А-а-а, как же я хочу его разобрать и проверить! А нельзя. И по правилу ремонтируемого будильника, когда часы как не ходили, так и не идут, только осталась куча лишних деталей, и из простой осторожности. Сенджу Тобирама имел репутацию человека въедливого, предусмотрительного и осторожного, с него сталось бы прикрутить к своему творению «защиту от дурака». Вот как долбанет током смертельной мощности при попытке сломать рукоятку, и доказывай потом, что ты на благо науки старалась. Нидайме, ага. В Чистом мире.
Мне нужен Джирайя. Кажется, он один из наиболее известных мастеров фуин в нынешней Конохе. Но санина носит неизвестно где, и когда он вернется — вопрос интересный… Впрочем, начать можно и с вопросов собственному сенсею. Даже обоим. У Тсунаде-сенсей есть инфуин, и такую штуку без определенного уровня понимания теории не поставишь, а Какаши-сенсей запечатывал джуин Саске. Вот пусть и проконсультируют, возможно ли в принципе то, что я тут нафантазировала.
Отлично. План действий на завтра готов, Райджин можно с чистой совестью отдавать парням — пускай развлекаются, заодно и замеры сделают по скорости разрядки и взаимодействию с препятствиями. Саске с его шаринганом никакого блокнота не надо.
А я пойду и все-таки куплю бонсай. Надо же поддерживать собственный флешмоб!
Отступление
— АНБУ-сан, возьмите, пожалуйста. Это подарок, — уважительный поклон, легко удерживаемый на вытянутых руках увесистый горшок с бонсаем. Не особо скрываемая лукавинка в зеленых глазах.
Тензо вежливо поблагодарил, принял горшок. Проводил юную куноичи взглядом. Да, пожалуй с них все и началось — вспомнить хоть, как команда Какаши-семпая пришла к полигону безликих с вопросом о том, не находятся ли занятия кулинарией под негласным запретом для высокоранговых шиноби. Потом были бенто, Кубикирибочо… и бонсаи. Кто первым подарил маленькое деревце, так и осталось загадкой, но розоволосая куноичи подхватила идею с неожиданным азартом. Непонятно только, как ей удалось втянуть в это остальных — и ладно бы только ровесников! Но ведь было уже несколько случаев, когда даже не шиноби останавливали бойцов в масках, чтобы вручить очередной бонсай.
Первое деревце вызвало недоумение. Последующий десяток — раздражение, потому что вручались бонсаи любому АНБУ, но с неизменным упорством стаскивались к Тензо. В конце концов, эта шутка насчет мокутона была забавной только первые раза три. Да и небольшую комнату горшки с растениями загромождали с пугающей скоростью. Но потом…
Пользователю мокутона несложно вырастить беседку, дом или длинную веранду, опоясывающую дом, выделенный бойцам АНБУ. Нелюдимые, не привыкшие к мирной жизни и не особо умеющие жить не на задании, они охотно селились в стороне от прочих и не смущались довольно аскетичными условиями жилья. Обычные, хоть и скуповато обставленные квартиры были настоящей роскошью по сравнению с подземными полигонами.
Теперь этот дом опоясывала вкусно пахнущая свежим деревом веранда, на которую и перекочевали все бонсаи. Особо сложного ухода они не требовали, но все равно, когда по возвращении с недельной миссии Тензо обнаружил деревца политыми, это было… неожиданно.
Бойцы АНБУ не стремились к общению, предпочитая забиваться в свои квартиры, как в норы — и наверняка опутывая жилище десятком ловушек. Не потому, что опасались нападения.
Просто для привыкших жить в тени слишком неприятно было оказаться на открытом пространстве. Безликие убийцы, личный отряд хокаге, бойцы для щекотливых поручений… В АНБУ попадали лучшие, но редко, очень редко это было личным выбором.
Гораздо чаще этим лучшим больше некуда было пойти. Хатаке Какаши — после смерти своего отца и команды. Тензо — из лабораторий Орочимару и подземелий Корня.
Учиха Итачи, равно отвергнутый собственным кланом и деревней.
Копирующего ниндзя уважали в АНБУ не только за силу. И даже не за то, что при всех недостатках, своих Хатаке вытаскивал до последнего.
