— Почему? — снова это любопытство.

— Подарок. От дорогого мне человека, — так же кратко, почти не помрачнев.

Почти.

— Ясно.

Спокойная реакция, оценивающий взгляд. А потом Учиха кивнул каким-то своим мыслям и ушел. Вернулся он на удивление быстро, с пронзительно-синей удлиненной рубашкой из запасов одежды для вылазок. Еще раз прошелся по Кабуто оценивающим взглядом, кивнул сам себе.

— Надень.

Кабуто смерил его подозрительным взглядом, но рубашка не кусалась. Пришлось переодеться. Чувствовалось это очень необычно.

— И что?

Саске тяжело вздохнул:

— Иди, посмотри на себя в зеркало.

Заинтригованный Якуши сделал клона, ибо до зеркала далековато идти.

— Э-э-э…

Это был точно он, но такой, что мама не… В смысле, будто его подобрала не ирьенин, а стая диких аристократов. Сразу появилось в облике что-то благородное…

Но, ксо, как?!

Может, способность шарингана?..

— Еще очки с него сними, — посоветовал Учиха. — И пошли к Орочимару, он оценит.

— Сомневаюсь, что его можно этим впечатлить.

— Впечатлить, может, и нет, а оценить — оценит. Оно, знаешь ли, приятнее, когда тебя уважает тот, у кого и с самоуважением все в порядке.

— Ч-чего? — возмутился Якуши, не поняв сходу концепцию.

Но Орочимару действительно встретил их с легкой улыбкой:

— Вижу, ты решил заняться своим имиджем? Неплохо…

Чуть позже Саске все-таки объяснил мысль подробнее:

— Мало приятного быть объектом обожания того, кто кроме тебя ничего не видит и ничем не интересуется. Это не преданность, это ограниченность. А вот когда ведется кто-то сам по себе крутой — это здорово. Ты вроде крутой, но нифига показать этого не можешь.

— То есть ты не просто козлишься, а цену себе набиваешь? — уточнил Кабуто.

— В некотором роде. Хотя от некоторых даже прямое мудачество не спасает… Только ты так лучше не делай, это дело тонкое… Впрочем, у тебя ведь и язык не поднимется на Орочимару козлиться.

— Не считаю это недостатком, — пробурчал Якуши.

Не заметить довольный взгляд, которым его наградил Орочимару-сама, он не мог. Но почему это для него так важно? Возможно, ему просто нравятся красивые вещи? Надо принести что-нибудь красивое, проверить.

— Слушай, Саске, можешь сходить Орочимару-сама отобнимать? Я сейчас пойду лекарство готовить и очень хочу, чтобы он его выпил с первой попытки.

— М? Он еще и капризничает? — удивился Учиха. — Совсем как ребенок?

— Я бы не сказал. Скорее, как раненый зверь, не желающий чувствовать слабость. Сейчас ещё ничего, но к концу недели попытки напоить Орочимару превращаются в увлекательную и смертельно опасную миссию.

— Понятно… — Учиха задумчиво потер подбородок. — Значит, гладить максимально эффективно… Хорошо. Как долго лекарство готовить будешь?

— Полчаса, не больше.

Саске коротко кивнул. Опасений относительно капризничающего Змея он не испытывал, тем более что вариант «просто пообниматься» нравился и ему самому. А что Орочимару болеет и злится… было что-то трогательное в том, что он все-таки подпускает к себе в таком состоянии.

Коротко стукнуть в дверь, больше ради приличий, чем предупреждения. Кивнуть в приветствии. И нагло забраться под бок.

— Как руки?

— Я бы сказал, но это непедагогично, — отозвался Змей, сразу подвинувшись, чтобы ему было удобнее. — Ты опять набегом с мутными намерениями?

— Нет, на этот раз я с крайне ясными намерениями, — Учиха обнял его за плечи, прижал к себе. Погладил.

— С Кабуто сговорились? — подозрительно донельзя, но вырываться Змей не стал.

— Это не отменяет того, что мне нравится тебя обнимать, — Саске потерся носом о висок.

— Ах, нравится?

Орочимару извернулся, укладывая его под себя и наваливаясь сверху. Змей поцеловал голодно, чуть подрагивая и потираясь. Учиха ответил, погладил по спине, запустил руку в волосы.

— Вкусный, — отозвался Змей чуть оторвавшись и поглядывая на него с неким даже сожалением. — Правда нравится?

— С чего бы мне врать? — Учиха вздернул бровь. — Типа подлизаться?

