесным, чтобы непроизвольно ухватить пласт бытовых знаний. Мадара, не знающий, где в доме хранятся продукты, гораздо более подозрителен, чем Мадара, докапывающийся к соклановцам с предложением обнять.

Да и вообще, кажется, прецеденты были уже…

Изуна нервно шастал вокруг, совался под руку и вообще воплощал собой образец беспокойства. А ещё он каждый раз старался прикоснуться — приобнять, чуть погладить, прижаться плечом. Наконец, повар не выдержал, отложил нож и обнял Учиху крепко, до хруста костей.

— Всё в порядке, отото.

— Точно? — глухо спросил он, обнимая осторожно, будто бы он заболел.

— Точно, — «Мадара» коротко коснулся губами макушки. — Я жив, ты жив. С остальным мы справимся.

— Ла-а-адно, — протянул Изуна, и не думая его отпускать.

Не сказать, чтобы «Мадаре» это особенно мешало. Хотя да, смущало, конечно. Хаширама не привык к тому, что его могут так беззаветно тискать. Так… открыто проявлять чувство. Тобирама всё же был очень сдержанным даже ребенком. А может, просто не любил прикосновения из-за слишком чувствительной кожи — сколько раз Хашираме приходилось лечить ожоги и натёртости, не перечесть. Но сейчас… От вида топорщащихся прядей на макушке Изуны в груди шевельнулась нежность. Уже не чужая, ухваченная вместе с телом, а своя, искренняя.

— Еда сгорит, Изу. Дай мне повернуться.

Тот неохотно отстранился, но только чтобы обхватить со спины, да ещё залезть с ногами на спину. Волосы он отвёл очень привычно и вообще весь был как маленькая обезьянка.

— Было очень страшно, — тихо признался он. — Когда вы вот так застыли. Оба. Страшно и непонятно.

— Хаширама планировал это, — мышцы под руками Изуны чуть напряглись. — Но не убийство. Он… бывает слишком сентиментален.

— Угу. Значит, вы поменялись телами?

Тихий смешок. Запрокинутая голова, подставленное под изящные пальцы горло.

— Может быть. А может, наши сознания слишком перепутались. Встречный Шинтеншин… Слишком много искажений и допущений.

Изуна прищурился, вглядываясь.

— Нет, точно обменялись. Такую деликатность как грипп не подхватишь, даже я не смог ничего с его резкостью поделать. Но ты готовь, готовь, не отвлекайся.

— Деликатность? — то, что Учиха не спешил руки разжимать, скорее радовало, чем напрягало. Убивать он точно не станет. Не в теле Мадары.

— Ну, он бы сказал «Отото, ты ебанулся? Иди проспись» или «Я на тебя бы посмотрел после контакта с сущностью ёлочки», если про предыдущую фразу. Если ещё до этого, то это было бы: «Хаширама — упрямая скотина и всё ещё не отказался склонить всех к миру». Сентиментальность, пф! Это слово слишком мягкое, Мадара бы скорее блеванул, чем его сказал.

— Ты его недооцениваешь, — заметил Хаширама, помешивая рагу. — Сущность его пламени была уютной. И мы договорились… Что ты собираешься делать?

— Если бы не договорились, Мадара бы тебя прямо там и прирезал. Благо ходить далеко не надо. Так что я, пожалуй, вкусно поужинаю и продолжу тебя доставать.

Хаширама скосил на него глаза:

— У вас действительно так сложно с кулинарией?

Набор продуктов был заметно меньше того, к которому Сенджу привык, но в целом ничего катастрофичного. Достаточно, чтобы нормально накормить двух шиноби с уровнем выше среднего.

— С терпением хреново, — пояснил Изуна. — И с чувством меры. И как тебе в чужом теле? Есть какие-то отличия?

— Достаточно. Обычно меня не преследует желание доводить окружающих. И жажда движения гораздо слабее.

— Хе-хе-хе. Чую, Мадара отоспится, — хихикнул Учиха и потёрся носом об изгиб шеи.

— У него проблемы со сном? — удивился Хаширама, чуть переступая, чтобы удобнее распределить вес.

— Общая проблема всех катонщиков. Тяжело засыпать, когда ты ещё не прогорел дотла. А дотла не надо, восстанавливаться долго.

— Хм…

Хашираме было интересно, как это сработает в сочетании с иным, более спокойным сознанием. Он-то всегда думал, что припухлости под глазами Мадары — просто особенности лица, а не недосып.

