Блуждания по Танзаку все-таки дали результат. Я нашла лавку, торгующую сувенирными фигурками из глины — действительно красивыми и яркими. Конечно, обычная фигурка или маленький замок Танзаку, которого в реальности больше не существовало, для санинов было бы мелковато… Но договориться о паре фигурок на заказ оказалось не так уж сложно. Равно как и показать нужный образ с помощью гендзюцу.
Именно за эти фигурки я больше всего переживала после обрушения гостиницы. И сейчас на сложенных ладошках, протянутых в сторону Орочимару в жесте уважения, стоял хмурый Тобирама Сенджу с полуразвернутым свитком в руках. Ровные иероглифы, складывающиеся в «Эдо Тенсей» пришлось выписывать самой, и это была та еще задача — подходящей миниатюрной кисточки у меня не было, а делать надпись зубочисткой… Подарок, кстати, был без всякого подтекста. Нидайме — чуть ли не единственный ученый в Конохе, кроме Орочимару, да и просто, Змей его уважает.
Санин недоуменно поднял бровь — вот у кого Кабуто учился! — тыкнул в фигурку пальцем:
— Что это?
— Подарок, — я некоторым усилием воли заставила себя стоять прямо, а не ковырять землю носком сандалии.
— И зачем?
— На память, — я упрямо продолжала протягивать фигурку.
— Я похож на склеротика? — другая бровь, ещё более скептично.
— Вы похожи на параноика, — абсолютно честно ответила я. — Но это просто фигурка. Без фуин, чакры и добавок в глину.
Орочимару взял фигурку. Повертел. Облизал. Задумался. Прищурился нехорошо.
— Какая милая маленькая девочка, — сладким голосом проговорил санин. — Спасибо за подарок.
И со смаком лизнул в щёку.
Честно, меня таким облегчением накрыло, когда он все-таки взял фигурку, что я даже не дернулась. Вздохнула глубоко, вытерла щеку аккуратным беленьким платочком. А потом шагнула вперед, привстала на цыпочки и клюнула змеиного санина в щеку символическим поцелуем:
— Люди обычно делают это примерно вот так.
— Ху-ху-ху… Я запомню…
Что характерно, уточнять предмет запоминания Змей не стал. Подозреваю, меня он тоже запомнит… Но надо было пользоваться моментом, пока все не отошли от потрясения, поэтому я вернулась к Якуши:
— Кабуто-кун, на память, — в руки ошарашенному помощнику Орочимару лег плотный бумажный пакет с копиями фотографий.
— Шизуне-семпай, и вам, — второй пакет перекочевал в руки Като.
— Тсунаде-сенсей… — тут я не поленилась согнуться в поясном поклоне, протягивая Сенджу изящную статуэтку цуру.
Это была единственная фигурка, которую я не заказывала специально — но точно так же не смогла не купить. Величественная птица с круглой «шапочкой» красных перьев на голове, напоминающей восходящее солнце и полуразвернутыми крыльями — она словно воплощала в себе стремление в будущее. К тому же журавль цуру — символ долголетия, надежды, мира и семейного счастья. В искусстве же он ассоциируется с хризантемой, цветком правителей… Слишком многие из смыслов этой фигурки перекликались с Тсунаде, чтобы я подарила ей что-то другое.
Пальцы Сенджу чуть дрогнули, забирая подарок. Шизуне растерянно прижимала к груди пакет с фотографиями.
— Джирайя-сан, — еще одна фигурка на так же вытянутых в жесте уважения ладонях.
Жабий санин удивленно моргнул — кажется, он не ожидал, что подарок достанется и ему. А может, удивился виду статуэтки. Эту тоже делали на заказ. Брутальный жаб со шрамом поперек глаза и зажатой во рту трубкой. Застенчивый слизень с рожками и голубой полоской вдоль тела. Огромный фиолетовый змей, подперший голову кончиком хвоста и будто бы слушающий этих двоих. Позы всех троих расслаблены, никто не ждет атаки. Они просто отдыхают.
И да, я выпытывала у Шизуне, как выглядят призывы санинов, так что с этой стороны никто не подкопается.
А теперь отступить на шаг, сплести пальцы в замок и спрятаться за широкой спиной жабьего санина. Пускай взрослые дальше сами разбираются. Я им уже все, что хотела, донесла, пусть и не словами.
Возвращаться в Танзаку мы не стали. Вещи Тсунаде забрала Шизуне, а больше нас в городе ничто не держало. Наоборот, был шанс, что попытаются потребовать компенсацию за разрушенные здания… А если заплатим, то еще и за замок. Орочимару-то никто не рискнет счет выставить. Вот, кстати говоря, не оставляет меня вопрос — ну зачем? Пользы от этого совершенно никакой, а замок красивый был. Влияние эмоций, или все-таки есть рациональное зерно, просто я его не вижу?
