Литмир - Электронная Библиотека

Учиха вздохнул.

— Проспать сутки, и чтобы никто не трогал… мечта.

— М-да… суровый-суровый нукенин, — Орочимару вздохнул. В его жизни тоже были моменты, когда хотелось просто тупо и незамысловато прилечь. Он даже начинал коситься на грудь Тсунаде в это время, представляя, какие сиськи, должно быть, мягонькие, и как на них удобно спать.

— А то сам не такой, — беззлобно огрызнулся Итачи. — Сладко спишь, да еще и с двумя любовниками под боком… как они у тебя не ревнуют?

— Я слышу в твоём тоне нотки зависти, — Орочимару хмыкнул. — Кто там кого должен ревновать, если Саске сам мне в постель Кабуто запихнул?

— Хм. Отото тоже хочет спать?

— Угу. И желательно без того, чтобы Кабуто на него неприкаянно пялился. Ладно, пойду я сам посплю, ва…

— Приятных снов, — на полном серьезе пожелал ему Учиха.

***

Итачи выглянул в реальность только после того, как хорошо отоспался, утром. Орочимару как раз смотрелся в зеркало, и было очень и очень странно видеть, как черты собственного лица постепенно перетекают в черты Змея. Метки вокруг глаз, чуть заострившиеся скулы… При желании можно было увидеть заметить характерные особенности их обоих, что приводило разум в состояние полного когнитивного диссонанса.

— С добрым утром, — послышался в комнате голос Орочимару, хотя в зеркале не отразилось, чтобы он говорил.

— С добрым, — отозвался Учиха. Моргнул, прищурился. Хмыкнул. — Как тебе удалось восстановить зрение?

— Вот как раз и посмотришь, — с улыбочкой заявил Змей.

Да, и постоянная лыба хитрющего змея на его лице смотрелась донельзя странно.

Орочимару накапал в стакан какую-то настойку — ровно десять капель. Залил водой, залпом выпил. Вкус был донельзя противным, и Змей не отказал себе в удовольствии поёжиться. Затем пришла пора инъекций — три разных укола в руку с перерывом в пару минут. Капли в глаз — вполне ожидаемо. Что было неожиданно, так это то, что закапали только в один глаз, и он вдруг онемел. Орочимару достал четвёртый шприц, с тонкой-тонкой иглой, активировал шаринган на другом глазу и… вонзил иголку прямо в глазное яблоко.

Поморгал, подождал, пока действие анестезии закончится, повторил операцию с другим глазом. Подождал, удовлетворённо вздохнул.

Итачи непроизвольно поморщился — посторонние предметы так близко к глазу воспринимались однозначно угрозой, да и что можно натворить даже такой тонкой иглой, Учиха вполне мог себе представить.

— Это лекарство?

— Ну не яд же. Зачем мне травить собственное тело? Тебе, кстати, выговор от Кабуто.

— Выговор? — Учиха удивился. — По поводу?

— По поводу запущенного состояния тела, которое, цитирую: «Даже захватывать неприлично такое непотребство!» Он такой концерт устроил, когда попытался меня расчесать, мама не горюй… И что есть тебе надо было больше, и спать, и вообще такой куцый хвостик при такой генетике ещё умудриться надо сделать. И говорил Саске, что хорошо он поторопился тебя поймать, а то через пару лет ты бы сам помер. Никакой мести, никакой пользы Орочимару-саме. Я бы не утверждал так категорично, но бегать от собственного помощника пришлось.

— Слишком педантичный? — в голосе Учихи чувствовался отзвук улыбки. — Или синдром молодого ирьенина?

— Частный случай второго. Орочимару-сама должен быть здоровым. Он ещё с маской для волос за мной бегал, зараза… Мне ещё глаза красить пришлось, пока метки сами не проявились, а то Саске слишком нервный был. И лак. Итачи, признавайся, ты какой дрянью ногти красил?.. Я полдня убил, чтобы привести руки в порядок.

— Привести руки в порядок? — будь у Итачи полный доступ к телу, у него дернулся бы глаз. — С ними все было в порядке!

Если какие-то претензии к своей шевелюре и состоянию здоровья он еще мог понять, то вот сейчас стало чисто по-человечески обидно. За руками следит любой шиноби, а уж специалист в нин или ген — особенно. Гибкость суставов, отсутствие шрамов и мозолей — скорость складывания печатей играет немалую роль в бою. Итачи же было банально противно расхаживать с грязью под ногтями, заусенцами или шелушащейся кожей. И ногти у него были крепкими, вполне позволяя при необходимости хоть гвозди вытаскивать без опасности сломать.