— Это вряд ли. К тому же подлизываться ты можешь и по-другому… Буквально. Просто верится с трудом.

Орочимару провел носом у него по шее, укрывая волосами.

— А почему мне не должно быть приятно? — лениво удивился Саске. — Объективно ты красивый.

Змей тихо засмеялся. Учиха, который делает тебе комплимент — это нечто на уровне фантастики.

Орочимару чуть скривился и осторожно лег. С такими ранами его душа могла только пытаться восстановиться или разрушаться. Второе тратило меньше чакры и было более болезненным, но закончилось бы быстро. Первое… Кое-как можно было помочь лекарствами, но пить нужно курсами… Да и прогресс виден будет лет через сто.

— А все-таки, что с руками? Разве смена тела не помогает их вылечить? — поинтересовался Саске.

— Помогала бы, уже вылечил. Увы, тот, кто бил, делал это с учетом этой моей способности.

— Хм… — Учиха нахмурился. Получалось как-то странно. — А в чем тогда смысл тела с шаринганом?

— А с шаринганом, милый, можно навалять шинигами и без рук, таким образом вернув себе конечности.

— Э-э… то есть шинигами их не с концами отобрал? И, вообще, шинигами можно навалять? — Саске даже приподнялся.

— Навалять можно кому угодно, — снисходительно пояснил Орочимару. — Главное придумать как. И нет, не с концами. Смерть — последняя инстанция, куда они после шинигами денутся? На перерождение? Это, во-первых, долго, во-вторых, вряд ли возможно без меня целиком.

Учиха подумал немного.

— Ну… круто, да, — сообщил он с некоторым сомнением. — Но ведь шаринган ты хотел еще до того, как попал на зуб шинигами?

— Крутое додзюцу, — не стал спорить Змей. — Может очень помочь в достижении моих целей. Но вот из разряда «захватить при возможности» в жёсткую необходимость выросло совсем недавно.

Саске снова помолчал.

— Итачи настолько силен, или необходимость была настолько меньше?

— И то, и то. И я плохо подготовился, — Орочимару чуть поморщился.

— Вот этого точно не может быть, — фыркнул Учиха. — Прибедняетесь, сенсей.

— Нет, действительно. Недооценил. С другой стороны, для верной оценки было слишком мало информации. Пришлось немного рискнуть. Зато теперь знаю больше.

— Но не хватает достаточно важной наживки, чтобы Итачи клюнул?

— Возможно.

— И его шаринган все же сильнее моего? — Учиха наклонил голову набок.

— Нет. Не обязательно. Предлагаешь себя в качестве наживки?

Саске едва заметно кивнул. Орочимару задумчиво огладил взглядом его лицо. Это было логично. Змею нужен шаринган. Саске нужно убить носителя шарингана. Почему бы это не совместить?.. Для Орочимару такой вариант был очевиден с самого начала, но предлагать его Учихе?.. Увольте. И без дополнительных тестов ясно, что Саске больше ценит свою месть, чем собственную жизнь. Отдать жизнь ради мести для него было более приемлемым и правильным, чем отдать месть ради жизни.

А тут предложил сам. М-м-м… Мозги. Кто-то сменил цели и нашёл мозги…

Змей так же коротко кивнул и поцеловал. Нежно-нежно, вкусно, благодарно.

— Лекарство, Орочимару-сама, — заявил Кабуто, входя в дверь. — Саске, подержи его, пожалуйста.

Змей мгновенно помрачнел, сел. Якуши поставил поднос на столик, налил в стакан некую субстанцию тёмно-коричневого цвета, поднёс её к губам сенсея.

— Я сам! — зашипел тот, поднимая руки.

— Орочимару-сама, ну не начинайте! Вы каждый раз «случайно» опрокидываете чашку! Мне же всё равно придётся потом вас поить.

— Я сам, — повторил змеиный санин с нажимом.

Кабуто кратко кивнул, вручил стакан и отошёл. В кувшине ещё оставалось лекарство, он всегда делал с запасом.

Орочимару глубоко вздохнул, поднёс дрожащей рукой стакан к губам. Залпом выпил всё содержимое. Замер, напрягшись всем телом и тяжело дыша. Саске нахмурился — уж о болевом пороге и вообще выносливости санина он какое-никакое представление имел. Чем его отпаивает Кабуто, что Орочимару настолько явно не хочет это пить? Вряд ли Змея можно смутить мерзким вкусом. Учиха чуть наклонился, заглядывая в лицо, потянулся обнять.