Просто Какаши — один из немногих — сумел заставить себя шагнуть на свет. Сделаться мишенью на открытом пространстве.
И перестать себя этой мишенью чувствовать.
Команда, соревнования с Майто Гаем, открытые миссии… Копирующего уважали. Местами даже завидовали — не тому, что ему жить легче. Тому, что нашел свое место. В большинстве своем в АНБУ шли очень одинокие люди…
К безликим в Конохе относились с опаской. Уважали — несомненно, но предпочитали обойти по соседней улице. Полномочия в случае необходимости покалечить или убить любого играли не последнюю роль. И эти бонсаи… Очень странным и удивительным было то, что их дарили без страха. Словно бы даже с предвкушением шалости.
Разумеется, деревца просветили вплоть до последнего листика и крупинки земли в горшках. Но это были просто растения. Без дурманящих свойств. Без печатей на дне горшка. Без добавок к земле, без полива интересными составами.
Просто. Бонсаи. Которые зачем-то подарили АНБУ.
Этот факт долго ставил бойцов в масках в тупик. После седьмого деревца они смирились.
А дальше…
Первым звоночком был тот самый полив. Потом на веранде рядом с деревцами обнаружился Сыч, которому во время последней миссии крепко досталось. Госпиталь АНБУ не любили еще больше, чем джонины, потому при малейшей возможности уползали восстанавливаться в свою «нору». Сычу еще с неделю предстояло куковать до момента, пока его признают достаточно здоровым. Обычно в такие моменты обнаружить наличие АНБУ в квартире мог только хороший сенсор по излучению чакры — безликие не выдавали себя шумом, перемещались скрытно, к общению со свободными коллегами не стремились.
А Сыч устроился на веранде между маленьких деревцев и расслабленно прикрыл глаза. Можно было не сомневаться, что это ничуть не мешает ему сканировать пространство на предмет угрозы, но все равно АНБУ, греющийся на солнце, выглядел удивительно.
Более неожиданным было только то, что очередное деревце Тензо вручили без зубоскальства, местами уползающего в откровенно черный юмор. А вернувшийся с миссии Хорек даже поздравил с прибавлением в коллекции. Это было… удивительно.
Это было приятно.
Тензо вырастил фигурные перила и множество полочек, на которых были расставлены уже довольно многочисленные деревца. Добавил к ним несколько «насестов», позволяющих в случае необходимости быстро вскочить, но все-таки и довольно удобно устроиться.
Пустовали эти насесты нечасто.
Словно было что-то такое в десятке маленьких деревцев, что тянуло к ним АНБУ. Что-то, что побуждало перекинуться их парой фраз не в связи с заданиями.
Кто-то спросил у Тензо, как называется очередное пополнение на полках с бонсаями.
Кто-то приволок с задания лиану и пристроил ее на один из «насестов» с таким лицом, словно готов был метнуть кунай на любой вопрос.
Вопросов не было.
Через четыре дня лиана расцвела.
Еще через полторы недели Тензо пришлось спасать бедное растение, которое напрочь залили и едва не спалили уксусом. Кто вообще додумался, что полив подкисленной водой полезен? Мокутон помог, но теперь лиана оплела всю веранду.
Под шелест мелких листочков отчего-то было гораздо приятнее пить чай или даже саке.
Молчаливые кивки приветствия медленно, но верно перерастали в слова и даже целые фразы.
Тензо пришлось выращивать еще несколько «насестов», потому что предыдущие всех желающих уже не вмещали. АНБУ не вели задушевных разговоров, да и к пустопорожней болтовне были не склонны, так что чаще всего на веранде царило молчание — но это совместное молчание связывало чуть ли не сильнее, чем тренировки и миссии.
А еще — АНБУ переставали опасаться. Уважение оставалось, но сложно бояться безликого, которого на твоих глазах ошарашили бонсаем. Да и удивленный АНБУ в обнимку с цветочным горшком — зрелище какое угодно, но не пугающее. Тензо сам был свидетелем, как девочка лет пяти радостно помахала рукой его коллеге в маске. Мать ее одернула, конечно, но сам факт!
Это тоже было приятно.