— Да, но лак… Я после Акацки торжественно сжёг свои принадлежности, но твоё покрытие не удалось снять даже ацетоном. Это была корабельная краска или что?.. Мне её спиливать пришлось.

— Палубный лак поверх обычного, — пожал плечами Учиха. — Простой слишком быстро облупливается. Раздражает.

— Зараза.

— Орочимару, пошли тренироваться, — в дверь заглянул Саске.

— Мгм, дай мне пару минут, закончу…

— Прихорашиваешься?

— Ага, — Змей быстро спрятал следы медикаментов.

— Кабуто все равно следы уколов запалит, — хмыкнул Саске. — И запах лекарств.

— Разве? — уточнил Орочимару, языком залечивая следы. — Сейчас выпью чаю, и совсем незаметно будет.

— Как руки? — Учиха осторожно коснулся плеча.

— Ещё недели две примерно проработают бодро, если чакру не использовать, а потом начнётся веселуха, — Змей улыбнулся, склонил голову набок. — Обнимашки?

Саске спокойно подошел, обнял.

— Не пытайся сбить меня с мысли. Когда ты планируешь свою атаку на шинигами?

— Завтра. Кажется, в этом теле не осталось больше ловушек, можно начинать работать, — Змей прижал его к себе нежно, окутывая собой. Тянущее чувство «погладь, ну погладь» было ощутимо даже во внутреннем мире.

— Орочимару, кто из нас озабоченный подросток? — проворчал Учиха, потираясь носом о макушку.

— Вот сейчас обижусь.

— Вот кто-то обещал на мне шаринган потестировать.

— Ладно, пойдём, — вздохнул Орочимару, отпуская его. — Всё готово?..

— Да, уже давно.

Наблюдать за тренировкой оказалось интересно. Итачи предпочел отступить обратно в выделенную ему «комнату сознания» и наблюдать оттуда, раз уж Орочимару так благосклонно предоставил ему доступ. Смотреть через призму восприятия Змея оказалось интересно. К шарингану санин адаптировался уже неплохо, но одно дело — смотреть определенным образом, и другое — видеть. Видение Белого Змея порядком отличалось от того, как смотрел сам Итачи. Работа отдельных групп мышц, диагностика, прямо на ходу рождающиеся схемы, как улучшить то или иное движение, в какую сторону развить связку — это было знакомо. А вот определение химических процессов в организме по косвенным признакам заставило уважительно хмыкнуть.

А еще было удивительно, как Змей тащился по этому процессу. Для Итачи шаринган был чем-то совершенно обыденным и привычным, а вот Орочимару не переставал восхищаться свои новым глазомером. «Ух ты! Я и это вижу!» — было частой мыслью, плюс желание разобрать как можно больше движений.

Постепенно над чистым восприятием возникла надстройка, позволяющая высчитывать точно силу удара и что было бы, если один и тот же удар был исполнен по-другому. Учиха хмыкнул, сформировал в руках толстую тетрадь с записями о том, как адаптировать чужое движение под себя, поставил на выступившую прямо из стены полку. Было интересно, как быстро Орочимару ее заметит и как скоро — адаптирует.

Заметил быстро, скушал с аппетитом. Надстройка резко обрела чёткость и толковость, правда, от схемы адаптации Итачи она все равно отличалась. Стали учитываться медицинские показатели плюс дополнительные параметры «устрашение», «очарование», «фублядство». Саске по его оценке даже за рукоять меча брался очаровательно. Итачи непроизвольно умилился. Некоторое залипание на собственном брате из-за чужого восприятия могло бы напрягать, но он умел отсекать ненужные эмоции или, как сейчас, лишний поток информации. Хотя Орочимару так искренне восхищался, что отсоединяться именно от этого потока было даже жаль.

Интересно, а тот второй парень — Кабуто — тоже Змею настолько нравится?

Но выяснить это не удалось: после завершения тренировочного боя Орочимару не стал показывать результаты своих расчётов, несмотря на то, что гендзюцу уже было сформировано. Вместо этого он цапнул Саске за руку и потащил в спальню.

16
{"b":"585420","o":1}