Как бы то ни было, далеко уходить мы не стали. Влезать в разборки шиноби мало кто рискует. Если прямо на месте происшествия с Сенджу еще могли рискнуть и что-то потребовать — химе известна и тем, что долги свои все-таки отдает, иначе бы ей давно перестали доверять кредиторы, — то догонять с этой целью уж точно не станут. Да и благодушием шиноби обычно не страдают. Взять хотя бы активно нукенинящих мечников Тумана, у которых разговор еще короче, чем у Орочимару.
Причем, что характерно, чем ниже уровень, тем больше глумиться будут. Тот же Джирайя разве что воспитательных пинков отвесит, а мелкий чунин еще и рэкетом заняться не погнушается. Самоутверждение за чужой счет такое самоутверждение… Да и с деньгами у них уж точно похуже, чем у одного из Легендарной Троицы. Кстати, первая и последняя попытка Джирайи преподать нам жизненный урок путем разведения на деньги закончилась нудной характеристикой миссий S-класса от меня с отдельным уточнением, сколько за такую миссию платят и сколько «эсок» значится в досье у Орочимару. И невинным замечанием, что змеиный санин где-то деньги на целое скрытое селение взял, неужели у Джирайи-сана с учетом его гонораров за книги не хватает даже на горячие источники?
Шизуне была в восторге и теперь поглядывала на санина с хищным интересом. Не иначе как планировала привлечь его к оплате долгов Тсунаде во имя репутации Конохи, мда…
Интересно, а каге хоть зарплату платят, или как это вообще все происходит? Ну, не верится мне, что боец такого класса должен существовать на «подножном корму» и накоплениях от предыдущих миссий. Не верю! А вопрос однозначно интересный, нужно будет уточнить.
В целом, мы могли уже идти в Коноху, но осталось еще одно дело. Забуза. Мечника требовалось вылечить и как можно скорее — печати вкупе с нетающим льдом — это хорошо, конечно, но состояние Момочи от этого явно не улучшится. Конечно, в Конохе есть оборудованный госпиталь, специальные фуин, лекарства… Но кроме этого, там есть и медики, а гуляющие слухи о происхождении Забузы никому не нужны. Поэтому мы сделали остановку в первом же городке с горячими источниками. На их наличии настояла Тсунаде, заявив, что, конечно, умеет работать в поле, но если есть возможность облегчить себе задачу, то предпочтет, чтобы под рукой было хотя бы горячей воды вдоволь. Спорить никто не стал.
Выбор пал на «Деревню Горячей Воды» — небольшой поселок рядом с главной дорогой, специализирующийся на тихом уединенном отдыхе. Благодаря такой политике здесь часто останавливались не только путешественники и проезжие купцы, но также и «серьезные люди инкогнито», да и шиноби не гнушались завернуть. Коноха рядом, а для чакропользователей, как для той бешеной собаки, десять километров не крюк. По возвращении в деревню надо идти сдавать отчет, оформлять миссию как выполненную или проваленную… Пока еще доберешься до нормального отдыха. А тут можно в свое удовольствие отмокнуть в горячей воде, особенно если сроки миссии не были выставлены жестко.
Надо сказать, владельцам местных заведений это было только на пользу. После миссии шиноби обычно не имеют склонности буянить сами, а шанс при попытке повыделываться поймать в лоб не только пятку, но и дзюцу, оказывает дивно умиротворяющее воздействие.
Тсунаде здесь явно бывала, а вот Джирайя — кажется, нет. Может быть, потому, что в таком тихом месте не срабатывает его любимая тактика — болтать об окружающих и проявлять излишнее любопытство в Деревне Горячей Воды было не принято. Но местность знала Сенджу, а мастер-класс по тому, как не привлекать лишнего внимания, дал все-таки жабий санин. Прием оказался прост, как табуретка — но, как ту же табуретку в драке, его нужно было уметь применять. Джирайя попросту не прятался. Совершенно открыто и даже громогласно восхищался местными девушками, предвкушал удовольствие от посещения совмещенных источников, даже прошелся по тому, что благодаря присутствию Шизуне и Тсунаде есть кому присмотреть за детьми в нашем лице. И если Като только проворчала под нос, что с Тсунаде-сама еще неясно, кто за кем присматривать будет, то химе не поскупилась на пару оплеух, окончательно «демаскировав» себя как шиноби…