— Причём чем сильнее Катон, тем больше активности требует. Только большая часть этой энергии тратится на то, чтобы не бегать по деревне на реактивной струе. М-м-м, как вкусно пахнет!..

Изу чуть сменил хват, перебирая чуткими пальчиками по телу. Мышцы снова напряглись, хотя Хаширама изо всех сил старался не зажиматься. Вот только прикосновения Изуны мысли будили совсем не братские.

Может, Учихи и привыкли к такому близкому тактильному контакту — но он-то нет!

— Ты какой-то напряжённый, — щекотным мурлыканием заметил Изу на ушко. — Устал?

— Тобирама менее тактилен, — коротко отозвался мужчина.

Изуна тихо, но очень зловеще захихикал.

— Ничего, это быстро исправят.

— Примерно как это делаешь ты?

— М? Наверное, всё же менее нагло, — Учиха смилостивился, слез. — Ты лучше не зажимайся, а то как рванёт!

— Что именно рванет?

— То, что пытался зажать.

— Хм, — Хаширама скосил на него взгляд. — Пожалуй, не стоит так резко…

…да и проверять, насколько непрочная крыша конкретно у этого Учихи, как-то нет желания.

Мало ли.

Изуна снова приблизился, заглядывая в сковородку и снова прижимаясь плечом. И рука на пояс легла словно сама собой…

— Скоро будет готово, — Хаширама все же приобнял его за плечи свободной рукой. — И с Мадарой всё в порядке. Не волнуйся так.

— Я и не волнуюсь. А связь только раны передаёт или что-то ещё?

— Хм? Я знаю только о ранах, но все тонкости Шинтеншина изучить не успел. Да и обычно техника применяется односторонне.

— Я-а-асно. Блин, любопытно-то как! Но ведь яды тоже могут убить, значит ли это, что если наберётся один, второй тоже будет пьян? А регенерация как? Передаётся лечение или только раны? А…

Хаширама улыбнулся — на лице Мадары эта улыбка, одновременно широкая и мягкая, смотрелась странно. Потрепал Изуну по волосам.

— Я не знаю. Но порез зажил у обоих.

Вот этот контраст между привычной оболочкой и незнакомым содержимым заставлял подставляться под руку и вообще всячески трогать, гладить, провоцировать на реакции. Мадару он знал, наверное, лучше, чем он сам себя, но вот этот мягкий и деликатный безумец требовал всестороннего изучения…

— Готово. Тебе отдельную тарелку или кормить с палочек?

Вообще-то, Хаширама шутил — но поведение Изуны наталкивало на мысль, что Учиха может и согласиться. Однако удержаться от провокационного предложения было отчего-то очень сложно.

— С палочек, конечно! — Изуна притёрся чисто кошачьим движением и посмотрел честными глазами.

Беспомощно-умиленный взгляд на лице Мадары смотрелся еще более непривычно, чем улыбка Хаширамы — но это только подогревало интерес.

— И часто брат тебя так кормил? — поинтересовался Сенджу, накладывая еду в тарелку.

— Когда я просил, — ничуть не смутился Изуна.

Правда, у них это принимало другие формы. Например, спортивное впихивание еды в младшего брата как наказание за воровство из тарелки. Или кормление птичкой. Или с рук.

Хаширама одарил его задумчивым взглядом:

— Как много интересного вскрывается… Итадакимас?

— Итадакимас, — согласился Изу.

Он замолчал, поглядывая искоса на Хашираму. Тело, конечно, Мадары… Но вот нихрена не похож. Другая мимика, другие движения, другая манера располагаться в пространстве.

— И какой у вас план? Тебя быстро раскроют, всё же мы клан глазастиков.

Хаширама скормил ему кусочек мяса:

— Нет никакого плана. Да и технику можно развеять в любой момент. Просто… В детстве мы с Мадарой говорили о том, что нельзя заглянуть в чужое сердце. Только вот посмотреть чужими глазами — можно.

— В любой момент? Тебе ещё Мадару из твоего тела выковыривать придётся, — Изу с аппетитом прожевал. — М-м-м, вкусно! Хотя представить себе реакцию клана на такую новость будет сложно.

Изуна был параноиком, но своей интуиции доверял. А она говорила, что главы клана на обоюдном крючке, плотно, настолько плотно, что никто не сможет разделить. А это значит — расслабься и развлекайся.